Ознакомительная версия.
Я снова ступаю по розовым гранитным плитам этой знаменитой скалы, прохожу мимо большого овоо и вместе с двумя монгольскими женщинами совершаю обряд обхода вокруг овоо и бросаю в воздух зёрна ячменя.
Когда пытаюсь подняться выше по скале, женщины показывают мне знаками, что вверх идти нельзя. Но недолго сокрушался я об этой задержке. Подошли два монгольских парня и вместе мы совершили подъём почти на самую вершину скалы, где на плитах стояло несколько овоо, украшенных синими платками. Капли воска на камнях вокруг них говорили о том, что, возможно, обряды совершались здесь в большой праздник (Цагаан Сар – Буддийский Новый Год) в раннее время утра, когда было ещё темно.
Цветная дорога
Синее небо, гранитные скалы с древними белыми письменами, пробивающиеся сквозь трещины цветы высокогорья, и лежащий у подножия скалы старый город, сохранивший свою веру, свои святыни. Я узнавал и не узнавал этот город моей молодости. Я вспоминал, что осенью 1969 года без раздумий поднялся на самый верх скалы, инстинктивно догадываясь о её великом прошлом.
Внезапно ребята остановились перед самой вершиной и знаками показали мне, что дальше идти нельзя – впереди царство высших божественных сил.
Я не знал, кто и когда бывает выше этой запретной отметки, но табу это чётко соблюдается буддистами.
В 1969 году я побывал на самой вершине, где была поросль лиственницы, а узкий гребень обрывался с одной стороны в пропасть. Говорили, что жертвоприношения в давние времена совершались с человеческими жертвами (возможно, сбрасывали пленённых врагов).
Спуск наш прошёл быстро, внизу мы сфотографировались вместе и расстались.
Этот незабываемый день в Цэцэрлэге не мог закончиться буднично – нас ждало посещение прекрасного аймачного краеведческого музея, расположившегося у подножия «Великого Камня Гуннов».
Залы этого хорошо организованного центра старины вместили в себя традиционную одежду и наряды разных эпох; юрту с её хозяйственным инвентарём, посудой и оснащением для приготовления молочных продуктов. Здесь я обнаружил уже знакомую мне из книги «Монголия. Следами номадов» посуду для кумыса, лопатку для выполнения обряда разбрызгивания первого кумыса (айрыга) в дар поклонения добрым духам. Тут же был ковш для черпания кумыса.
Мардзан Шераб – редкий по таланту монгольский художник – в своих картинах старался запечатлеть народные обычаи: «На первом плане в середине замечаем отдельные элементы торжества. В правой верхней части картины едут два всадника с красными остроконечными маньчжурскими шапками на головах. В руке они держат удивительные деревянные лопатки, разделённые на девять частей. Лопатки украшены развевающимися ленточками. На шесте, переброшенном через сёдла, свисает большой деревянный подойник, а в нём белеет кумыс. Всадники окунают лопатки в кумыс и распрыскивают напиток духам неба, земли, гор и вод, к памяти Чингис-хана и его сынов. «Кумысная выпивка» – обряд разбрызгивания кобыльего молока – является очень распространённой среди монголов. В Хатгале один дархат показывал мне заботливо сохраняемую лопатку и объяснял, что девятка – это счастливое число. Символизирует она одновременно увеличение дойности кобылы, так как за одним движением лопатки одно дело состоится девять раз».
Монголы – воинственный народ, и музей не обошёлся без экспозиции вооружения: кремневые ружья, сабли, пики и прекрасные луки заставляют нас вспомнить войны Чингис-хана и его преемников, которые поставили на колени весь Старый Свет.
Даже элементы досуга монголов были представлены очень интересными самодельными игральными картами, бараньими косточками для своеобразной монгольской игры.
Экспозиции музея ненавязчиво рассказывают о старых народных традициях и том, что в них можно почерпнуть для себя. В их составлении заметно участие профессиональных рук краеведов, историков, знатоков своего края и просто любящих своё дело людей.
Главная мысль и цель экспозиций – музей должен воспитывать в людях интерес к истории своего народа, музей должен делать человека культурным.
Заглянуть в старину, чтобы не растерять себя по мелочам в туманном будущем – эта мысль национального самосознания понятна и нам, утерявшим в своей стране в годы безвременья такое важное понятие, как патриотизм.
Я уже упоминал известные мне факты того, что наиболее грамотными составителями этих коллекций стали священнослужители (ламы) из разорённых революционной властью хурээ (монастырей). Похоже, что благодаря их непосредственному вмешательству были сохранены от расхищения ценнейшие предметы религиозного культа. И делали они это для будущего под страхом физического уничтожения.
Стада у дороги
Весь пантеон загробных сил в виде масок ЦАМ и различных статуэток представлен в составленной со вкусом коллекции. Я не раз вздрагивал от яростных и кровожадных взглядов монстров, выглядывающих из-за столбов помещения.
Андраш Рона-Тас провёл значительный поиск, чтобы раскрыть секрет этого интересного действа, проводимого в буддийских (ламаистских) монастырях старой Монголии: ««Цам» является словом тибетским и означает только «танец». Всё торжество состоит из похода масок, обхода с алтарём и сжигания бумажных фигур. Наиболее долго длится поход, происходящий в установленном порядке. Вокруг отдельного главного божества или демона танцует его свита потусторонняя, а следовательно, слуги и демоны или чудовища низшего ряда. Сопровождает это оглушающая какофония. Танцы демонов на земле монгольской не проникают в отдалённые времена. Первый раз они были представлены в монастыре Эрдэни-Дзу в XVIII веке.
Впрочем, мне удалось найти ещё одну точку опоры: я нашёл ритуальный тибетский текст и двуязычный тибетско-монгольский, содержащий описание танцев, составленный самими тогдашними ламами. Обладая этими материалами, может быть, удастся мне когда-нибудь детально объяснить и описать эти удивительные маскарадные танцы демонов. Теперь скажу о них только несколько слов. Смысл танцев объясняется разными способами. Один утверждает, что шествие богов и демонов представляет загробную жизнь такой, какой её видят умершие, вступающие в неземной мир. Согласно другим комментариям, танцы символизируют уничтожение врагов веры. Есть также и такое мнение, что танцы представляют гибель короля Глангдармы – тибетского отщепенца, убитого в 842 году буддистами. Ещё другие утверждают, что танцы являются позднейшей разновидностью смягчённых старинных ритуалов, связанных с принесением жертвы в виде человека. Что из этого находится ближе к истине, сегодня очень трудно установить. Сами танцы служат, несомненно, показанием Мира демонов и божеств буддийских».
Ознакомительная версия.
