План Ново-Архангельска
Самой школы мне не видно, но мы можем войти в нее умозрительно по дощатому тротуару настланному вокруг моей квартиры и разветвляющемуся в разных направлениях по Ново-Архангельску. Из сеней школы входим в коридор, протягивающийся во всю длину строения, построенного на восьми саженях. Дверь в глубине коридора ведет к выпускным воспитанникам: справа глухая стена примыкает к крепостному забору; слева виднеются три особые двери: войдя в первую, вы будете находиться в классной младших воспитанников: им преподают закон божий, русскую грамоту и письмо и первые четыре правила арифметики. Вторая дверь ведет в дортуары младших, а третья к старшим воспитанникам. Из последних в прошедшую осень выбрано девять мальчиков для обучения морскому искусству; с ними занимается особо присланный по предложению нынешнего г-на главного правителя учитель из штурманского коммерческого училища. Прежде предназначаемые к морскому искусству воспитанники, за неимением особого учителя, были обучаемы командирами судов, которые только в походе имели время доставлять им несколько практических сведений; и хотя по приказанию г-на барона Врангеля с 1832 года занимался постояннее с назначенными к морскому искусству воспитанниками корпуса флотских штурманов прапорщик К., но, будучи отвлекаем походами, не мог укоренить в них нужных познаний; от этого происходило, что каждый из таких доморощенных питомцев, зная только часть морской практики и не имея никакого понятия о других науках, способствующих к развитию дарований, не успевал достигнуть звания командира судна.
Собор Св. Михаила в Ново-Архангельске
Рисунок XIX в.
В классе младших воспитанников Компании вы удивитесь, найдя душ до сорока вольноприходящих мальчиков. Теперешний г-н главный правитель, видя пагубные действия праздности вкореняющейся с детства, собрал всех мальчиков селения от 6 до 11 лет, не содержимых Компанией, приказав обучать их наравне с другими: каждый по силам и способностям заметит что-либо, и то будет ему добром впоследствии, между тем как в настоящем он не делает проказ и не отвлекает мать от домашних забот. Мне кажется, что эта благодетельная мера послужит краеугольным камнем к распространению просвещения между возрастающим поколением креолов.
Вид российско-американского селения Ново-Архангельской крепости
За школой, в линию с крепостной стеной, находится двухэтажная батарея. В нижнем помещаются различные артиллерийские принадлежности; в верхнем стоят 6 восьмифунтовых пушек, которыми имеет честь командовать описатель Ново-Архангельска. Пушки направлены на колошенское селение, протягивающееся от самой стены вдоль по берегу залива, но кажется с въезда своего на батарею, исключая экзерциций для обучения людей, производящихся здесь нередко, не были употреблены в действие ко вреду человека. Далее, отступя несколько от стены, расположена кухня, в которой приготовляется от Компании кушанье на всех промышленников. В ней отгорожено переборкой отделение для литейной, на которой было много работы при постановке машины на пароход и отливаются вообще все медные вещи для мореходных судов, как-то: поручни, рулевые петли и пр. От кухни под прямым углом идет забор, отделяющий колошенский рынок от селения; забор примыкает к флигелю, занимаемому чиновниками, в том числе и моей особой. Инструмент прохождения, помещенный в будке с подъемными рамами, примыкающей ко второму окну моей квартиры, есть последний предмет на правой стороне круга моего зрения.
Ново-Архангельск
Литография. XIX в.
Поворачивая голову в противную сторону, вижу пропущенную мной при обзоре важнейшую достопримечательность Ново-Архангельска: это столб с утвержденным наверху железным обручем, на котором висит колокол. Вот подошел нарядчик, снял с гвоздя веревку, прикрепленную к колокольной ручке, колокол закланялся, рабочие идут на отдых, а я пускаюсь далее.
Снег и град мешают различать предметы; это скучно, но что ж делать, таков климат. Беру манильскую сигару, которая здесь четыре копейки; вдыхая ее ароматический дым, опрокидываюсь на задок кресел, и мечты воспоминания отвлекают от существенности. Тоска по отчизне везде и навсегда останется болезнью русского, но здесь, за семнадцать тысяч верст от родины, болезнь эта отягчает сердце только при необыкновенных случаях. В частной, обыкновенной жизни человека смело можно считать Ситху ближе к Петербургу, чем большая часть наших провинциальных городов; но в дни праздников или торжеств, которые вы привыкли проводить в кругу родных или друзей, одиночество ощутимее, несмотря на то, что здесь вы окружены большим числом знакомых образованных людей, – каждый из них таит свою кручину, – и если в такое-то время какая-нибудь случайность напомнит вам родину, сердце стесняется и слезы невольно виснут с ресниц. Такую невольную дань родине заплатил я в день коронации, когда за обеденным столом у г-на главного правителя инструментальная музыка, до того небывалая в Ситхе, проиграв туш, аккомпанировала певчим в родной песне...
