Для П. Пельо неприятной неожиданностью стала информация о посещении книгохранилища А. Стейном, о чем, не вдаваясь в подробности, рассказал даос, да и рукопись, подаренная ему за многие сотни километров от монастыря, наводила на грустные размышления. Тем не менее, он был настроен самым решительным образом и в конечном итоге проделал в Дуньхуане поистине фантастический объем работы.
В течение трех недель П. Пельо практически не покидал пещеры, внимательно просматривая и регистрируя манускрипты на крошечном пятачке при тусклом освещении одинокой свечи. Известная фотография Ш. Нуэта, запечатлевшая его в этот момент, удивительно точно передает феноменальную одержимость ученого-востоковеда. В одном из его писем есть фраза о том, что в первые десять дней он «атаковал по тысяче свитков в сутки». Больше всего француз боялся упустить какой-то неведомый, но исключительно важный документ, поэтому «через мои руки прошел не только каждый свиток, но и всякий клочок бумаги. Только Бог знает, как много там было фрагментов и обрывков».
Тщательно ознакомившись с фондами библиотеки, он приступил к изучению статуй и фресок монастыря. В пещерах до сих пор можно заметить краткие записи, сделанные его рукой, — цифры (порядковый номер) и иероглифы, почти безошибочно фиксирующие исторический период, когда древними мастерами были выполнены скульптурные изображения и настенная живопись. П. Пельо не только впервые осуществил своеобразную инвентаризацию пещер, но и попросил Ш. Нуэта сфотографировать в них то, что, по его мнению, представляло наибольший интерес. По возвращении в Париж они опубликовали в шести томах несколько сотен черно-белых фотографий комплекса Могаоку, которые на протяжении длительного времени оставались единственными для читательской аудитории иллюстрациями, дающими наглядное представление о его искусстве.
Учитывая особый характер доверительных взаимоотношений, сложившихся у П. Пельо с Ван Юаньлу, француз без особых затруднений уговорил даоса продать ему, по различным оценкам, от трех с половиной до шести тысяч единиц Дуньхуанской библиотеки, представлявших, по понятным причинам, особую ценность. В настоящее время полученные таким образом рукописи хранятся в Национальной библиотеке в Париже, а великолепные произведения искусства были переданы им в Лувр, откуда позднее часть из них перевели в столичный музей Гимэ.
Материалы экспедиции не нашли подробного отражения в соответствующих отчетах, как это было сделано у А. Стейна. П. Пельо ограничился только небольшими сообщениями о ее результатах и изданием факсимиле нескольких рукописей. Следует заметить, что сразу после окончательного возвращения во Францию в октябре 1909 г. вместо заслуженного триумфа он подвергся внутри страны резкой критике со стороны ряда ученых, которую, отчасти, спровоцировал сам своими непродуманными высказываниями и опрометчивыми шагами. Однако размах и продолжительность кампании по дискредитации молодого синолога перешли все мыслимые границы. Нашлись даже такие, кто обвинял его в нерациональном использовании общественных средств, выделенных на указанную экспедицию.
Абсурдность такого рода заявлений не вызывала сомнений у настоящих специалистов, между тем поток порочащих его имя публикаций ничуть не ослабевал. В защиту француза выступил А. Стейн, высоко оценив научные достижения последнего и выразив восхищение качеством проведенных им археологических раскопок, с которыми он позднее столкнулся в Куче, но в полемическом ажиотаже и к мнению прославленного британца особенно не прислушались. Представляется, что в основе этой постыдной акции были откровенные зависть и некомпетентность ее инициаторов. Талант и интеллект П. Пельо, безусловно, выдержали данное испытание, однако в составе экспедиций, работавших в Центральной Азии, его с тех пор уже больше не встречали.
В своих обширных и разнообразных по тематике исследованиях П. Пельо уделил особое внимание распространению буддийской культуры, в том числе и в Китае, деятельности паломников, привозивших в Поднебесную соответствующую литературу; проанализировал обстоятельства перевода танским монахом Сюаньцзаном на древнеиндийский литературный язык (санскрит) главного даосского «Канона о дао и дэ»; подготовил весьма насыщенный и пространный комментарий к путешествиям венецианца Марко Поло. В области этих и многих других изысканий француз остается и по сей день крупнейшим научным авторитетом.
Вернувшись в начале лета 1909 г. в Париж, ученый обнаружил, что некоторые тексты частично повреждены, и решил восстановить рукописи в Китае. Срочно приехав в Пекин, П. Пельо поселился в «Льюго фаньдянь» (досл. с китайского «Гостиница шести государств»). Последнюю построили на закате Цинской империи в связи с открытием в столице ряда посольств западных держав. Кстати, сейчас на этом месте, в самом начале пешеходной улицы Ванфуцзин находится недавно отремонтированный роскошный пятизвездный отель «Пекин». Для проведения квалифицированных реставрационных работ была выбрана небольшая мастерская, расположенная неподалеку от нынешнего главного городского вокзала.
В июле того же года сюда зашел известный специалист, признанный знаток древнекитайской письменности Ло Чжэнью. Он был крайне удивлен, увидев бесценные книги по истории, но не стал узнавать, откуда эти поступления, и лишь попросил познакомить его с хозяином рукописей.
Через несколько дней П. Пельо пригласил к себе в номер Ло Чжэнью и его коллег, в том числе Ван Жэньцзюня, Цзян Фу и Дун Кана. Воодушевленный своими приобретениями молодой человек показал им некоторые тексты, рассказал об их происхождении и даже подарил отдельные экземпляры. Ведущие китайские ученые, абсолютно ничего не знавшие о рукописях, найденных в Дуньхуане, испытали подлинный шок, услышав повествование француза.
Выяснив, что в пещере хранятся еще несколько тысяч документов, Ло Чжэнью доложил властям о сложившейся ситуации и убедил высокопоставленных чиновников направить местному руководству на северо-западе страны телеграмму с требованием как можно скорее закрыть Цанцзиндун и не подпускать к ней иностранцев. Одновременно цинское правительство выделило начальнику уезда Чэнь Фаню 6 тысяч лянов серебра для проведения подготовительных работ, а губернатору Синьцзяна был отдан приказ в максимально сжатые сроки перевезти библиотеку в Пекин.
Последующие события развивались по законам криминального жанра. За доставку рукописей в столицу отвечал Хэ Яншэн. Растаскивать их начали уже при погрузке на подводы и транспортировке по территории уездного центра. Причем украдена была значительная часть документов. По свидетельствам очевидцев, связки танских документов, несомненно изъятые из пещеры, позднее предлагались на продажу в Дуньхуане и на всем протяжении пути до Ганьчжоу (Чжанъе). Бойкая торговля редким товаром в провинциях Ганьсу и Синьцзян продолжалась вплоть до 1920 г.
