Сэнди: Да, так.
Анатолий: «Найди хоть кого-нибудь», — сказал я Пембе. «Попробую», — ответил он. Я тоже стал всех упрашивать[186].
Сэнди: Сам Пемба отказался?
Анатолий: Он ничего не ответил. По-моему, я его спросил, а он промолчал в ответ. Я спросил Лопсанга, надеясь на его силу, но он мне сказал, что ему плохо. «Иди к Скотту, иди наверх», — вот все, что он отвечал. Конечно, я понимал, что Скотту нужна была помощь, но я полагался на его выносливость. Существует много случаев, когда люди переносили холодную ночевку и у самой вершины Эвереста. Я помнил об этом. Мне казалось, что клиенты больше нуждались в помощи, чем Скотт. Так подсказывал мой опыт, и я сказал об этом Лопсангу. Надо было, чтобы кто-нибудь пошел со мной к нашим клиентам. За их жизнь я боялся больше всего. Кто-то, по-моему, Лин, сказала мне, что Сэнди чуть жива, что она умирает. А еще надо было идти наверх к Скотту, на это тоже нужны были силы. Если бы с нами были такие сильные шерпы, как в прошлой экспедиции, например, Лхакпа [Лхакпа Гяльген] из «Гималайских гидов», то было бы с кем идти наверх. Но теперь… Когда становится опасно, шерпов наверх не затащить. Это точно. Обычное дело для Гималаев. Такую работу должны делать гиды. Я принял решение идти к клиентам в одиночку[187]. В свой второй выход я снова взял термос, кислород… Не только кислород: я не знал, остались ли у вас еще маски, шланги, поэтому хотел взять полный комплект. На это тоже ушло время. Но я очень спешил. Я спросил Лопсанга, нашел маску и все прочее, взял полный баллон и пошел наверх. Я снова попытался позвать с собой кого-нибудь из соседних лагерей, из экспедиции Холла, кого-нибудь из шерпов. Бесполезно. Я пошел по тому же пути, что в прошлый раз, и потом увидел свет. Это был фонарь Тима. Потом я услышал их голоса: похоже, они заметили мой фонарь. Тим чувствовал себя гораздо лучше, чем Шарлотта и ты[188]. Там было четверо участников: с вами была еще та японка[189]. Когда я вас увидел, было… Было, наверное, около половины четвертого. А может, и три часа, не знаю. Время меня тогда уже мало интересовало. Я оставил вам кислород, забрал Шарлотту и повел ее к лагерю. В лагере я помог ей забраться в палатку, а там уж о ней позаботился Нил. Он дал ей кислород, помог согреться. Пемба приготовил чай. На это требовалось время. Снаружи бушевал ураган, ничего не было видно. Я оценил ситуацию. Тим сказал мне, что та японка была из экспедиции Роба Холла Я пошел искать кого-нибудь из шерпов Роба и встретил Лхакпу [Лхакпу Шхири]. Я ему объяснил, что надо помочь японской девушке. «Сможешь?» — спросил я Лхакпу. Всего час времени; дать кислород, чай, и она будет спасена. Сам я ее не знал, она была из соседнего лагеря. Но уверен, что все из экспедиции Холла знали, что с ней случилось. Я попробовал отыскать шерпов из «Горного безумия» или тайваньской экспедиции, опять просил Лопсанга помочь мне. Никто не согласился. Я взял чай, кислород и снова пошел один. Баллон я отдал Тиму. Потом я нашел тебя, и мы пошли к лагерю. У Тима еще оставались силы, и он мог идти сам. Было около пяти часов, возможно, десять минут шестого, начинало светать. Между четырьмя и пятью часами утра ветер стих и немного развиднелось. В лагере я передал тебя Нилу. Я снова разговаривал с шерпами, с Пембой. Пемба не спал. Он много работал ночью, но только в лагере. Пемба боялся за свою жизнь. Его можно понять. «Пемба, — сказал я ему, — у меня больше нет сил. Я не могу идти ни с кислородом, ни без него. Я не спал две ночи и больше вообще ничего не могу. Сейчас пять часов; пошли двух шерпов к Скотту. Пусть они отнесут ему кислород. Пемба, ну попроси кого-нибудь!» А он… Он просто промолчал. Наверное, он понимал, что никто не пойдет. Это очень тяжело — идти наверх, особенно после восхождения на Эверест. Потом, потом мне надо было согреться, и я пошел к Лин. [Участники смеются, Анатолий после некоторой паузы тоже]. Не к Лин, а в нашу палатку, где уже спала Лин. Да, перед этим мне еще Пемба дал чая. Я проспал два часа, а потом спросил Пембу: «Кто понес кислород Скотту?» «Никто», — ответил мне Пемба. Наконец около девяти или десяти часов утра кто-то вышел с кислородом наверх. По-моему, Лопсанг, это были твой отец и Таши Шерпа. Но я…
Лопсанг: [Неразборчиво].
Анатолий: Лопсанг, это было невозможно. Тридцать пять часов без отдыха; у меня никаких сил не осталось.
