В июле 1918 года корабль «Мод» покинул Норвегию, чтобы пройти вдоль берегов Сибири и начать дрейф через Арктику в Беринговом проливе. Семь лет спустя он закончил это путешествие в Сиэтле, не пробившись на север дальше Новосибирских островов.
С точки зрения поставленных перед экспедицией задач она была неудачной. Однако «Мод» стал вторым кораблем, который прошел Северным морским путем, и все видели, что Амундсен предпринял попытку арктического дрейфа. То, что Южный полюс не станет курортом, он ожидал. А в том, что ветер, льды и волны восстали против него, вряд ли есть его вина.
К этому моменту Амундсен уже четверть века отдал полярным льдам и снегам. Первая зимовка в Антарктике, Северо-Западный проход, Южный полюс, Северный морской путь – его история читается, как сага. Десять лет он потратил, пытаясь сдержать слово, и его совесть в этом вопросе чиста. Для большинства людей этого было бы вполне достаточно, но Амундсен продолжал тревожиться и не находил себе места.
Десять лет неудач стерли триумфальные моменты прошлого, и Амундсен познал судьбу павшего героя, которым в Норвегии быть особенно тяжело-. Он не мог уйти со сцены в такой незавидной роли: ему нужно было восстановить свою репутацию. Именно эта цель стала его новым Южным полюсом.
Техника езды на собачьих упряжках, которую Амундсен довел до совершенства, уже устарела. Он закрыл эпоху и не испытывал по этому поводу никаких ностальгических сожалений. «Я стоял, вспоминая долгие санные переходы в Антарктике, – сказал он после того, как впервые увидел полет аэроплана (в Германии в 1913 году), – и представлял, как воздушные машины за один час покрывают расстояния, которые в полярных регионах стоили нам многих дней и огромных усилий». Теперь он видел, в каком направлении будет развиваться будущее, и немедленно начал учиться летать. В 1914 году он получил лицензию первого гражданского пилота в Норвегии. Теперь, в пятьдесят лет, после провала экспедиции на «Мод», он был одержим идеей стать первым человеком, который пересечет Арктику по воздуху.
В 1923 году, предоставив «Мод» заканчивать свое плавание под руководством Вистинга, который верно следовал за своим старым Шефом, Амундсен попытался вылететь из Уэйнрайта, что на Аляске, на Шпицберген. Однако его самолет потерпел аварию еще до старта. Амундсен отправился в Норвегию, чтобы повторить попытку.
Как отметил один норвежский журналист, «когда Амундсен вернулся триумфатором, мы соперничали друг с другом, чтобы воздать ему честь. Но когда дела пошли плохо… мы сразу же подоспели с болезненной критикой». Норвежская пресса открыто насмехалась над Амундсеном, среди прочего предположив, что он сам подстроил аварию в Уэйнрайте, поскольку боялся лететь. Его обвинили в мистификации ради популярности. Ходили слухи (безосновательные, если посмотреть на календарь), что две эскимосские девочки, которых он приютил на «Мод» и привез в Норвегию, желая дать им образование, были его незаконными дочерьми. Впрочем, даже если бы это было и так, такой поступок мог свидетельствовать только о его чувстве долга. Но он все принимал близко к сердцу.
Итак, вскоре у победы появился привкус горечи. Южный полюс камнем висел на его шее. Несколько нанесенных ему обид, возможно случайных, оставили в душе Амундсена особенно глубокий след. Благодаря авиации он познакомился с загадочным миром бизнеса и финансов, в котором ему было явно не по себе. Он попал в железные объятья человека, которого называл «преступным оптимистом», и с трудом смог отделаться от него. Доверчивая наивность уступила место скепсису и подозрительности по отношению к человеческой природе и даже к своим товарищам. Он изолировал себя ледяной стеной гордыни, которая в сочетании с его естественной скрытностью только усугубила его страдания. «У меня так ужасно мало друзей», – писал он Херману Гэйду, и это очень редкое признание в том, что он был одинок и несчастен. Он стал похож на обиженного, недоверчивого ребенка. Мало кому было дано пробить его раковину и увидеть под ней бурю скрываемых чувств.
Амундсен вернулся домой, испытывая жестокую финансовую нужду, ставшую, как он сам сказал, «нормальным положением вещей» с момента плавания на «Йоа» двадцать лет назад. Для своего неудачного полета он попросил десять тысяч долларов у Дона Педро Кристоферсена, который оставался его верным и щедрым патроном.
