Те Ранги Хироа - Мореплаватели солнечного восхода

При постройке судна две пары мастеров работали по обеим его сторонам, располагаясь симметрично по отношению к килю. По преданиям, когда строили знаменитую «Хохоио» для великого таитянского мореплавателя Хиро, главным мастером был Хуту. Он работал над внешней стороной правого борта лодки, тогда как Тау-мариари, его помощник, работал над внутренней стороной того же борта. Мемеру, королевский мастер из Опоа, работал над внешней стороной левого борта, а его помощник Маи-хае — над внутренней. Продергивая шнур, чтобы скрепить доски, они распевали:

Эта песнь рассказывает о той роли, которую выполняла бечева, скрепляя части лодки, с тем, чтобы «можно было плыть и по мелкой зыби и по большим морским валам, проникать в ближние страны и открывать далекие горизонты». Сама лодка считалась собственностью Тане, что было отнюдь не простой любезностью, так как обязывало бога заботиться о своем имуществе. Особое значение процесса скрепления досок бечевой вновь подчеркивается в заключительных словах песни:

После скрепления досок корпус лодки омывался чистой водой, сушился и раскрашивался снаружи и изнутри красной глиной, смешанной с древесным углем. При сооружении большой лодки приходилось раздвигать плотничий навес, чтобы могли поместиться поплавок-балансир, настил, снасти лодки, украшения на корме и рубка. Процессу скрепления балансира с лодкой полинезийцы придавали огромное значение; снова песнопениями призывался на помощь бог Тане, чтобы скрепления были достаточно прочными:

Отстроенной лодке присваивалось имя, и обычно она посвящалась Тане. Спуск на воду большой лодки был более важным событием в жизни полинезийцев, чем спуск с европейских или американских верфей океанского лайнера или военного корабля. На Западе за этим событием равнодушно наблюдает несколько избранных гостей, тогда как в Полинезии в спуске судна на воду принимало участие все население округи. Для праздничного пиршества заранее готовились различные угощения. Украшенные цветами и ароматичными травами, наряженные в свои лучшие одежды и украшения, собирались полинезийцы на морском берегу и с восхищением следили за спуском на воду крупного судна. Под киль его помещали круглые бревна, и по этому настилу, по мере того как перетаскивали вперед бревна, мужчины продвигали лодку, держа ее за борта. При этом главный мастер взывал к многочисленным богам, чтобы те помогли людям тянуть ладью по бревнам. Наконец, сопровождаемая оглушительными криками толпы, лодка соскальзывала на воду. Там она изящно покачивалась, и вздымающиеся волны приветствовали ее. В Европе существует обычай «крестить» корабль, обливая нос судна шампанским. В Полинезии же новую лодку заставляли хлебнуть морской воды («ину таи»), так как полинезийцы считали великий океан «алтарем богов». На этом гигантском алтаре ладью раскачивали, чтобы волны захлестывали то нос, то корму. После того как вода покрывала дно лодки, ее начинали быстро вычерпывать специально изготовленными для этого ковшами. Так и ковши приучались к своим будущим обязанностям. Лодка, хлебнувшая морской волны, считалась посвященной Тане, и, самое главное, она знакомилась со стихией, которую ей было суждено завоевывать.

Ладья оснащалась мачтой, парусами, веслами-гребками, ковшами и каменными якорями. На некоторых ладьях устанавливали до трех мачт. Паруса изготавливали из циновок, сплетенных из пандануса, которые сшивали, придавая форму треугольника, и натягивали на деревянные реи, чтобы укрепить длинные стороны паруса. Ладьи оснащались иногда парусом-шпринтовом с вершиной треугольника у основания мачты, или «латинским» парусом с реями, укрепленными на мачте причем вершина находилась впереди на носу. В то время как длинные ладьи скандинавских викингов были снабжены веслами в уключинах, для лодок мореходов Тихого океана были характерны весла-гребки. Преимущество обычных весел заключалось в том, что уключины превращали их в рычаги; но у них был тот недостаток, что гребцам приходилось сидеть спиной к движению лодки. Полинезийские же гребны смотрели вперед на надвигавшиеся волны и убегающий горизонт. Широко открытыми глазами они пристально глядели на развертывавшиеся перед ними океанские просторы.

