Если же все шло гладко, старший мальчуган привирал, что часы в доме отстают на пять минут и вчера он из-за этого опоздал в школу. Дядюшка опрометью несся к калитке, где вспоминал, что забыл портфель и зонтик. Дети, которых тетя не успевала удержать, мчались за ним, вырывая друг у друга зонтик и портфель. Когда же они возвращались, мы замечали на столе в передней самую важную вещь из всего забытого дядюшкой и гадали, что он скажет, когда вернется.
На вокзал Ватерлоо мы прибыли в самом начале десятого и тут же решили провести эксперимент, предложенный Джорджем. Открыв разговорник на разделе «На стоянке извозчиков», мы подошли к фаэтону, приподняли шляпы и поздоровались.
Извозчик не уступал в вежливости иностранцам — подлинным или мнимым. Призвав приятеля по имени Чарльз «подержать лошадку», он спрыгнул с козел и отвесил нам поклон, достойный самого мистера Тэрвидропа[2].
Говоря, безусловно, от имени всей нации, он приветствовал нас на древней английской земле, выразив сожаление, что Ее Королевского Величества в настоящее время нет в Лондоне.
Ответить ему в том же духе мы не могли, ибо ничего подобного в разговорнике не было. Мы назвали его «возницей», на что он поклонился нам до земли, и справились, не соблаговолит ли он отвезти нас на Уэстминстер-Бридж-роуд.
«Возница» положил руку на сердце и заверил нас, что это доставит ему несказанное удовольствие.
Выбрав третью фразу из соответствующего раздела, Джордж поинтересовался у извозчика, какое вознаграждение тот сочтет для себя приемлемым.
Столь неуместный для нашей возвышенной беседы вопрос оскорбил извозчика в лучших чувствах, и он сказал, что никогда не требует денег с господ иностранцев, от нас он готов принять какой-нибудь памятный подарок — скажем, булавку с бриллиантом, золотую табакерку или какую-нибудь другую безделушку.
Так как стала собираться толпа, да и наша шутка, похоже, зашла слишком далеко, мы поспешили залезть в коляску и тронулись под улюлюканье зевак. Через некоторое время мы попросили извозчика остановиться рядом с театром «Эстли» — у обувного магазина, одной из тех затоваренных лавчонок, которые, стоит им открыться, тут же извергают свой обильный товар наружу. Коробки с обувью были свалены на мостовой и в ближайшей канаве. Ботинки пышными гроздьями свисали с окон и дверей. Ставни, словно виноградной лозой, увиты были связками черных и коричневых сапог. Также и внутри магазин был буквально завален обувью. Хозяин, когда мы вошли, был занят тем, что с помощью молотка и стамески открывал ящик с новой партией товара.
Джордж приподнял шляпу и сказал:
— Доброе утро.
Хозяин даже не обернулся. С первого же взгляда он показался мне человеком довольно неприветливым. Он что-то пробормотал себе под нос — это могло быть «доброе утро», а могло и не быть — и занялся своим делом.
— Ваш магазин порекомендовал мне мой друг м-р X., — продолжал Джордж.
На это хозяин, если следовать разговорнику, должен был бы ответить:
«М-р X. — достойнейший джентльмен, всегда рад буду оказать услугу его друзьям».
Однако вместо этого он сказал:
— Не знаю такого. Понятия не имею.
Ответ обескураживал. В разговорнике приводились три или четыре способа приобретения обуви Джордж, тщательно все взвесив, остановился на варианте с «м-ром X.» «как наиболее изысканном». Вы некоторое время разговариваете с продавцом об этом «м-ре X», а затем, когда между вами устанавливается полное взаимопонимание, вы непосредственно переходите к основной цели вашего визита, намерению приобрести пару туфель, «недорогих, но хороших». Этот же хмурый, недовольный жизнью человек определенно ничего не понимал в тонкостях этикета и розничной торговли. С таким деликатничать бессмысленно, надо сразу переходить к делу. Поэтому Джордж отказался от варианта с «м-ром X.» и, перевернув страницу, наугад зачитал первую попавшуюся фразу. Выбор был не самый удачный: хозяин любого обувного магазина принял бы вас за слабоумного. В данном же случае, когда обувь буквально обступила вас со всех сторон, фраза эта вообще была лишена всякого смысла:
— Мне довелось слышать, что вы торгуете ботинками.
Тут хозяин отложил молоток и стамеску, исподлобья посмотрел на нас и заговорил не спеша, низким, хриплым голосом:
— А для чего я, по-вашему, держу здесь обувь — для запаха?
Такие люди всегда начинают спокойно, но затем все больше и больше распаляются, гнев их увеличивается, как на дрожжах.
— Что я, по-вашему, — продолжал он, — обувь, что ли, коллекционирую? Зачем я, спрашивается, держу магазин — для здоровья? Вы что думаете, я так люблю ботинки, что ни за что не расстанусь ни с одной парой? Для чего я их, думаете, развесил — любоваться? Их что здесь — мало? Вы где находитесь — на международной выставке обуви, что ли? Здесь что, спрашивается, — музей обуви? Вы когда-нибудь слыхали, чтобы человек держал обувной магазин, а обувью не торговал? Зачем я их здесь, по-вашему, держу — для красоты? Вы за кого меня принимаете — за круглого идиота, что ли?!
Я всегда говорил, что пользы от этих разговорников никакой. Сейчас же нам был просто необходим английский перевод расхожего немецкого выражения «Behalten Sie Jhr Haar auf»[3].
Ничего подобного в этой книжке не было. Однако я отдаю должное находчивости Джорджа: он отыскал фразу в сложившейся ситуации просто незаменимую:
«Что ж, зайду к вам в другой раз, когда выбор побогаче будет. Счастливо оставаться!»
С этими словами мы сели в кеб и уехали, а хозяин, стоя в дверях среди коробок с обувью, что-то кричал нам вслед. Что он кричал, я не уловил, но прохожие слушали его с неподдельным интересом.
Джордж хотел остановиться у другого обувного магазина и повторить эксперимент; он уверял, что ему и впрямь надо купить пару домашних туфель. Но нам удалось уговорить его отложить покупку до приезда в какой-нибудь заморский город, где торговцы либо уже привыкли к подобным речам, либо более дружелюбны от природы. Но на покупке шляпы он настоял, заявив, что без нее путешествие будет ему не в радость. В результате пришлось остановиться у маленького магазинчика на Блэйкфрайерс-роуд.
Хозяином магазинчика оказался приветливый коротышка. Был он слегка навеселе, и, в отличие от продавца обуви, необычайно любезен и предупредителен.
Когда Джордж, раскрыв разговорник, спросил: «Есть ли у вас в продаже головные уборы?», коротышка не только не рассердился, но стал в задумчивости скрести подбородок.
— Головные уборы, говорите? — переспросил он. — Дайте-ка подумать. Ага, — и приятная улыбка засияла на его добродушном лице, — можно поискать, авось что-нибудь и найдется. Но скажите, почему это вас так интересует?
