Припасливая!
Он помолчал, усмехнулся в бороду и снова заговорил:
- Иной раз зимой белкуешь где-нибудь в тайге, живешь в палатке - лень избушку поставить. Так вот бывало залезет, каналья, в палатку, когда никого нет, и все до нитки вытаскает. Случалось, даже чайник или пустой котелок уносила и зарывала в снег. Лет десять назад мы с напарником засобирались белковать на всю зиму в тайгу. С осени сходили туда, построили лабаз - избушку такую, на столбах. До снега по речке завезли продуктов на зиму, юколы для собак. Вернулись в село, мечтаем: вот по первому снежку пойдем на охоту! Пришли, и что же ты думаешь?
Лежит он, паря, наш лабазик, на боку, и под ним пусто - ровно кто веником подмел! Росомахи видать, стаей пришли, перегрызли два столба, повалили лабаз, а запасы все сожрали. У-у, шкодливая паскуда!
Солнце стало почти в зените. Горячие его лучи пронизывали тайгу, влажный воздух был до того нагрет, что затруднял дыхание. Вяло посвистывали в буреломе бурундуки.
- Ну, что ж, пошагаем? - поднялся Пахом Степанович. - Там, поди, Федор Андреевич заждался. Шкуру-то давай мне, я понесу. Намаялся, верно, ты с ней…
Перед закатом солнца они благополучно прибыли в стойбище.
Знакомство Анюты с Дубенцовым. - Воспоминания старого геолога. - Рассказ Дубенцова. - Тайна местонахождения Красного озера. - План Черемховского.
Вечером, вскоре после того, как Пахом Степанович и Дубенцов вернулись из тайги, Черемховский послал Анюту за молодым геологом. У избы, в которой остановился Дубенцов, собралась толпа орочей. Перед ними на земле была разостлана шкура тигра. Орочи о чем-то горячо спорили.
Анюта тоже постояла, с любопытством рассматривая добычу геолога. «Какой страшный зверь был!» - подумала она.
Вступая на порог избы, Анюта заметила, что сильно волнуется, и ей стало неудобно: Дубенцов мог заметить, а она не хотела этого. «Ты, что ж это, подружка, уж не влюбилась ли?» - с иронией подумала она о себе. Ей очень хотелось спросить Дубенцова, почему он пошел за тигром.
Ведь это отчаянный риск! Разве не мог он дождаться, пока зверь уйдет от стойбища? «Я не пойму, - спросит она в заключение, - почему вы так поступили: из благоразумия, которого я не могу постичь, или из страсти к приключениям?»
Она постучалась и, преодолев волнение, вошла в избу.
Дубенцов занимал маленькую угловую комнатку, лишенную какой бы то ни было обстановки, кроме стола и стула в углу. На полу была разостлана шкура дикого кабана, служившая геологу постелью. На подоконнике - образцы пород с наклеенными этикетками. Дубенцов уже привел себя в порядок. Чисто выбритый, с еще мокрыми, зачесанными назад соломенными волосами, одетый в светлую сорочку и хорошо выглаженный костюм, он был теперь свеж, весь сиял и выглядел почти франтом. Лишь красные царапины и ссадины на руках и темном от загара лице напоминали охотника за тигром.
- Простите, пожалуйста, - заговорила Анюта, входя в комнату - вы, кажется, геолог Дубенцов?
- К вашим услугам, - с приятным удивлением обернулся к ней юноша. Как ей показалось, он с каким-то особым вниманием в упор посмотрел ей в лицо.
- Вас просит к себе профессор Черемховский, - почему-то улыбаясь, сказала Анюта.
- Благодарю. Иду сию же минуту. - И он стал торопливо перебирать бумаги на столе. Заметив, что девушка хочет уйти или, во всяком случае, делает вид, что хочет уйти, он задержал ее. - Простите за нескромность, с кем имею честь разговаривать?
- Черемховская, - полуобернувшись, тихо ответила Анюта.
- Вы родственница Федора Андреевича?
- Дочь.
- Вот как! Очень рад познакомиться! - Дубенцов не подошел, а подбежал к девушке и с чувством пожал ее маленькую руку. При этом Анюта ощутила, что ладонь у него черствая, загрубелая. - Не одобряю только одного, - говорил меж тем Дубенцов: - зачем профессор решился взять вас в такой нелегкий маршрут? Извините, пожалуйста, но здешняя тайга мало приспособлена для приятных прогулок таких хрупких девушек, как вы.
Он смотрел ей прямо в глаза и иронически улыбался.
Эта улыбка была так не похожа на ту широкую, веселую и бесшабашную, что на фотографии у Вали…
Анюта моментально изменилась в лице, глаза ее стали даже гневными. Дубенцов почувствовал, что задел больное место ее самолюбия, но отступать было поздно.
- Я геолог, - холодно сказала девушка.
- Вы, кажется, обиделись? - спросил он, не меняя тона, но с покрасневшими ушами. И, выждав паузу, примирительно добавил: - Простите за неосведомленность, Половину слов беру обратно. Но все же сознайтесь, даже при том условии, что вы геолог, в тайге вам трудновато приходится?
- Вас ждет Черемховский, - сухо сказала девушка я вышла. Она едва сдерживала слезы. Столько хорошего передумала о нем, так возвеличила его образ - и вот, пожалуйста! Ей казалось, он оценит ее поход в тайгу, как подвиг, а он…
Дубенцов вышел за нею вслед. Он чувствовал себя неловко, но предпринять что-нибудь было уже поздно.
На всем пути до школы они не обменялись ни одним словом. Только на ступеньках крыльца, когда Дубенцов попытался помочь девушке, слегка дотронувшись до ее локтя, она резко сказала:
- Не беспокойтесь.
Черемховский встретил Дубенцова у порога комнаты, и они долго трясли друг другу руки. Только теперь молодой геолог мог ясно рассмотреть ученого. Остроплечий и сгорбившийся, с длинным прямым носом, он был похож на старого нахохлившегося пеликана. Под сумрачно нависшими бровями светились добрые, с ясным взглядом глаза.
- Очень рад, очень рад видеть вас, друг мой, - взволнованно говорил Черемховский, в свою очередь оглядывая Дубенцова. - От души поздравляю с успешной охотой. Должен извиниться, что вчера не помогли вам в столь нужном деле - хищник действительно стоял на вашем и нашем пути. Вы блестяще расчистили этот путь.
Прошу, прошу садиться.
С этими словами профессор, обняв Дубенцова за талию, повел к табурету и усадил. Сам он сел напротив у - стола, продолжая рассматривать молодого человека.
К Дубенцову, в первую минуту растерявшемуся, начинало возвращаться самообладание. Но мысли в голове еще путались, и он не знал, с чего начать.
- Прежде всего я хочу узнать у вас, Федор Андреевич, - заговорил, наконец, он, - что вам известно об исчезновении моего отца?
Черемховский встал и принялся ходить по комнате, сцепив руки за спиной.
- Ваш отец был одним из тех русских геологов, которые верой и правдой служили отечественной науке. К сожалению, нам раньше приходилось больше копаться в обывательских колодцах, чем совершать серьезные геологические маршруты: казна не находила для них денег. Ваш отец всегда мечтал о такой геологии, какую нам дала теперь советская власть. Мне горько и обидно, что Иван Филиппович не дожил до этих дней. Это был талантливейший геолог! Пусть вас всегда вдохновляет память о нем, дорогой мой Виктор Иванович…
