Таков «Сен-Мишель». Что же касается владельца яхты, Жюля Верна, то его-то все знают. Не брату восхвалять его. Скажу только, что и этот неутомимый труженик порой уставал. Стало быть, отдых ему был просто необходим, а нигде не найдешь столь полного отдохновения, как на собственной яхте, плавно покачиваемой морем.
Принято считать, что он работает на борту. Это ошибка: на яхте он отдыхает и в течение нескольких месяцев восстанавливает силы. С другой стороны, он приятный сотрапезник, понятия не имеющий о том, что такое морская болезнь. В любую погоду он засыпает глубоким сном, да к тому же всегда относится ко мне благожелательно и исключительно приветливо. Однако я немного смущаюсь, потому что вступаю в запретную область. Меня могут обвинить в пристрастности.
«Сен-Мишель» кроме многочисленных экскурсий в Ла-Манше и вдоль берегов Бретани совершил уже два серьезных плавания. В 1878 году, имея на борту кроме нас с братом Рауль-Дюваля[11] и Жюля Этцеля-младшего, он вышел из Нанта в Западное Средиземноморье.
Наш корабль посетил Виго, Лиссабон, Кадис, Танжер, Гибралтар, Малагу, Тетуан, Оран, Алжир и стойко перенес штормовые дни, случившиеся во время этого плавания. Передать восторг, испытанный нами при виде восхитительных берегов Испании, Марокко и Алжира, очень трудно. Не легче справиться и с впечатлениями от второго путешествия, целью которого было посещение Эдинбурга, а также восточного побережья Англии и Шотландии. Возможно, когда-нибудь мой брат опубликует свои воспоминания о «Сен-Мишеле», и это, думаю, станет немалым вкладом в развитие любви к парусному спорту[12] во Франции.
На сей раз сначала мы наметили дойти до Санкт-Петербурга, сделав по дороге остановки в Христиании, Копенгагене и Стокгольме.
Однако различные соображения вынудили нас изменить этот маршрут. Мы отказались от посещения балтийских вод, а если в конечном счете нам все-таки пришлось пойти туда, то произошло это вследствие абсолютно непредвиденных обстоятельств, что будет видно из дальнейшего рассказа.
«Сен-Мишель» шел под командой капитана Олива, уроженца одного из красивейших уголков земли — маленького островка Транг-Мульт, севшего на мель посреди русла Луары вниз по течению от Нанта и сохранившего, как и Батц[13], свои особые обычаи. Наш капитан, опытнейший каботажник, отличный моряк с двадцатипятилетним стажем командования судном, проявлял чрезвычайную осторожность, и на него полностью можно было положиться.
Теперь, когда я скажу, что экипаж целиком состоял из бретонцев — механика, двух кочегаров, боцмана (и по совместительству сына капитана), трех матросов, юнги и кока, когда добавлю, что на борту находилось четверо пассажиров (Жюль Верн, Робер Годфруа[14], мой старший сын и я сам), читатель будет полностью знаком с яхтой «Сен-Мишель» и ее обитателями.
Мы оказались заперты в Роттердаме, в ожидании перемены погоды, после чего рассчитывали направиться прямо в Гамбург. Томас Пиркоп запросил с нас за проводку до устья Эльбы семнадцать фунтов вместо одиннадцати. «Сен-Мишель» стоял на якоре в русле Мааса, перед красивым парком, замыкавшим зеленое ожерелье этого прекрасного города.
Воспользовавшись случаем, мы отправились в Гаагу и Амстердам и были ослеплены изумительной живописью в тамошних великолепных музеях. Честное слово, стоит отправиться в Голландию только для того, чтобы познакомиться с Рембрандтом[15]. Тот, кто не видел «Ночного дозора» и «Урока анатомии», не может по-настоящему оценить гениальность этого великого художника. То же можно сказать и о полотне Пауля Поттера[16], изображающем стоящего быка и лежащую корову.
Воздействие этих великих картин тем более удивительно, что его испытываешь именно в том месте, где в большом количестве собраны работы Рубенса[17], Ван дер Хельста[18], Ван Дейка[19], Мурильо[20], Хоббемы[21], Рёйсдала[22], Тенирса[23], Брёйгеля Бархатного[24] и другие, чей союз превращает голландские музеи в несравненное собрание шедевров. К несчастью, местные жители оставляют желать лучшего: они не очень-то достойны гостей, которым дают пристанище. Почему такие богатые и ценящие искусство города, как Амстердам и Гаага, не могут построить музеев, соответствующих своему художественному вкусу?
Из окон вагона Голландия представилась нам сплошным пространством зеленых лугов и пересекающихся под прямым углом каналов, с мельницами на заднем плане, весьма оживляющими горизонт; но этого хватило, чтобы оправдать остроумную шутку поэта кавалера Батлера:[25] «Голландию вытащили на пятьдесят футов из воды; слагающую ее сушу словно поставили на якорь, и все живущие здесь люди представляются пассажирами на борту судна».
А время между тем подгоняло. Наступило уже 11 июня. Откладывать и дальше выход в море, не нарушая планов нашей кампании, было невозможно. Возникла необходимость принять решение, хотя ветер все еще продолжал буйствовать и роттердамские мельницы так отчаянно крутили своими крыльями, укрепленными на высоте в добрых сто футов, что те, казалось, вот-вот переломятся. Из этого положения виделся только один выход: идти в Антверпен.
Туда можно было попасть, не выходя в море, а выбрав путь по каналам, соединяющим Маас с Шельдой. Идти предстояло то по реке, то по каналу, возвышающемуся на каких-нибудь два метра над обширными лугами; войти же в него из реки можно было через поддерживающиеся в великолепном состоянии шлюзы. Столь необычное для нас плавание представляло бы несравненный интерес, и мы остановились на этом варианте.
Бросив последний взгляд на барометр, неподвижно застывший на отметке 750 миллиметров, и обсудив предсказание Томаса Пиркопа, который предрекал хорошую погоду (для него отказ от рейса в Гамбург означал потерю нескольких фунтов), в девять утра мы вышли на «Сен-Мишеле» в Антверпен, решив в случае улучшения погоды вернуться к первоначальному плану.
Нам потребовалось ровно двенадцать часов, чтобы пересечь этот своеобразный край и попасть в правый рукав Шельды. Плавание совершалось между крупными островами Зеландии: Ворне, Гуре[26], Схаувеном, Валхереном — то в узком канале, то в настоящих озерах, на первый взгляд не имеющих выхода; посреди грибан[27], габар[28], шлюпов, шхун и паровых суденышек, непрестанно бороздящих эти воды, такие же спокойные, как и окружающие их луга.
