По вахтам распределились следующим образом: Гера, Аркадий и Миша с 0 до 4 и с 12 до 16 часов. Дима и Сергей с 4 до 8 и с 16 до 20 часов. Валера и Саша с 8 до 12 и с 20 до 24 часов. Освобождены от вахт были Иван Иванович, который занимался радиосвязью и электромеханическим хозяйством яхты, Лена и Женя, так как за бортом был уже октябрь и занятия в школе шли полным ходом.
Утро встретило нас хорошей погодой, португальский берег исчез, со всех сторон нас окружал океан. Ветер зашел, и нам пришлось поменять галс (перевести грот, бизань и стаксель на противоположную сторону). Эту простую, при среднем ветре, операцию, мы с Димой и Боцманом постарались продемонстрировать образцово-показательно, объясняя последовательность действий и то, что категорически делать не рекомендуется. Потом минут сорок я поработал экскурсоводом, пройдя с командой по всей палубе, от форштага до ахтерштага. Надо было торопиться с обучением, пока стояла спокойная погода и ветер, властитель океана, позволял нам быстро, ценой малых затрат накапливать опыт.
Вялость, связанная с морской болезнью, стала проходить у большинства, и на обед почти все собрались в кокпите — на природе. У Лены грандиозные планы по части меню, и меня это начинает беспокоить, хотя я продолжаю улыбаться, выслушивая ее задумки на ужин. Мы с Боцманом еще в Лиссабоне обсудили продуктовую стратегию, с тем чтобы стартовых продуктов хватило до Новой Зеландии, это его вопрос, пусть он и держит руку на пульсе, беззлобно поругиваясь с Леной на камбузе. У них старые отношения, сложившиеся под брезентовой парусиной поморских кочей.
Иван Иванович, оторвавшись от берегов, наконец-то получил возможность выйти на радиосвязь с Россией и пытается найти ближайшие радиостанции Испании и Португалии, передающие прогноз погоды по нашему району. У нас был неплохой японский трансивер и усилитель к нему, собственноручно собранный Иваном дома в Россоши. Пропуская сигнал через модем, Иван получал изображение погодной карты на компьютере и дальше, через принтер, распечатывал карту погоды и отправлял ее на штурманский стол. Все было просто и четко, когда получалось. У меня была своя, достаточно приятная обязанность. Заключалась она, в основном, в определении нашего местоположения на карте, что с появлением GPS стало элементарным делом, выборе генерального курса, затем, учитывая влияние течений, ветровой дрейф яхты, магнитное склонение компаса, я выдавал рулевым компасный курс. Вахтенные, принимая точку в начале своей вахты и ставя в конце вахты свою, измеряли расстояние, пройденное за свои четыре часа. Это был особенный момент каждой вахты, так как все мы нормальные люди, и нам не чужд дух соревнования. Это состязание имело свой бесспорный плюс: заинтересованность в настройке парусов, желание идти быстрее и ближе к генеральному курсу. Сейчас держали курс 220 градусов, на остров Гран Канария, порт Лас Пальмас. До Канарских островов от Лиссабона нам предстояло пройти 720 миль.
С парусами хватает работы. Ставим дополнительные блоки для завалталей обоих гиков, дополнительный вертлюг на реек внутреннего стакселя, блоки для шкотов второго стакселя.
Самый занятый на яхте человек — это Женька. Рано утром, пока папа спал после вахты, Лена занималась с ней русским, а вслед и английским языками. Проснувшийся папа гнал ребенка дальше — по ухабам задач математики, где надо было ехать из пункта А в пункт Б. Не успевал ребенок выйти из-за обеденного стола, как нужно было учить урок по географии, папа при этом имел подозрение, что его опять надули и сейчас самое время заниматься шахматами. Используя эту техническую неувязку, ребенок бежал на палубу, потому что верный дядя Аркадий крикнул, что подошли дельфины. Заканчивался день, но только не в школе. В ход пускался электрический фонарик, так как трудно уже было отличить ферзя от слона. Все сочувствовали Женьке, но никто пока не решался спорить с родителями. Как выход из положения Боцман советовал завести второго ребенка и не мучить первого. Правда, свое предложение он высказал не родителям, а Аркадию.
Вечером второго дня стало поддувать, и мы перед ночью взяли на гроте два рифа. А ночью в кормовой части появился какой-то посторонний звук, похожий на скрежет, и вскоре Сашка пожаловался на то, что штурвал стало труднее крутить. Утром радиостанция Португалии передала штормовое предупреждение по нашему району. Ветер с северо-востока набирал силу буквально на глазах, яхту стало приводить, и мы полностью зарифили грот и бизань. После этого сразу же почувствовалось облегчение на руле. В каюту через люк влетело около пары ведер забортной воды, причем в два этапа. Первый раз, когда волна прокатилась по палубе от борта до борта, второй раз, через две секунды, возвращаясь в океан. Я кинулся спасать вещи, бумаги, книги.
Пошли мощные шквалы, волна выросла. Яхту мотает, долбит, но она хорошо идет. К вечеру за кормой две противоположные картины меняли друг друга: стена воды высотой под первую краспицу бизани накатывалась на яхту, поднимая корму и открывая глубокую, в белых следах пены впадину, куда могли поместиться три яхты, такие как «Урания-2».
Ветер продолжал усиливаться, яхту стало приводить под полностью зарифленным гротом. Чтобы удержать ее на курсе, приходилось интенсивно работать на штурвале, упреждать момент, когда она «пойдет в разгул», подставляя потоку большую площадь пера руля. Ночью, когда «Урания-2» летала по громадным холмам и на руле шла бешеная работа, рулевое управление стало клинить, и в один из моментов мы не смогли провернуть штурвал. К этому времени у нас стоял зарифленный грот и небольшой стаксель. Вчетвером мы убрали паруса. Яхта продолжала идти под голым рангоутом 5-узловым ходом, а мы сидели в кокпите и под рев океана обдумывали, что же могло произойти с рулежкой. Через некоторое время Валера, стоящий у штурвала, сообщил, что «рулежка пошла», стала легче. Мы с Иваном спустились в форпик и наблюдали, как ходит шток гидравлики. Все это сопровождалось тем же хрустом. Пока можно было сказать о том, что перепускной клапан не держит давления и масло беспрепятственно курсирует по трубам, не совершая работы. Гидравлика стала работать лучше после того, как уменьшилось давление на перо руля со стороны океана благодаря тому, что мы сбросили паруса. Было ясно, что к штурвалу нельзя прикладывать чрезмерных усилий, что, по всей вероятности, создавало большое давление, которое не мог держать испорченный клапан, и масло, прорываясь через него, заполняло объем, который в данный момент должен быть пустым.
Под голым рангоутом яхта хорошо слушалась руля, мы сидели в кокпите в непромоканцах и обвязках, приходили в себя и соображали, что делать дальше.