Немало было написано о том, что из-за сопротивления балансира полинезийцы по преимуществу дрейфовали по ветру и при этом недостаточно принимали в расчет действие весел-гребков, которыми они пользовались в открытом море. Вместо настоящего руля полинезийцы применяли рулевое весло, которому придавалось такое большое значение, что обычно ему давали собственное имя. Полинезийские легенды сохранили не только имена мореплавателей, названия больших лодок, но и названия рулевых весел. Маорийские легенды упоминают даже о лодках богов, причем они неизменно указывают имена рулевых весел. В древней песне о жившем на десятом небе боге Рехуа воспевается и его весло:

Несмотря на то, что полинезийцы смолили лодки, течь бывала очень сильной, и поэтому в плаваниях кто-нибудь постоянно занимался вычерпыванием воды; на больших ладьях ковш, служивший для этой цели, также получал собственное имя; так ковш бога Рехуа назывался «Вакавахатаупата». В далекие морские плавания брали каменные якоря, в них просверливали отверстия для каната. Во время штормов носовые якоря бросали за борт, чтобы ладья всегда была обращена носом к волне, а легкие якоря — чтобы определить направление течения.

Якоря наиболее крупных лодок имели собственные имена; так, лодка «Арава», совершившая плавание к Новой Зеландии в 1350 г. нашей эры, имела два каменных якоря: один назывался «Токапароре», другой — «Ту-те-рангихаруру».

Существенные особенности в строении различных полинезийских судов были описаны Джемсом Хорнеллом[25]. В настоящей работе я обращаю больше внимания на то, как отразилось отношение полинезийцев к судам на их мыслях и чувствах.

На Таити в течение целого исторического периода бога Тане представляли в виде тонко сплетенной бечевы. По преданию, когда культ Тане сменился культом бога Оро, жрец Тане поместил изображение своего божества в скорлупу кокосового ореха, закупорил его и пустил по воле волн в открытый океан, чтобы бог искал себе другое пристанище. Потом жрец отправился вслед за богом в лодке, чтобы выяснить, куда он поплыл, и после долгих поисков, наконец, выловил кокосовую скорлупу в лагуне на острове Мангайя, ловя сетью рыбу. Когда он вынул затычку бог в образе сплетенной бечевы издал чирикающий звук («кио»). С тех пор этот бог под именем Тане-кио обосновался на новой земле. На Мангайе богом ремесленников был Тане-мата-арики, или «Тане с царственным лицом». Он олицетворялся в виде прекрасно отшлифованного базальтового тесла с искусно вырезанной деревянной рукояткой. Они были связаны изящно переплетенной бечевой, которая образовывала сплошной узор. Таким образом, из основных материалов ремесленников — камня, бечевы и дерева — возникало изображение, достойное бога, чья помощь вдохновляла строителей в их ремесле. Дерево, принадлежащее Тане, обрабатывали божественными теслами и связывали священной бечевой — так строилось судно, наделенное мистической силой. На самой лодке воздвигался алтарь в честь Тане, и ритуалы и жертвоприношения обеспечивали его ежедневную помощь. Команда черпала свою уверенность в божественной поддержке и смело шла навстречу неизвестности. Полинезийским морякам был чужд страх, побуждающий к мятежу, которым были одержимы команды Колумба и более поздних европейских мореплавателей. В случае гибели какой-либо ладьи и людей другие мореходы не винили в этом ни богов, ни море. Погибший мореход был сам «кругом» виноват в том, что неправильно истолковал приметы погоды или пренебрег каким-либо обрядом. Последующие поколения мореплавателей завершали то, что не сумели сделать их предшественники. Вера в своих богов, в свои суда и уверенность в своих силах вела полинезийцев к открытиям и заселению Тихого океана.