– Для больших туристических групп тут раньше зажаривали целое стадо коров, – рассказывал наш водитель.
– Сфотографируйся с наном, – посмеялась Мелисса.
Затем она заметила знак, где на трех языках было написано: «Лучший ракурс для фотографии», и отправила меня туда фотографироваться.
На обратном пути мы зашли в дом, в котором местные жители открыли ресторан с танцующими официантками. Дружелюбный хозяин показал нам свои виноградники. Он сказал, что разрешает туристам приезжать и пробовать виноград, но в данный момент весь урожай уже собрали. Усадив нас за низкий столик, он принес нарезанную ломтиками дыню, арбуз и несколько тарелок с виноградом. Паша говорила, что в ее детстве, в 1970-х, люди голодали и выпрашивали объедки. Однако, куда бы мы ни отправились, в Синьцзяне везде столы ломились от яств. Видимо, таков был уйгурский обычай.
Приехал автобус, полный тайваньских туристов, и владелец продал им несколько килограммов различных сортов изюма в коробках.
– И так шесть раз в день, – вздохнул он.
* * *
В последний вечер в Турфане нас окружили все танцоры из танцевального шоу. Они фотографировались с нами, обнимались и явно были расстроены, что мы уезжаем. Они полюбили нас, в этом не было сомненья; однако почему нас не пустили тогда на шоу, мы так и не поняли.
Мы попробовали пробиться в зал снова. На этот раз Мелисса немножко схитрила, и нас посадили на места в первом ряду. Женщина, которая стояла при входе, сказала:
– Я тут ни при чем. Директор запретил вас пускать.
Мы так и не узнали почему. Как бы то ни было, мы посмотрели шоу, станцевали и попрощались с танцорами.
Вернувшись в Урумчи, мы остановились в удобно расположенном, хоть и безликом, многоэтажном бизнес-отеле. Камелия договорилась, что нам сделают скидку. Каждый вечер в номере звонил телефон, и каждый раз женщина на другом конце провода спрашивала: «Массаж?» Обычно мы вешали трубку, ничего не ответив, но как-то раз я сказала: «Нет». «Секс?» – тут же предложила она. Мы с Мелиссой смеялись до колик, но потом я задумалась о социальных причинах подобных звонков. В Китае проститутки нередко названивают в отели всю ночь, так что мужчинам приходится отключать телефон в номере. Такие звонки незнакомым людям свидетельствуют об отчаянии и ужасном финансовом положении. Но кто-то же наверняка отвечает «да». Какие это люди? Неужели им так одиноко, что необязательно даже видеть человека, с которым собираешься переспать?
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ С МЕЛИССОЙ
Камелия отвела нас в магазин, специализирующийся на торговле атласным шелком. Ткань продавалась длинными узкими отрезами – шесть метров на пятьдесят сантиметров.
– Шелк делают в Хотане, где все станки стандартной ширины, – объяснила Камелия.
Хотан, как и Кашгар, расположен на юге Синьцзяна. Это родной город традиционной уйгурской медицины. Кроме того, в Хотане есть большой воскресный рынок, куда не ездят туристы. Я как раз обдумывала, куда направиться дальше, и все указывало на то, что мне стоит сесть на автобус и совершить длинное путешествие обратно на юг.
Главное отличие Китая от других стран, где мне довелось побывать, когда я писала эту книгу, было в том, что я совершенно не могла общаться с местными жителями. В других странах моего арабского хватало, чтобы поговорить хотя бы несколько минут, и там гораздо больше людей знали английский. Мелисса очень помогала с переводом. Она также разбиралась в культурных особенностях, потому что жила в Китае.
Но настало время ей уезжать, и я задумалась о том, как все изменится, когда мне придется общаться на языке жестов. К счастью, я успела запомнить хотя бы некоторые уйгурские слова. В Хотане говорили на уйгурском. После Хотана я планировала поехать в Ташкурган, где живут преимущественно таджики. Их язык похож на персидский, а это совсем другая языковая группа. Вот что меня удручало. Стоило чуть-чуть подучить местный язык, как наставала пора уезжать и привыкать к совсем другому набору звуков.
Последний вечер перед отъездом Мелиссы мы с ней и Камелией провели в ресторане «Гранд Базар». Здесь показывали самое знаменитое танцевальное шоу в Синьцзяне. В ресторане все оказалось огромным. Вообще «огромный» – синоним Китая. В скудно населенной обширной провинции Синьцзян было явно многовато гигантских небоскребов и толп туристов. Ресторан, вмещавший триста человек, каждый вечер был забит до отказа. Роскошные декорации сменялись на протяжении всего выступления: то горы, то виноградники. Десятки танцоров в расшитых замысловатыми узорами костюмах из шелка и блесток спускались по высоким резным винтовым лестницам. Хотя спектакль и был основан на народной сказке, а его участницы щеголяли в относительно закрытых костюмах, это выглядело как настоящее шоу лас-вегасского масштаба. Одна из них снова станцевала под песню, выбранную мной для диска «Звезды танца живота»; она двигалась, обмотавшись живой змеей. Мне очень понравились первый номер, таджикский, который исполняли в красно-черных мусульманских платьях, и танец мужчин с шапками – все участники в высоких меховых шапках синхронно потряхивали головами.
Во время почти всего моего путешествия «Сорок дней и тысяча и одна ночь» я приезжала в каждую страну одна и ориентировалась самостоятельно. С попутчиком все воспринималось иначе. Мне не приходилось бороться в одиночку, самостоятельно обдумывать произошедшее, нередко чувствуя растерянность и отчуждение. С переводчиком мне не только не приходилось полагаться на язык жестов, но и всегда было с кем пообщаться. Язык жестов является настолько примитивным способом общения, что, если вы хотите донести до человека какую-то информацию, нужно говорить честно. Обеим сторонам очень сложно скрыть правду, и нельзя ссылаться: «А вот она сказала…» – неважно, правда это или нет. Средством общения становятся действия.
Поскольку мы путешествовали вдвоем, у нас появилась возможность обмениваться впечатлениями. Теперь были две головы вместо одной, чтобы соображать, как лучше добраться до места назначения. Женщина, путешествующая одна, вызывает у окружающих желание ей помочь, а также любопытство, но когда мы оказались вдвоем, к нам не так-то часто стали подходить – видимо, решали, что помощь не нужна.
Мне было интересно, что изменится после отъезда Мелиссы. Она отправилась в аэропорт, а я поймала такси до автостанции – как потом оказалось, не до той автостанции. Женщина в форме провела меня к автобусу через две стоянки. Я купила у нее билет и села в автобус. Это был «спальный» автобус с яркими матрасами на кроватях. Приятная музыка играла здесь громко, как на дискотеке. Вдруг что-то громыхнуло. Не успели мы выехать на шоссе, как попали в аварию. Когда наш водитель перестраивался, мимо пронесся громадный грузовик и снес нам большое зеркало заднего вида. Водители начали ругаться, перекрыв движение на обеих полосах, пока не пришли рабочие и не огородили грузовик и автобус веревкой с флажками, чтобы другие машины смогли нас объехать. А водители тем временем перестали ругаться и даже подружились в ожидании полицейских.