Лопсанг: Но я всю ночь был со Скоттом, а потом еще спуск в четвертый лагерь.
Анатолий: Понимаю.
Лопсанг: Я думал, что все участники уже в четвертом лагере, я не знал…
Анатолий: Но я же тебе ясно сказал…
Лопсанг: Я плохо соображал, я был не в себе от всего этого. Мой друг Скотт остался там. Он сказал мне: «Отправь Анатолия наверх». Тогда я спустился на седловину. Мне казалось, что все наши уже в лагере, а только Скотт еще не вернулся. Но когда я пришел, я… [неразборчиво] …и только утром Пемба рассказал мне про участников. Он говорил ночью об Анатолии, делал ему чай. Я думал: «Анатолий сильный, с кислородом он сможет подняться туда». Утром я спросил другого шерпа: «Анатолий вышел наверх?» «Нет», — сказали мне, и тогда я отправил туда двух сильных шерпов. Я дал каждому по десять тысяч рупий, лишь бы они спустили Скотта вниз. Это были сильные шерпы. Но было уже поздно.
Клев: У меня вопрос к Нилу. Как было сказано, Скотт велел Анатолию идти вниз, сделать чай и приготовиться к выходу. Давал ли он тебе какие-то инструкции?
Нил: Нет. Когда мы встретились на тропе, я просто сказал: «Привет, как дела?» Похлопал его по плечу. Честно говоря, все мое внимание было сконцентрировано на спуске: надо было организовать всех участников, проследить за ними. Приходилось кричать на Шарлотту, объяснять Лин, что пора кончать фотографировать и немедленно начинать спускаться. Сэнди тоже пыталась заставить их идти за мной. Так что я больше смотрел назад, на наших участников, чем на Скотта. Ему уже совсем чуть-чуть оставалось до вершины. Мы с ним много вместе ходили по горам и отлично понимали друг друга. Достаточно просто обменяться взглядами, чтобы понять, как идут дела. Скотту нужно было залезть на вершину и быстрее валить оттуда вниз. Я считал, что он нагонит нас на спуске. Никакого беспокойства за него я тогда не испытывал.
Сэнди: Нил, расскажи нам немного о спуске. Ты же вел нас четверых.
Нил: Хорошо, вот как мне все это запомнилось. С вершины мы вышли в состоянии легкой эйфории, которая продолжалась, пока не закончился первый снежный участок. Конечно, все были очень рады покорению Эвереста Навстречу нам поднимались другие люди, готовые отпраздновать свою победу, и, мне кажется, не все осознавали серьезность положения. Но я… Я очень нервничал и беспокоился. Мне хотелось спуститься вниз гораздо раньше, еще с Мартином и Клевом. Но только я собирался идти вниз, как на горизонте появлялся еще кто-то, еще одна группа, идущая к вершине. Среди них были и наши клиенты. Меня это сильно удивляло. Я-то думал, что они давно уже повернули в лагерь, либо по своей воле, либо по приказу руководителей. Мне казалось, что я не могу покидать вершину, не дождавшись их всех. Они были так близко. Я знал, что Анатолий ушел вниз, и никаких вопросов у меня его уход не вызывал. Конечно, было бы здорово, окажись он рядом, но я вовсе не уверен, что его присутствие могло ускорить наш спуск. Я не знал тогда, что Скотт лично дал ему такое указание, но теперь, узнав обо всем, я только поддерживаю такое решение. Это была очень разумная мысль. В противном случае, все то, что сделал Толя, разыскивая нас внизу, было бы невозможным. Когда мы добрались до ступени Хиллари, я шел за Сэнди. Из всей нашей компании она была в худшем состоянии. За мной шли Шарлотта, Тим и Лин. Вниз со ступени свисала целая паутина веревок и обрывков репшнуров. Сэнди никак не могла понять, куда ей пристегиваться, она и ноги-то переставляла с трудом. Сначала мы попробовали отправить ее вниз по перилам на спусковом устройстве, но ветер так переплел все веревки, что мы были вынуждены отказаться от этой идеи. Тогда ей пришлось с нашей помощью «съехать» вниз, держась рукой за перила. Она добралась до конца гребня, и тогда я оглянулся назад. Остальные участники спускались нормально, и я за них не очень беспокоился. На скале у Южной вершины расположился Клев Шенинг. Он проверял кислородные баллоны. Кислорода почему-то осталось сильно меньше положенного. Был только один полный или почти полный баллон. Мы нашли еще несколько полупустых баллонов[190]. Клев, я сейчас рассказываю о том, как мне это запомнилось. У меня тогда кислорода то ли уже не было, то ли он подходил к концу; у других участников тоже. Клев, может, ты подскажешь, как мы тогда распределили баллоны? У меня какие-то смутные воспоминания. Сам я взял один баллон с давлением три или пять фунтов, в моем старом баллоне тоже оставалось то ли пять, то ли три. Полный баллон, насколько я помню, мы дали Лин…
