— Ты все шутишь, старик, все шутишь! Честь — вот главное, ибо тот, кто честен, не нуждается в похвалах. Он защищен самим знанием того, каков он: прежде всего — порядочный человек, а потом уже все остальное…
Поперек нашего пути лежал гребень; мост был похож на высокую стену, а далеко внизу бурлила река Шах-руд.
Мы заночевали на поляне посреди рощицы, где с гор сбегал холодный ручей — любопытный ручеек, который недоверчиво сползал со скалы, осторожно пробовал дорогу то в одну сторону, то в другую, а потом, решив, что все в порядке, весело прыгал через край невысокого отлогого склона и орошал несколько акров лужайки, где цвели шпорник, лаванда и пучки каких-то розовых цветов.
Мы развели небольшой костер из сухих прутиков ивы, которой, вообще-то, расти здесь не полагалось, зажарили баранину на таких же прутиках и ели «чапати», оглядывая окружающие гребни и тропу. Мы видели, как загорелись огнем далекие хребты, когда солнце соскользнуло вниз по небу.
— Там, — показал Хатиб в сторону Каспийского моря и Мазандерана, — там персидский герой Рустам ехал на своем сказочном коне по имени Рахш, когда отправился убить Белого Демона. Он поражал целые армии одним своим мечом и два дня бился с Асфандияром. Он смертельно ранил Асфандияра стрелой, которую принесла ему птица Симургnote 28.
— Я читал об этом в «Шах-намэ».
— Что? А-а, я и забыл, что ты знаешь Фирдоуси… Там, — продолжал он, — находится место, куда птица Симург принесла малютку Золя в свое гнездо, чтобы защитить его. Золь стал отцом Рустама.
— Могу в это поверить.
— Это тоже тайна. Там есть сокровища. Там есть курган, скрывающий древний город. Я сам подбирал там черепки древних сосудов и однажды нашел мраморную руку… О Аллах, что это была за красота! Я много лет носил её с собой и очень ею дорожил. Когда мне бывало одиноко, я доставал её из пояса и смотрел на нее, питая свою душу этой красотой. Я никогда не был одинок, пока со мной была эта рука.
— А что с ней сталось?
— Один принц отобрал её у меня, говоря, что она слишком прекрасна для такого, как я. Разве бедняку нельзя тоже любить красоту?
Он вдруг взглянул на меня:
— Ходят слухи, Кербушар, будто у тебя есть второе зрение. Это правда?
Я развел руками:
— Что такое второе зрение? Дар? Упражнение? Или суть его просто-напросто в том, что в мозгу вдруг соединяются тысячи впечатлений, мыслей, образов, звуков и запахов, создавая представление о том, что будет? Мозг собирает свою жатву со всех полей, храня накопленное до нужной минуты, а потом все внезапно вспыхивает и обращается в осознание, которое люди зовут вдохновением, вторым зрением или даром…
Хатиб сгреб угли, собираясь сохранить их для холодного рассвета. Холод усиливался, и ущелья уже лежали во тьме, но гребни гор ещё горели багряными нитями, вплетенными в ковер теней, держась за последние капли солнечной красоты, отказываясь отдать ночи свою недолговечную красу.
— Разум — как корзина, — промолвил Хатиб, — если туда ничего не положишь, то ничего и не вынешь.
— Сейчас время спать, — заметил я, — а не философствовать.
Хатиб закутался в свой бурнус.
— Я благодарен Аллаху, что еду вместе с тобой, Кербушар. Ты — истинный герой, равный Рустаму.
— Если ты так думаешь, понаблюдай за мной в Аламуте, где моим постоянными спутником будет страх.
— А-ай, истинно храбр тот, кто боится, но, несмотря на страх, делает то, что должно быть сделано. Ты сделаешь то, что должен сделать, и у тебя есть причина жить, ибо всегда есть на свете Сундари.
О Сундари, Сундари…
Где ты сейчас, Сундари?
Гора Аламут, говорят, напоминает верблюда, вставшего на колени и вытянувшего шею по земле. Глубокие ущелья отрезают скалу, на которой расположен замок, от окружающих гор, так что даже утес сам по себе действительно неприступен.
Вход в долину, из которой открывается доступ к крепости Аламут, оказался скрытым складкой горы таким образом, что путник мог легко проехать мимо, вообще не заметив открывающегося прохода.
Въехав в эту долину, мы достигли красивого луга и остановились под ивами. Это был луг Баг-Дашта, Сада Пустыни; место было действительно красивое, а над ним высилась величественная стена Скалы Аламут.
Мы спутали лошадей, присели на корточки в тени тополей, которые росли вдоль ручья, и в молчании съели свою скудную трапезу.
Без сомнения, за нами наблюдали, однако они, должно быть, озадачены тем, как мы достигли этого места. Тропа, по которой мы добрались сюда, давно заброшена, о ней забыли ещё до того, как был построен замок. Если бы исмаилиты знали о её существовании, то либо поставили бы на тропе сторожевую башню, либо полностью её разрушили.
Эти горы вдоль и поперек исчерчены древними тропами, проложенными задолго до времен Александра Великого. В древние времена караваны держали путь из Персии в Мервский оазис и дальше, вплоть до Туркестана и самого Катая. Ассасины жили в горах Эльбурс едва какую-то сотню лет — по меркам гор, заглянувшие на минуту гости.
Хатиб знал, что ему надлежит делать. Задача у него была непростая, и успех зависел от того, что он знал о горах.
— Они меня не поймают, Кербушар, — сказал он. — Моя мать была родом из Дайлама, и её род живет вон там… — он кивком указал направление. — Когда ты уйдешь, я исчезну, а через час зайдет солнце… Когда пройдет три ночи, я приду вот сюда, на это вот место, — он начертил тропу в пыли. — Я буду приходить сюда после этого каждую ночь и ждать один час после полуночи. Если ты захочешь прийти ко мне, ты знаешь, где я буду.
Среди своих вещей я спрятал моток тонкой, но прочной веревки, о которой просил Хатиба, а в седельных сумках у меня были белые кристаллы, собранные с навоза и со стен конюшен. Были и другие необходимые вещи.
Идя вдоль ручья, я собирал разные травы и кору деревьев. Это занятие давно уже вошло у меня в обычай, потому что из таких находок происходили лекарства, используемые в моем деле. Поскольку я мало занимался врачеванием, нужда в них возникала лишь изредка, однако немного нужных лекарств у меня всегда было под рукой.
Мне вспомнилась одна история, которую мне рассказали в Кордове, когда я обучался медицине. Это было сказание о Дживаке, личном враче Бимбисары из Магадхи. Дживака, который стал величайшим знатоком медицины своего времени, был послан властителем ухаживать за Буддой во время его болезни.
Дживака был найденыш, ребенок проститутки из Раджагриха, которого бросили умирать в кучу пыли. Подобранный принцем Абхайей, сыном Бимбисары, Дживака изучал медицину в Таксиле, в крупнейшем в то время университете мира.