Деньги не имели ценности для Амундсена, скорее они были средством для реализации амбиций. Несмотря на полученный от норвежского правительства грант в размере 500 тысяч крон для покрытия долгов экспедиции «Мод», его дела пришли в катастрофический беспорядок. Из-за денег он поссорился со своим братом Леоном, который управлял его делами больше десяти лет. Затем Амундсен признал себя банкротом, хотя в этом не было необходимости и такой шаг противоречил всем разумным советам. Поведение Амундсена теперь казалось настолько странным, что возникали сомнения в его психическом здоровье, возможно, это было наказанием за страстную увлеченность единственной целью.
Как художник может быть одержимым своим искусством, так и Амундсен был одержим исследованиями, игнорируя все остальное. Он пренебрегал другими сторонами своей личности, и поэтому всем, кто не разделял его страсти, казался ограниченным человеком. Хладнокровно избавившись от финансовой несостоятельности и преследований кредиторов, он заказал несколько новейших немецких цельнометаллических гидропланов Дорнье «Валь». Все, что ему было нужно, это заплатить за них, – сущий пустяк. Дон Педро и Херман Гэйд, его верные друзья, пытались спасти Амундсена от самого себя: они выкупили его дом, чтобы не допустить продажи в рамках процедуры банкротства, позволив ему по-прежнему там жить, и категорически запретили занимать – ведь он всегда именно так финансировал свои экспедиции. Между тем Амундсен отметил, что в Норвегии «все кошельки были закрыты» – и отправился в Америку, чтобы попытаться заработать чтением лекций и писательским трудом.
Однако в Америке его звезда также погасла. Первые результаты, по его словам, не были «обнадеживающими. Я подсчитал, что, если не произойдет ничего непредвиденного, смогу начать воплощать свои планы в жизнь, когда мне исполнится 110 лет!»
Непредвиденное произошло. Как написал Амундсен во время путешествия к Южному полюсу, «не в первый раз я получал помощь в самый нужный момент». Вот и сейчас в Нью-Йорке с ним связался американец по имени Линкольн Эллсуорт и предложил профинансировать полет к Северному полюсу.
Эллсуорт был сыном миллионера и баловнем судьбы. Пройдет одиннадцать лет – и он впервые пересечет Антарктику. А в то время он пытался заставить отца профинансировать его собственную арктическую экспедицию. Отец сопротивлялся этим планам. Малозаметный абзац в газете о том, что знаменитый Амундсен находится сейчас в Нью-Йорке, случайно дал ему ключ к нужной двери. Эллсуорт-старший не готов был доверить своего сына замерзшей пустыне, однако после недолгих уговоров поверил покорителю Южного полюса. Так у Амундсена появились деньги.
Эллсуорт-младший называл Амундсена «виртуозом исследований». Он не только обеспечивал его деньгами, но и питал к нему безграничное уважение, по которому так тосковал Амундсен в Норвегии. В глазах Эллсуорта он стал примером настоящего героя и средством для реализации амбиций, в чем он очень нуждался. За свои деньги Эллсуорт хотел только одного – привилегии служить под командованием Амундсена как лидера. Поэтому он позволил, чтобы экспедиция состоялась под норвежским флагом, что было чрезвычайно важно для Амундсена. Они были созданы друг для друга и стали идеальными партнерами.
Эллсуорт-старший выделил 85 тысяч долларов, Амундсен смог оплатить свои Дорнье «Валь», и в мае следующего 1925 года они с Линкольном Эллсуортом, тремя норвежскими механиками и одним немецким, на двух самолетах вылетели со Шпицбергена в сторону Северного полюса. Во многом это было поспешное и плохо подготовленное предприятие. Незадолго до 88-й параллели им пришлось сесть на паковый лед, один из гидропланов был поврежден. Через три недели эпически-тяжелой борьбы они смогли поднять в воздух второй гидроплан и вернулись к цивилизации. К тому времени их уже считали погибшими.
Так, в возрасте пятидесяти трех лет Амундсен эффектно вернулся на сцену. Он достиг отметки 87°44′ – рекордной южной точки, покоренной воздушным путем – и показал новую дорогу к полюсу. Кроме того, его побег из когтей Арктики сам по себе стал настоящим триумфом. Все неудачи были забыты, и соотечественники оказали ему восторженный прием.
В следующем году Эллсуорт, к тому времени вступивший в права наследования, выделил 100 тысяч долларов для организации трансполярного полета на дирижабле под руководством Амундсена. Дирижабль построили в Италии, пилотом стал его создатель Умберто Нобиле, и потому экипаж частично был итальянским. Но дирижабль нес норвежский флаг и назывался «Норге» (Норвегия).