Музыка в Ситхе – это новость, возразит бывалый. Да, милостивый государь, и эта музыка, какова она ни есть, способствовала многим удовольствиям прошедшей зимы.
Инструментальная музыка заменила шарманку, под которую здесь танцевали двадцать лет сряду; музыка дала место водевилю в Ново-Архангельске. В зале у г-на главного правителя устроена была сцена. В день священный для русских, 6 декабря, играны были две пьесы: «Архивариус» и «Дедушка русского флота», эта любимая пьеса жителей северной столицы... На сцене пели воспитанники Компании, представлявшие народ. Что бы вы почувствовали, увидя более ста человек зрителей, главнейшие из природных здешних жителей, проникнутых духом умиления, шепчущих почти вслух молитву за царя... в сцене, когда народ, обратясь, видит скачущего Петра. Все мы песнь превратили в молитву.
Танец колошей в Ситхе
На святках были разыграны еще две пьесы: «Чиновник по особым поручениям» и «Крестный папинька». Балы сменялись балами, и на каждом было не менее 90 человек. Но с кем танцуют в Ново-Архангельске, спросит житель паркета; если он пожалует в Ситху то будет танцевать с ловкими креолками, а любоваться собой, точно так же, как делает это в столице.
В первый день Нового года был общественный маскарад: до 150 человек промышленников с их женами были в гостях у радушного начальника, но встреча 1840 года останется для меня навсегда памятной. Мы, по обыкновению, собрались к г-ну главному правителю провести последний вечер истекшего года. До двадцати детей здешних чиновников, от трех до двенадцати лет, шумно резвились вокруг убранной для них елки. Конфеты, орехи, пряники и другие сладости, нарочно выписанные из Петербурга и развешанные на ней, выпрашивались то одним, то другим малюткой; наконец, елка опустела, свечки догорали и дети принялись за обыкновенную свою забаву – беготню. Тут сделан был им другой сюрприз: каждый получил или куклу, или книжку с картинками, или панораму, сообразно своему возрасту и понятиям; пошли опять осмотры, аханье, прыганье, и мы любовались прекрасными вещицами. Вдруг старший сын почтенного нашего начальника, мальчик 4 лет, подбежал к одному из них, воскликнув: «Вот и тебе подарок». Тот не успел развернуть, как прелестный малютка подбежал к другому, потом к третьему и так далее ко всем нам, добровольным изгнанникам. Каждый получил безделку работы супруги нашего начальника, безделку бесценную как знак тонкого понятия сердца, внимания их к нам и желания сколько-нибудь отвлечь от тех впечатлений, которые невольно овладевают человеком, отлученным от всего для него милого, отражаясь в едва приметной меланхолии. Скажите, не прав ли я? Забываются ли такие случаи?
Колоши
Акварель начала XIX в.
И если не в сердце, то не врезается ли в памяти современников и такое необыкновенное происшествие, каким должно считать концерт в Ситхе 23 февраля нынешнего года. Многие ли из жителей Ново-Архангельска слыхали звуки не только стройного, но даже несогласного соединения инструментов. В бывалые годы скрыпица одного промышленника Бема или Брута, родом шведа, не умолкала на случавшихся вечеринках; тут он проигрывал для всяких танцев все штуки, приходившие ему на память и, по ловкости и беглости, с каковой перебирал пальцами левой руки, слыл виртуозом. Вдруг с приездом одного любителя музыки и хорошего игрока на фортепьяно собираются несколько мальчиков, главнейшие из креолов; виртуоз не попал в хор, за непонятием нот, через три месяца они сносно играют необходимые танцевальные пьесы, а через пять содействуют в концерте своему учителю, которому мы остались весьма благодарны за несколько приятных минут, доставленных его игрой. Исполнение своего дела его учениками не подлежит критике, потому что здесь каждое нововведение, даже в разнообразии удовольствий, ведет к чему-нибудь полезному для жителей; так и музыка, рассматривая ее только с материальной стороны, отвлекает от праздности и тем способствует к искоренению пороков, производимых ею, в людях, имеющих перед собой мало хороших примеров. Но воля ваша, слышавшему когда-то хорошую музыку при одном воспоминании игры ситхинского Паганини, ноктюрны сочинения основателя новоархангельской музыки, позвольте зажать уши: струны из китовых жил никак не годятся на квинты.
