сиг, судак, лещ, подлещ, ерш, ряпушка, корюшка. Едва перевалишься за Масельгу, как в Беломорском бассейне встретишь уже в тоне семгу, туржу (salmo leucomenis) и нельму. На Выгозере и в Сегозере ловят в весьма незначительном количестве снетков, но приготовлять их никак не умеют иначе, как сушат в печах, мелят на ручных жерновах и засыпают в уху; иногда замесят на снетковой мучице рыбник. По рассказам, ловится в Заонежье и Кореле и лох, [8] который почему-то считается особым видом форелевых, но народ отлично знает, что лох отнюдь не разновидность, а просто трансцендент лосося и пальи, которая образуется или вследствие долгого пребывания морской особи в речных водах, или же, наоборот, речноводной особи в море; от этих переходов и вследствие выметания икры особь лошает, т. е. чешуя грубеет и покрывается красными пятнами, на нижней челюсти вырастает довольно толстый и длинный крюк, туловище значительно худеет, а мясо делается каким-то белесоватым и теряет долю вкуса. Говорят, что туржа тоже не может считаться разновидностью и есть ничто иное, как лох семги, перешедшей из морской в речную воду и несколько изменившей свой внешний вид; действительно, все особенности облошания можно видеть у туржи. Решительно во всех водах водится огромное количество черепушки и колючки, но эти рыбы считаются «нечистою ядью», а потому и разгуливают себе на свободе, не боясь гибельного для их подруги ряпушки сачка. Колючку (колюшка) не едят вследствие того, что, «когда Ной выстроил ковчег и спасся на нем от потопа, то колючке пришла пора гнездо вить; увидала она — в барочной-то лесине была знать дирка, да и заткнута паклей; уткнулась она в эту дирку, да и ну крутиться; крутилась, крутилась, да и докрутилась, что вода в ковчег брызнула. Увидал это дело ёж и заткнул собою дирку. С той поры проклята Богом колюшка и отцами показана в нечистую ядь, а ежу почет и никто его убить не может — грех». Почему и черепушка попала в немилость? — неизвестно.
Во время метания икры рыба не любит глубины и ищет мелких и каменистых мест, где она чувствует себя гораздо лучше и где она трется о подводные растения, чтобы выделить икру. Посыпную рыбу ловить нарочно — грех, а посыпная та, которая уже стала метать (сыпать) икру; если посыпная рыба попадется случайно, вместе с другою непосыпной, у которой еще период посыпи не настал, то ее есть можно. Икра впрочем очень ценится и считается лакомым блюдом, и потому теоретические проповеди о разумном пользовании рыбой остаются, да и всегда останутся гласом вопиющего в пустыне, как битье тетеревей на току, птенцов из под матки и зверенят сосунков.
Едва наступает весна, как в исходе апреля начинает метать икру язь и лосось, [9] самые ранние по случке рыбы; период икромета у них продолжается от 5 и до 14 дней, смотря по погоде, а также, как старики примечают, и по морозам зимним — чем сильнее были зимою морозы, тем сильнее рыба мечет икру и тем период икромета кратче.
В одно время с язем и лососью мечет корюшка и судак, для которых однако это трудное время не так тягостно по меньшей продолжительности, так как икромет у них продолжается лишь всего от 3 до 7 дней. Начало мая проходит без икромета, разве только иная судачиха не успеет выметаться и захватит немного этого месяца; но случаи эти редки, да и бывают-то лишь в тех местах, где рыба не скоро находит мелких мест и где глубина, везде большая. В первой половине мая замечет щука, которая нудится до недели времени; во второй половине настает пора окуню, ершу и плотве, которые мечут всего дня три; наконец, в начале июня подумает о продолжении своего потомства лещ и подлещ, икромет которого продолжается также с неделю. Затем наступает новый перерыв в икромете — самый горячий лов рыбы выметавшейся, и олошавшей; с половины сентября снова замечет семга и туржа дней на 10, а в конце сентября, да так, что и октября захватит (в продолжение около 15 дней) икромет наступит для сига, пальи и ряпушки. Ряпушка скорее окончит, да и вообще стариками замечено, что малорослый род, вид, а также и более малорослая особь скорее опрастывается, нежели особь великорослая. Конец октября, весь ноябрь, декабрь и затем зима предназначены для лова, и только налим один запоздал и исполняет икромет в январе, дней в пятнадцать и даже более. В тех местностях, где водится снеток, там ему лова нет за икрометом с половины сентября месяца в продолжение трех недель. Карасю — тому закон, как кролику и песцу, не писан, и мечет он икру аккуратно каждый месяц дня по три, по четыре, так что, что ни тоня, то посыпная карасиха.
Ловля рыбы производится в Обонежье и в Кореле шестнадцатью способами с большим или меньшим успехом. По удобству лова и количеству добываемой рыбы, а следовательно и по величине снаряда, изменяется и стоимость его поделки. Снаряды бывают частные, семейные, сложные (слога — работа сообща, усилиями нескольких семейств) и наконец общественные; последнее случается весьма редко, и нам случилось видеть такой невод только один раз — он принадлежал целой деревне, расположенной на берегу Выгозера.
Обыкновенный речной невод вяжется обыкновенно из льняной или пеньковой пряжи, при чем ссучиваются по 2 и по 3 нитки вместе для большей крепости. Кнея устраивается конусообразная, длиною от 3 до 6 сажен, а шириною от 4 до 8 сажен. В этом неводе, как и во всех иных снарядах, разница в длине и ширине кнеи и иных частей зависит вполне от того водного пространства, где назначается ловить снарядом; глубока река — широка кнея, широки крылья; с другой стороны, если река или озеро широки, то ясно, что на них с большею выгодою могут употребляться более длинная кнея, а также и более длинные крылья. На кнее обыкновенного речного невода ячеи вяжутся в вершок величиною, а количество их на кнее разнообразится от 576 и до 1152, опять таки смотря по глубине и ширине водного пространства. Кнея расходится на два крыла, которые тянутся сажен на 40, а то и на 65 в длину с каждой стороны; захват (ширина) у них поменьше делается, нежели у кнеи, а то крылья цеплялись бы за коряги, камни и другую негодь; довольно сплесть крылья сажени в 21/2, а для больших — в 6 саж. Чем ближе к кнее, тем ячеи мельче, а
