Эмигранты беспорядочной толпой устремились на корабль, где матросы раздали им консервы. Тем временем Хартлпул, отозвав в сторону Кау-джера, сказал ему с озабоченным видом:
— С вашего разрешения, сударь, осмелюсь утверждать, что я — опытный моряк. Но надо мною всегда стоял капитан.
— Что вы хотите этим сказать?
— А то,— ответил боцман, с лица которого не сходило выражение тревоги,— что я могу похвастаться точным выполнением любого приказа, но инициатива — не моя стихия. Крепко держать руль — сколько угодно. Но прокладывать курс — не возьмусь.
Кау-джер пристально взглянул на собеседника.
— Иначе говоря, вы охотно возглавите работы, но вам хотелось предварительно получить общие указания?
— Точно! — подтвердил Хартлпул.
— Ну что ж, нет ничего проще. Сколько у вас рабочих?
— При отплытии из Сан-Франциско экипаж «Джонатана» состоял из тридцати четырех человек, включая личный состав, повара и двух юнг. На борту числилось тысяча сто девяносто пять пассажиров. Всего — тысяча двести двадцать девять человек. Но многие погибли.
— Число погибших мы уточним позднее. Теперь же будем исходить из того, что у нас приблизительно тысяча двести человек. Если не учитывать женщин и детей, остается примерно восемьсот мужчин. Разбейте их на два отряда. Двести останутся на судне и начнут поднимать груз из трюма на палубу. Остальные пойдут со мною в ближайший лес. Там мы срубим деревья, очистим стволы от сучьев, сложим их в два ряда, вдоль и поперек, и прочно перевяжем. Получится несколько плотов. Вы соедините их по краям так, чтобы образовалось некое подобие широкой дороги от корабля к берегу. Во время прилива плоты образуют своеобразный плавучий мост, а при отливе лягут на вершины рифов. Вам придется лишь укрепить их, чтобы они не сдвинулись с места. Таким способом и при таком количестве работников для разгрузки потребуется не более трех дней.
Хартлпул подчинился распоряжениям, и, как предполагал Кау-джер, весь груз с «Джонатана» уже к вечеру 19 марта доставили на берег и надежно укрыли от волн. Кстати, при проверке оказалось, что паровая лебедка не пострадала, и это значительно облегчило работу.
В то же самое время три плотника — Смит, Обар и Чарли — закончили ремонтировать шлюпку, и 19 марта она тоже была готова к спуску на воду.
Оставалось только выбрать делегата. Фердинанду Бовалю снова представился случай взойти «на трибуну» и добиваться доверия избирателей. Но ему решительно не везло! Хотя за него подали около полусотни голосов, а за Льюиса Дорика (который, впрочем, и не выставлял свою кандидатуру) вообще никто не голосовал, большинство выбрало делегатом некоего Жермена Ривьера, фермера франко-канадского происхождения, отца пятерых детей. В данном случае избиратели, по крайней мере, были уверены, что он не сбежит и вернется за семьей.
«Уэл-Киедж», управляемая Кароли, подняла парус утром 20 марта. Кау-джер и Хальг остались на острове. Эмигранты принялись за устройство временного лагеря. До возвращения шлюпки (то есть примерно на три недели) не имело смысла обосновываться по-настоящему. Поэтому решили не ставить сборных домов, а обойтись палатками, найденными в трюме корабля. К ним добавили еще запасные паруса, и это помогло укрыть не только пассажиров, но и наиболее ценную часть груза. Из кусков фальшборта устроили нечто вроде птичника, а из брусьев и канатов — загон для скота, доставленного с клипера.
В общем, нельзя было сказать, что эмигранты попали в положение людей, выброшенных на необитаемую землю, лишенных средств к существованию и всяких надежд. Катастрофа с «Джонатаном» произошла в архипелаге Огненная Земля, в месте, точно указанном на картах, на расстоянии не более ста лье от Пунта-Аренаса. Продуктов хватало. Никаких причин для беспокойства. Если бы не суровый климат, переселенцы могли прекрасно прожить на острове до возвращения на родину,— точно такая же обстановка ожидала бы их и в начале пребывания на африканской земле.
Само собой разумеется, что при разгрузке «Джонатана» Кау-джер и Хальг принимали самое деятельное участие. Особенно ценной оказалась помощь нашего героя. Несмотря на всю его скромность и стремление оставаться незамеченным, его превосходство было очевидным. Поэтому у Кау-джера то и дело спрашивали совета. Заходила ли речь о переброске тяжелых грузов, об их размещении или о разбивке палаток — к нему обращался не только Хартлпул, но и все эмигранты, в большинстве своем непривычные к подобным работам.
Не успели переселенцы обосноваться на новом месте, как в конце марта им пришлось еще раз убедиться в суровости местного климата. В течение трех суток шел проливной дождь, сопровождаемый ураганным ветром. Когда же буря улеглась, «Джонатана» уже не оказалось на прежнем месте: только куски листового железа да обломки металлических брусьев — вот все, что осталось от великолепного клипера, чей форштевень[41] несколько дней назад гордо рассекал морскую гладь.
Хотя с судна сняли все, что представляло малейшую ценность, у потерпевших кораблекрушение сжалось сердце при виде жалких останков «Джонатана». Теперь они и впрямь оказались отрезанными от всего человечества, и, если шлюпка не достигнет благополучно Пунта-Аренаса, никто не узнает об их участи.
Решили подсчитать оставшихся в живых. Поименная перекличка, произведенная Хартлпулом по судовым книгам, показала, что при катастрофе погиб тридцать один человек, из них пятнадцать членов экипажа и шестнадцать пассажиров. Уцелели тысяча сто семьдесят девять эмигрантов и девятнадцать моряков. Вместе с двумя огнеземельцами и их спутником население острова Осте отныне состояло из тысячи двухсот одного человека.
Кау-джер предложил воспользоваться хорошей погодой и осмотреть прилегающую к лагерю местность. Его должны были сопровождать Хартлпул, Гарри Родс, Хальг и еще три эмигранта: итальянец Джимелли, американец Гордон и русский Иванов. Но в последний момент нежданно-негаданно явилось еще два необычных кандидата.
Признанный лидер переселенцев, направляясь к условленному месту встречи, заметил двух приближавшихся к нему мальчиков лет десяти. Первый, со смышленой и несколько дерзкой физиономией, старался идти непринужденно, вразвалочку, что придавало ему довольно комический вид. Второй робко следовал сзади.
Смельчак подошел к Кау-джеру.
— Ваше превосходительство…— начал он.
Это неожиданное обращение очень позабавило Кау-джера. Он внимательно посмотрел на мальчугана. Тот стойко выдержал его взгляд.
— «Превосходительство»?— рассмеялся Кау-джер.— Почему ты так называешь меня, малыш?
