Таджикско—Памирская экспедиция АН СССР
Восхождение на пик Коммунизма[14]
20 июня. Широкой выжженной долиной движемся к перевалу Талдык. Деревца попадаются лишь по самому руслу речки, а по бокам уже громоздятся огромные скалистые хребты. Шоссе хорошее, и часа через полтора мы в Софи–кургане. Вскоре выехали. Шоссе и тут доброе. Ветер в спину. В радиаторе вода кипит ключом. Приходится часто останавливаться доливать машину или менять воду. Запылились мы жутко.
Кругом замечательные горы и по цвету, и по форме. Внизу — глубокий каньон речки, отвесные края промыты глубокими кулуарами и стоят гигантской колоннадой. Выше — горы из красной глины с ясно выраженной слоистостью принимают пластичные и самые неожиданные формы. Зелень лугов, необычайно ярких, и деревьев — изумрудом вкраплена в красный фон. Еще выше — нагромождение серых с разными оттенками огромных скал с вершинами, убеленными снегом. На цветных лугах группами приютились юрты киргизов. Дети бегут к дороге посмотреть на машину. Смех, шум, говор.
С 2800 метров свернули в боковое ущелье, а с 3000 дорога пошла зигзагами по склону. «Перевал Талдык» — гласит дощечка на столбе. Высота 3625, а на моем высотомере — 3550. В будущем будем примерно на 50 метров делать поправку.
Конечно, не взойти на ближайшую «кочку» совершенно невозможно.
Пригласили и Ивана Георгиевича Волкова — нашего топографа. Он очень лениво поплелся за нами. Первая вершина под нами. Но, увы, и отсюда почти никаких видов на Заалайский хребет, лишь в одной выемке показались окутанные снегом белые громады. Конечно, этот уголок попал на пленку.
Гудит клаксон. Спешим к машине. Шофер поражен: «быстро умеете бегать!». Еще один зигзаг, изобилующий скелетами верблюдов, и машина плавно несется по долине, затем круто сворачивает влево — в долину, выходящую уже в Алайскую.
У самого поворота открываются могучие вершины. Необычайно белые, стеной стоят вершины Заалая. Гигантский массив Курумды открывается первым с уходящими влево вершинами (Заря Востока и Мальтабар). На запад высятся остроконечный пик Пограничника и пик Архар, эффектно заканчивающий скалистый, очень крутой и обледенелый гребень. Затем, после небольшого понижения — четыре очень похожие друг на друга вершины: это пик Е. Корженевский, горы Баррикад и Кзыл—Агын. За ними высится громадный массив пика Ленина, явно доминирующий над всем хребтом, но не имеющий характерной формы пика, настолько пологи его ребра. Большое понижение — и вновь вздымается красивой округлой вершиной пик Дзержинского.
Характерная и необычайная особенность Заалая: снежники его спускаются очень низко к расположенной на высоте 3200–3300 метров Алайской долине, как бы цепляясь за нее пальцами. Поэтому Алайская долина даже в летние месяцы нередко бывает засыпана снегом.
Не велика, кажется, Алайская долина, а пересекали мы ее на машине часа полтора. Дорога пошла хуже, кое–где ее размыло, кое–где она еще не достроена. Приходилось пользоваться старой. К Бордобе небольшой подъем. Несколько домиков — база и один домик на отлете — контора Памирстроя. А дальше — долина с сетью речушек, до крайности насыщенных глиной, и стена белых громадин. Напротив базы большая поляна. Здесь лагерь.
Стало совсем не жарко. Полушубки — одно удовольствие. К тому же и дождик накрапывает. От нашего завхоза Михаила Васильевича Дудина узнали много новостей: путь по Балянд–киик оказался для каравана непроходимым. Придется двигаться через Алтын–мазар, и нужно спешить, пока еще речки невелики.
22 июня. Утром, пока не покажется солнышко, достаточно прохладно. Без полушубка просто тоскливо. Доупаковываем вещи. Вес груза получился основательный — 2,5 тонны. Все взять — нечего и думать. Остается надежда на обещанных в Дараут–кургане верблюдов.
Я занялся чисткой винтовки, грязной до жути. Вычистил здорово, и все пошли потренироваться — стреляли в мишень. Стрелки здесь хорошие. Живут на мясе кийков и архаров, так что поучиться у них не грех.
23 июня. Утро очень хорошее.
Вьючим на полный ход. Необходимые верблюды пришли, и это сразу вывело нас из затруднения. Восемь верблюдов и десять лошадей. В Бордобе нам выделили в помощь четырех верховых и еще две лошади, и мы, распрощавшись, пошли догонять уже ушедший караван.
Широкое галечное русло бывшего ледника абсолютно ровно. Перепрыгнули через несколько рукавов желтой речки, но последний преодолеть прыжком не удалось — широк. Чтобы не разуваться обоим, я сел верхом на товарища и так транспортировался до другого берега. Одна долина соединяется с другой, еще большей. Долго идешь и, кажется, ничуть не продвигаешься. Речка Корженевского. Эта речка дала себя знать. Разуваться пришлось уже обоим. Ледяная вода сводит ноги.
Вступили на моренные холмы левого берега. Масса цветов и все как в далеком Красноярске. И сурков не меньше. Целыми семьями, штук по пять, стоят у норок большими рыжими столбиками; и так по всем окрестным холмам. Вскоре их свист стал надоедать.
Наконец показалась и наша кавалькада красноармейцев. Выехав за морену, она поднялась на нее и поехала правым берегом. Так, на разных берегах двигались мы километров десять. Но вот с того берега отделились двое с двумя лошадьми на поводу. «За нами, видно», — решили мы, и не ошиблись. Сели на лошадей, и продвижение пошло быстрее. Вскоре после подкормки лошадей и остальные решили перебраться на левый берег.
Выезжаем на широкую равнину. У предгорий движется ленивым шагом верховой. Обратили на него внимание красноармейцев. Двое отделились и поскакали наперерез. Лишь только верховой заметил их, как повернул к горам, и сразу взял в галоп. Еще двое наших дали шпоры и вчетвером в хорошем темпе понеслись догонять всадника. Тот мчался к долине и скрылся. Наши взяли в холмы, наперерез, но расстояние большое, надежды настигнуть мало.
Догнали караван. Я иду пешком, ничуть не отставая от лошадей. Раз даже взял рысцой, за мной побежали и лошади. Даниил Иванович взмолился. Караванщики поймали заблудившегося верблюда (это уже девятый) и наваливают на него груз без стеснения.
Лагерь устроили в цирке холмов. Палатки в ряд. Верблюды жалобно кричат, когда их ставят на колени, чтобы развьючить. Из вещей караванщики делают подобие шалашей, накрывая их кошмами.
Приехали наши бойцы и, конечно, с пустыми руками — ушел! К вечеру распределили дежурства: один из нас и один красноармеец по два часа. Настроение тревожное. Кроме винтовок, у нас есть одна граната, которая и передается каждой смене. Я уже начал засыпать, когда пошел дождь. Досталось дежурным порядком. Спал чутко, будить на дежурство не пришлось. Натянул гольфы, полушубок, винтовку наперерез. Кругом тьма. Верблюды легли тесной массой и свистят, как змеи. Храпят усталые лошади и люди. Контуры холмов неясны. Смотреть сверху нет смысла. Лучше видно снизу, на фоне неба. Долго тянулись два часа. Все время напряженно вслушиваешься, вглядываешься. Что–то высовывается на ровной черте холма. Приглядываюсь, кажется движется. Долго наблюдаю — оказывается камень. Смочило дождиком. Приятно будить следующего на смену.
