Родео
И еще одним увлечением, перешедшим в традицию, болеют скотоводы Австралии — родео. Как когда-то — во времена первых поселенцев — из наволочки, набитой тряпьем, которую, развлекаясь, гоняли по поляне парни, родился сегодняшний австралийский футбол с продолговатым в виде яйца мячом, так же когда-то, где-то в мексиканских прериях родилось родео — скачки на диких неоседланных мустангах и быках. Со временем эта забава из Мексики перекочевала на Дикий Запад Северной Америки, а затем и в Австралию.
В начале прошлого века на подобные зрелища здесь собирались многотысячные толпы. В те времена это действительно было состязание скотоводов, которые занимались этим спортом в свободное время. Сегодня это уже большой бизнес, в котором крутятся миллиарды долларов.
Открытие золота. Опустевшие города. Жизнь прииска. Пьянство. Женский вопрос. Сказочная Лола Монтез. У истоков австралийских традиций
В 1849 году в Калифорнии было найдено золото, и волна энтузиазма прокатилась по миру, достигнув берегов Австралии. Новость начала волновать воображение. Желание схватить за хвост госпожу удачу овладело умами небольшой компании австралийских парней. Они отчалили от родных берегов, чтобы попытать счастья в другой части света — Америке. Найдут они золото или нет, это еще неизвестно, но парни собирались весело провести время.
Среди этой веселой компании находился молодой человек, кузнец, которого звали Эдвард Харгрейвс, англичанин по происхождению. Харгрейвс жил в местечке Батурст, неподалеку от Сиднея. Не имея никакого понятия о геологии, он тем не менее был человеком наблюдательным и заметил, что почвы на золотых приисках Калифорнии напоминают почвы его родного городка. И если в Калифорнии это означало присутствие золота, то почему бы не предположить, что золото есть и там?!
Не поделившись ни с кем своими мыслями, Харгрейвс поспешил обратно в Сидней, чтобы проверить возникшую догадку. Он оказался прав. Батурст располагался прямо на золотой жиле. А через несколько недель еще более богатое месторождение было открыто в местечке Балларат, в ста километрах от Мельбурна.
Прошло около года, прежде чем мир впервые заговорил об австралийском золоте. А после того, как какой-то абориген приволок самый большой из обнаруженных в мире самородков весом в 43 килограмма, люди устремились сюда со всех концов света. Местные фермеры оставляли свои стада и спешили на прииски, ремесленники бросали свои занятия, купцы закрывали лавки, слуги бежали от господ, солдаты изменяли присяге. Целые команды дезертировали с кораблей, офицеры следовали за матросами. Чиновники, торговцы, образованные люди — все спешили испытать удачу. В одном из донесений говорилось: «За последние три недели город Мельбурн практически остался без мужского населения, дома опустели, торговля замерла, и даже школы закрыты…» На весь Мельбурн остался один-единственный полицейский. Вооруженные ломами и лопатами, толпы мужчин, женщин и детей потянулись к приискам.
Прииск выглядел своеобразно. Обычно старатели жили в палатках, которые беспорядочно разбивались вокруг золотоносных шахт. А возникающие тут же магазины, пивные, булочные и лавки мясников располагались строго в ряд, образуя своего рода улицу, которую жители палаток называли городом.
Мебель в палатках была упрощена до минимума: кровать, устроенная наподобие гамака и застланная мешками, да старый сундук, заменявший стол. В сундуке хранились хлеб, рис, кофе, чай, сахар. Мясо подвешивали высоко на дереве или на вершине палатки, чтобы оно не досталось собакам. Немногочисленная одежда складывалась и служила подушкой.
Если старатель задерживался на одном месте подольше или на зиму, то у входа в палатку сооружался очаг. Походная кухня была укомплектована чайником, котелком, сковородкой и чугунком. Жестяная кружка заменяла также и ложку.
У самых хозяйственных мужиков имелась еще и вилка. Всю эту кухонную утварь старатель всегда носил с собой. Нож засовывал за пояс, жестяная кружка свешивалась с ремня, а чугунок и сковородку носил на плече, подвесив на кирку. С такими пожитками было легко передвигаться в поисках лучшего заработка. Старатель мог в течение часа свернуть палатку, сложить мешки и уйти.
Если человек отправлялся в дальний путь, то к его снаряжению прибавлялось еще скатанное одеяло, перекинутое через плечо и подвязанное за концы веревкой. Экипированный таким образом, он путешествовал по бушу и мог устроить себе ночлег под каждым деревом. Обычно путешествующий устраивался на ночлег возле источника воды, разводил костер и подвешивал котелок. Затем доставал кусок мяса и поджаривал его на сковороде. После ужина все остатки отдавал своему неразлучному компаньону — верному псу, а затем собирал побольше веток, чтобы костер горел всю ночь.
Расчистив место для себя и собаки, подложив под голову полено и накрывшись одеялом, человек засыпал. Снились ему далекий дом, родные края и близкие люди. Иногда ему удавалось мирно проспать до утра. Но бывали ночи, когда пес вдруг начинал неистово лаять и рваться в темноту. Человек просыпался, настороженно вглядываясь в ночь, и на всякий случай тянулся за оружием. Чаще всего чужак оказывался таким же старателем, кочующим в поисках лучших мест или заблудившимся в буше. Но иногда можно было повстречаться и с лесными разбойниками. Те могли ограбить и, привязав жертву к дереву, оставить ее на съедение муравьям и москитам. Если везло, то пострадавшего вовремя спасали, но чаще находили привязанный к дереву скелет. Поэтому практически никто не путешествовал с золотом. Обладатели драгоценного металла обычно сдавали его на хранение местным властям, а те под охраной переправляли его в банки Мельбурна или Сиднея.
Если же ночной гость оказывался не разбойником, а таким же бедолагой, то путники, делясь едой и новостями, сидели у костра, покуривая трубки, а на следующий день продолжали путь уже вдвоем. В небольших поселениях они покупали хлеб, мясо, муку. Чай, сахар и соль всегда носили с собой. По дороге охотились на попугаев и поссумов…
Придя на новое место, старатель разбивал палатку, а рядом сооружал конуру для пса. По неписаным законам никто не имел права войти в чужую палатку, не подав голоса. Хозяин палатки мог выстрелить без предупреждения.
Днем палаточный городок пустел — обитатели работали на приисках. На закате, уставшие и голодные, они возвращались в лагерь, молча приносили воды, разводили костры и жарили мясо. Тишина нарушалась лишь потрескиванием костров, шипением сковородок и воем проголодавшихся псов.
