Я терялся в предположениях, как вдруг услышал голос подошедшего ко мне капитана Немо:
— Некогда этот корабль назывался «Марсельцем». Он был спущен на воду в 1762 году и был вооружен семьюдесятью пятью пушками. В 1778 году, 13 августа, под командой Лапойп-Вертрие он храбро сражался с «Престоном». В 1779 году, 4 июля, он вместе с эскадрой адмирала Эстена участвовал при взятии Гренады. В 1781 году, 5 сентября, он принял участие в бою, который вел граф де Грасс в бухте Чесапик. В 1794 году Французская республика дала «Марсельцу» другое название. 19 апреля того же года он присоединился в Бресте к эскадре Вилларэ-Жуайоза, назначенной конвоировать морской транспорт пшеницы, шедший из Америки под командой адмирала ван Стабеля. 11 и 12 прериаля [15] 1794 года эта эскадра встретилась с английскими кораблями. Господин профессор, сегодня 13 прериаля, 1 июня 1868 года. Семьдесят четыре года назад на этом самом месте, под 47°24′ широты и 17°28′ долготы, этот корабль после геройского сражения, потеряв свои три мачты, с каютами, наполненными водой, потеряв треть наличного состава экипажа, предпочел быть поглощенным морскими недрами со всеми своими тремястами пятьюдесятью моряками, чем сдаться неприятелю. Прибив свой флаг к корме, он исчез под волнами с криками: «Да здравствует Республика!»
— «Мститель»! — вскричал я.
— Да, господин профессор, «Мститель»! Прекрасное имя! — ответил капитан Немо, скрещивая на груди руки.
Эта манера говорить, неожиданность сообщения, эта история с отечественным для меня кораблем, рассказанная так хладнокровно, затем та эмоция, с какой этот странный человек произнес свою последнюю фразу, это имя — «Мститель», значение которого не могло от меня ускользнуть, все это как-то вместе сложилось, чтобы глубже поразить мой ум. Я не спускал глаз с капитана.
А он, протянув руки к морю, смотрел пылающим взором на эти славные останки. Быть может, я не должен был знать, кто он такой, откуда он пришел и куда он идет; но я все более и более убеждался, что этот человек отличается от ученого. Это не была та присущая некоторым мизантропия, которая заставила капитана Немо и его товарищей уединиться на «Наутилусе», нет, это была самая сильная, напряженная месть, которую не в силах было ослабить даже время.
Искала ли эта ненависть мщения? Будущее должно было это вскоре показать.
Между тем «Наутилус» медленно поднимался на поверхность моря, и я смотрел, как мало-помалу исчезали неясные очертания «Мстителя». Вскоре легкая боковая качка возвестила мне, что мы плывем, окруженные воздухом.
В этот момент раздался глухой гул. Я взглянул на капитана Немо. Он не двигался.
— Капитан! — обратился я к нему. Он не отвечал.
Я его покинул и поднялся на палубу. Оказалось, что канадец и Консель меня опередили.
— Откуда этот звук? — спросил я.
— Я заметил корабль и стал смотреть по направлению к нему. Он приближался к «Наутилусу», и было видно, что он усиливает пары. Он находился от нас на расстоянии шести миль.
— Пушечный выстрел, — ответил Нед Ленд.
— Какой это корабль, Нед?
— По своему такелажу и по высоте нижних мачт, — отвечал канадец, — это должен быть военный корабль. Может быть, он идет на нас и потопит, если надо будет, этот проклятый «Наутилус».
— Друг Нед, — ответил Консель, — что он может сделать «Наутилусу»? Разве он может атаковать его под волнами? Разве он может стрелять в него в глубине моря?
— Скажите мне, Нед, — спросил я, — можете вы узнать, какой стране принадлежит этот корабль?
Канадец сдвинул брови, прищурил веки, скосил глаза и стал всматриваться в течение нескольких минут, напрягая до последней степени свое зрение.
— Нет, господин профессор, — ответил он, — я не могу узнать, какой стране принадлежит этот корабль, его флаг не поднят. Но говорю утвердительно, что это военный корабль, так как на вершине его большой мачты развевается длинный вымпел.
В продолжение четверти часа мы всматривались в приближающийся к нам корабль. Я не могу утверждать, что он увидел «Наутилус» на таком расстоянии и тем более чтобы он знал, что это подводное судно.
Вскоре канадец сообщил мне, что мы встретили большой военный корабль с бивнем или тараном и с двумя бронированными палубами, густой черный дым клубами вырывался из его двух труб. Убранные паруса сливались с линиями рей. Он не нес флага на гафеле. Расстояние не давало возможности различить цвета его вымпела, который развевался, как тонкая лента.
Он быстро приближался. Если капитан Немо дозволил бы ему продолжать приближаться, наши шансы на спасение возросли бы.
— Господин профессор, — обратился ко мне Нед Ленд, — пусть только корабль приблизится еще на одну милю, и я бросаюсь в море. Предлагаю и вам последовать моему примеру.
Я ничего не ответил на предложение канадца и продолжал смотреть на корабль, который быстро рос на глазах; к какой бы нации он ни принадлежал: английской, французской, американской или русской, — несомненно, он принял бы нас к себе на борт, если бы мы могли добраться до него.
— Господин, вероятно, хорошо помнит, — обратился ко мне Консель, — что мы уже имели некоторый опыт в плавании. Он может положиться на меня, а я его пробуксирую до корабля. Я предлагаю господину свою услугу на тот случай, если бы он пожелал следовать за Недом Лендом.
Я только собрался ответить, как вдруг нос корабля окутал белый пар. Затем через несколько секунд вода, взброшенная, поднятая падением тяжелого тела, обдала корму «Наутилуса». Немного спустя раздался внезапный треск в воздухе.
— Как? Они стреляют в нас! — вскрикнул я.
— Молодцы! — прошептал канадец. — Они принимают нас за потерпевших кораблекрушение и спасающихся на обломках корабля!
— Если позволит господин, хорошо! — воскликнул Консель, отряхиваясь, так как его облило водой от упавшего поблизости ядра. — Если их милость хочет знать, то они узнали прежнего нарвала и стреляют по этому чудовищу.
— Но они должны прекрасно видеть, — вскрикнул я, — что имеют дело людьми.
— Быть может, потому они и стреляют! — воскликнул Нед Ленд, глядя на меня.
Внезапная мысль мелькнула в моем уме. Вне сомнения, что мнимое чудовище перестало быть загадкой. Также более чем вероятно, что когда Нед Ленд ударил гарпуном в «Наутилус», то Фаррагут мог убедиться, что нарвал на самом деле подводное судно, которое гораздо опаснее сверхъестественного кита.
Да, это, конечно, должно было быть так, и весьма понятно, что теперь во всех морях преследуют эту ужасную разрушительную машину.
