Постепенно жилище на дереве приобретало симпатичный и приветливый вид. Парусину и подвесные постели мы свернули рулоном и с помощью блоков подняли от корней дерева наверх. Обливаясь потом от напряжения, раскинули парусину над самыми верхними сучками нашего дома. Поскольку она была слишком длинной и значительно свисала по краям, я приколотил ее гвоздями слева и справа к перилам пола — так вместе с крышей возникли две стенки. Третья, задняя, стена получилась естественным путем — ее образовывал ствол дерева; четвертая стена отсутствовала, но это был вход в жилище и своеобразное окно для обозрения местности. Потом без особого труда мы укрепили в готовой квартире подвесные койки-постели, и к заходу солнца новая чудесная обитель была готова.
С дерева спустились усталые, но весьма и весьма довольные; меня даже хватило на то, чтобы смастерить меж корнями дерева стол и две скамьи — для еды, дневного отдыха и разного рода занятий. Если говорить честно, я немножко схалтурил, ведь силы были на исходе. Но мне показалось, что вышло совсем недурно.
Так я провозился до вечера, матушка между тем готовила ужин, мальчики собирали обрубленные ветки, связывали их и складывали у очага с солнечной стороны на просушку. Самые толстые я распилил или разрубил топором, и ребята тоже отнесли их к огню.
Вконец измученный, я опустился на сколоченную собственными руками скамью, вытер пот со лба, вздохнул и сказал:
— Сегодня, матушка, я и вправду работал как ломовая лошадь, но завтра — баста, отдыхаю!
— Ты заслужил отдых, мой дорогой, ты просто обязан отдохнуть, — с заботой и тревогой в голосе произнесла матушка. — По моим подсчетам, завтра воскресенье. Одно мы, к сожалению, уже пропустили.
— Благодарение Богу, что у нас есть ты, бесценный друг! Конечно, завтра отпразднуем этот день! Я тоже заметил, что одно воскресенье мы пропустили, но, думаю, грех этот Господь нам простит. Ведь пришлось трудиться по необходимости. Зато теперь у нас есть жилье, крыша над головой. Выходит, нельзя обойтись одной молитвой. Но воскресный день предназначен для отдыха и радости. И да свершится то, что должно быть!
— Радуюсь уже заранее, буду думать по привычке только о хорошем и добром, — подхватила матушка. — Пусть завтрашний день станет для ребят сюрпризом! А сейчас хочу сказать тебе, мой дорогой, любимый муж, что тронута до глубины души. Ты выстроил на дереве настоящий Воздушный замок. И я не боюсь провести здесь первую ночь. Вижу, как ты все разумно организовал. Здесь мы на самом деле в безопасности. Хороший дом, еще раз спасибо тебе, — закончила матушка свою хвалебную речь. — Зови ребят ужинать.
Наша молодежная команда не заставила себя долго ждать, все явились в один миг. Матушка сняла с костра глиняный горшочек, и мы, умирая от любопытства, сгрудились вокруг. Она открыла крышку, и… там было жаркое из фламинго, того самого, подстреленного на охоте. Матушка не жарила его, а тушила, поскольку Эрнст предупредил ее, что птица немолодая, а значит, мясо наверняка жесткое. Мы посмеялись над всегдашней предусмотрительностью Эрнста, который вмешивался даже в кухонные дела матушки, но все же отдали ему должное — он, как всегда, был прав. Все равно мясо оказалось вкусным, мы обглодали каждую косточку.
После еды был разожжен большой костер на случай опасности и для защиты скотины. Затем началось восхождение на дерево. Трое старших сыновей мгновенно оказались наверху. За ними последовала матушка; взбиралась она медленно и не без опаски, но достигла высотного дома тоже без происшествий. Наконец вступил на лестницу я, развязав ее предварительно в самом низу, где она крепилась для устойчивости. Теперь она повисла в воздухе, раскачивалась и затрудняла восхождение, к тому же на спине у меня восседал малыш Франц. Однако и я благополучно достиг нашего нового жилища и подтянул наверх веревочную лестницу. Ребята не могли сразу заснуть, фантазировали, будто находятся в рыцарском замке, будто поднят подъемный мост и опасность, грозившая было нам, миновала…
Подумалось, что сегодня нет надобности сидеть и наблюдать за кострами, поскольку первая ночь прошла спокойно. В боевую готовность я привел только огнестрельное оружие, ведь все могло случиться. Усталость сомкнула мне веки, и я заснул сладким сном.
На следующий день все встали веселые, в добром расположении духа.
— А что сегодня будем делать? — спрашивали ребята.
— Ничего, — ответил я — палец о палец не ударим, будем бездельничать.
— Папочка, ты шутишь, — не поверили ребята.
— Нет, дети мои, не шучу. Сегодня воскресенье, и мы будем праздновать его как положено.
— Ах, воскресенье, воскресенье! — воскликнул Жак радостно. — Тогда я постреляю из лука и вдоволь нагуляюсь.
— Нет, дорогой сын, так не получится! — возразил я. — Воскресенье — Божий день, и мы должны всей душой, всеми помыслами быть в этот день с нашим Господом.
— Но для этого, — сказал Эрнст, — нужно посещать церковь, слушать проповеди и петь псалмы.
— Да, папа, — поддержал брата Франц, — здесь нет церкви, нет органа, как же праздновать воскресенье?
— А разве папа не может прочитать нам проповедь? — неожиданно раздался голос Жака. — Разве нельзя читать проповедь на свежем воздухе и петь без органа? Вспомни, Франц! Солдаты тоже не ходят в церковь, если стоят лагерем, и органа у них нет, а вот проповеди — бывают.
— Конечно, ребята, — выслушав сыновей, заговорил я, — Бог ведь всюду в этом мире; там, где искренне верят в него. Любое место на земле может стать церковью. К тому же прекрасная природа и чистое синее небо куда более говорят человеческому сердцу, нежели каменный дом.
Сыновья, конечно, меня поняли. Мальчики привели себя в порядок, накормили животных, позавтракали и удобно расселись на траве, готовые выслушать то, что я надумал им сказать.
Я начал говорить:
— Бог не обделил нас своей заботой, мы попали на благословенный остров, где есть все необходимое для жизни.
Ребята внимали, затаив дыхание, моим призывам и в дальнейшем уповать на милость Всевышнего и не испытывать судьбу.
— То, что мы оказались в трудном положении и вынуждены тяжело работать, есть Божье Провидение.
Последние слова подействовали особенно сильно и заставили слушавших призадуматься. Но как только проповедь под открытым небом закончилась, мальчишки разбежались кто куда. Однако я не хотел оставлять их наедине со своими мыслями, ведь тот, кто молод, нуждается в руководстве.
Тогда я снова обратился к ним, но уже совсем не с целью нравоучения, просто выказал готовность выполнить любые разумные желания мальчишек, дабы доказать им, что отдыхать тоже надо с пользой.
