Как раз с этой закуски начался обед в честь Юриного дня рождения. Далее последовала корифена на разные лады: жареная, вареная, сырая; за корифеной — особый макаронный пудинг Асбьёрна и Эйч Пи. Эти озорники просверлили по секрету дырочку в столе и воткнули в пудинг шланг от насоса, которым мы накачивали резиновую шлюпку. Только мы приготовились взять себе по куску, как Эйч Пи с самым серьезным выражением лица объявил, что за неимением дрожжей особый Юрин праздничный пудинг нуждается для пышности в нескольких каплях водки. После чего спрыснул водкой свое кулинарное изделие, и пудинг начал расти на глазах у изумленных зрителей. Никто не заметил, что Асбьёрн потихоньку качает воздух ступней. Все прочие чудеса, виденные нами в плавании, померкли перед этим. А пудинг все рос и рос, пока сверху не высунулось нечто вроде распухающего пальца. Опомнившись от удивления, мы дружно рассмеялись и запели «С днем рождения» по-английски.
В эту минуту явились нежданные гости. Три черные косатки, всплыв на поверхность, направились прямо к ладье. Потом вокруг «Тигриса» с разных сторон замелькали черные спины здоровенных млекопитающих, и мы решили, что их все-таки не три, а больше. Впервые за несколько недель выбежала из укрытия наша мышка, словно узрела в обращенном вниз окошечке нечто такое, что побудило ее предпочесть общество поющих людей и кузнечиков.
Видимо, косаткам мы были обязаны тем, что к нам примкнули самые крупные прилипалы, каких мы когда-либо встречали. Эти вялые, уродливые черные рыбы с овальной присоской наверху головы предпочитают не затрачивать много сил на плавание, ограничиваясь сменой транспортных средств.
Роль попутных машин выполняют гладкокожие акулы и киты, а также черепахи. Выберет объект, прикрепится к нему присоской и подбирает крохи со стола хозяина. Большинство прилипал, катавшихся на наших бунтах, были длиной в палец, но две из них, длиной с руку, явно перешли к нам от китов.
Однажды Асбьёрн поразил нас тем, что голыми руками извлек из волн морских черепаху. Правда, она и без того, похоже, направлялась в гости к нам. Мы держали ее некоторое время на палубе, толкуя о черепашьем супе и нежных отбивных, но в конце концов единодушно постановили отпустить на волю. Для древних мореплавателей Индийского океана черепахи, наверно, были желанной добавкой к столу, состоящему по преимуществу из рыбы и сушеного мяса. В наши дни морские черепахи почти совсем истреблены, и все же мы несколько раз видели торчащие над водой черепашьи перископы.
Три дня спустя после удачной охоты Асбьёрна, пользуясь тихой погодой, Рашад решил искупаться и тоже сумел ухватить за панцирь здоровенную черепаху. Ловец и добыча были одинаково хорошими пловцами, и зрители на борту ладьи долго не могли определить, то ли черепаха тащит Рашада, то ли он, уходя с головой под воду, толкает ее к ладье. Лишь когда молодой араб торжествующе приподнял машущую передними ластами черепаху над водой, стало ясно, кто победитель.
На обеих пойманных нами черепахах сидели по две прилипалы; кроме того, по панцирю, совсем как по днищу «Тигриса», сновали зеленые крабики. Вторую пленницу поражение привело в такую ярость, что она принялась рвать камыш и бамбук своим попугаячьим клювом, и мы поспешили вернуть ее в родную стихию. Только она всплыла на поверхность метрах в ста от ладьи, как Юрий крикнул с крыши рубки:
— Ее схватила здоровенная акула!
В самом деле, среди пены и брызг мелькали ласты и плавники. Потом море разгладилось, и кто-то пробурчал, что лучше уж было оставить черепаху себе.
Вскоре Асбьёрн надумал опять применить собственные руки как орудие лова, но на этот раз ему меньше повезло. Правда, и объект охоты был необычный. Море плавно колыхалось, и в одном месте гладкую поверхность рябило нечто вроде человеческих пальцев. Асбьёрн быстро подгреб туда на шлюпке, не подозревая, что настиг Нептупа, а точнее, существо, известное под названием Neptunus.
— Попался! — крикнул он, перегибаясь через борт, и чуть не шлепнулся в воду при виде диковинной добычи.
— А-а-а-й-й! — услышали мы в следующий миг.
Асбьёрн отчаянно тряс вскинутой вверх рукой, силясь сбросить с нее какую-то разлапистую красную тварь. Большой краб! Только тут мы заметили, что ладью окружают полчища красно-бурых крабов величиной с кулак. Одни бегали по поверхности моря, как по зеркалу, другие ныряли, уходя в синюю толщу. Это была паша первая встреча с крабами-плавунцами Индийского океана, представителями вида Neptunus. Жертва Асбьёрна ущипнула ему палец до крови, и он поспешил вернуться в ладью за дуршлагом, в котором Карло промывал макароны. Остроумное приспособление позволило Асбьёрну и Детлефу в два счета выловить с десяток сердитых крабов — таких сердитых, что, очутившись в одном котелке, они перекусывали ноги друг другу. У наших ловцов тут же появились конкуренты. Корифены тоже решили поохотиться на крабов и с разбега хватали их перед носом шлюпки, подпрыгивая с добычей высоко в воздух. А там и одна полутораметровая акула ринулась вдогонку за крабом, который во всю прыть улепетывал от нее. Настигла жертву и тоже в лихом прыжке выскочила из воды. До тех пор мы ни разу не видели прыгающих акул.
Маленькие забияки, наименованные в честь бога морей, спокойно лежали на поверхности, уписывая обеими клешнями планктон, пока их кто-нибудь не спугивал. Трудно придумать что-нибудь чуднее этих миниатюрных роботов с человеческими повадками. Стоило черным глазам на стебельках приметить врага с дуршлагом, как краб мгновенно принимал позу борца — передние конечности согнуты, клешни раскрыты. Правда, оценив размеры дуршлага, крабы заключали, что всего благоразумнее будет отступить. И улепетывали боком-боком с невероятной скоростью, согласованно перебирая пятью парами ног. Обе клешни повернуты влево, правая согнута для обтекаемости, левая вытянута назад в качестве рулевого весла. Последние суставы задних ног сплющены наподобие лопасти, чтобы лучше грести, и снабжены для большей эффективности целой системой шарниров; остальные три пары конечностей просто бегут по воде. Безошибочно действующие замысловатые части маленького робота в твердом карапаксе, от чувствительных антенн до движителей и рулей, хочется назвать чудом инженерного искусства. А ведь они всего лишь крохотная безделка в океане, где киты искони ныряют, пользуясь природным локатором, превосходящим любые радары, где кальмары могли прыгнуть к нам на борт, включив реактивный движитель, а спасаясь от врага, ставили дымовую завесу. В городе человек чувствует себя царем природы, но очутившись на просторах океана среди существ, появившихся задолго до человека и внесших свой вклад в его возникновение, и атеист иной раз спросит себя, точно ли Дарвин определил силу, которая движет видообразование по открытому им пути.
