Гай стоял, опустив голову, а деревья-великаны поскрипывали тихонько, то ли с укором, то ли с мольбой…
День был прохладным, ярким, бодрым. В деревне кипела жизнь: отовсюду слышался деловой говор и звуки труда — стук молотков, скрип пил, шум колес.
Гай и Сайд переходили от одной группы к другой: смотрели, прислушивались, Сайд переводил ответы и снабжал их своими комментариями, Гай делал несколько снимков— и дальше!
Гай попросил разрешения заглянуть внутрь большого эхана. Хозяин казался человеком среднего достатка: Гай нарочно выбрал этот шатер, как более или менее типичный. Пол в нем был посыпан тщательно просеянным песком. Внизу расставлены твердые вещи, вверху подвешены мягкие. Гай переписал все предметы. Их оказалось довольно много: меч, копье, сбруя, каменная ступка и пестик для растирания проса, глиняная, медная и железная посуда, рога муфлонов для масла, сделанные из кожи верблюдов и зебу бурдюки с простоквашей из верблюжьего молока и с водой, топор, ножи, капканы, щипцы для костра, сито для просеивания песка, ножницы для стрижки овец и многое другое. Вот глиняная амфора с жиром. Для чего? Мазать тело, чтобы кожа не трескалась от жары. А вода? Для мытья? Нет, конечно, для варки еды.
Хозяин покачивает перед Гаем в воздухе пальцем с большим перстнем и крашенным хной ногтем: мыться вредно: можно заболеть; вода — мать болезней. Туареги аккуратно моются горячим песком каждый день.
— Свиньи, — бурчит Сайд по-французски, — нарушают слово пророка. Где в Коране сказано о мытье песком?
Этот тип шатра характерен только для ахаггаренов; другие племена строят шатры иначе. А бывают ли вот такие, как там, наверху, на площадке над деревней? Нет, там материя привозная, это подарок общей любимице. А все устройство местные мастера скопировали у белого начальника, который что-то ищет в горах. Когда он уехал на два дня, деревенские мастера разобрали палатку, сняли мерки и построили для знаменитой Тэллюа ульд-Акадэи этот большой шатер, только еще красивее, чем у белого начальника. Ночью бывает холодно? Нет, вот куски шерстяной материи — прикрываться на ночь.
Гай сфотографировал деревянную кровать с подушками и висящую люльку, коврики и циновки, многочисленные кожаные мешки, потом хозяина, хозяйку, детей и рабов.
Туареги были любезны, но очень сдержанны. Дети не обращали внимания на гостей, даже не интересовались аппаратом. Раб и рабыня скалили зубы в бессмысленной улыбке. Гай сфотографировал двух собак, диких, тощих и грязных. Здесь же шмыгали зловеще лохматые кошки. Это новое животное в Хоггаре, его завезли чужеземцы. Полезное ли это животное? Да, оно питается грызунами и гадюками. Гай смотрел на всклокоченного кота без малейшего желания погладить его.
Когда чужеземцы ушли, муж сел, раскрутил тюрбан, закрыл лицо белой материей, прижимая ее ладонями к носу и рту. Жена устроилась сзади и, напевая песню, переплела ему бесчисленные змейки-косички, попутно охотясь за насекомыми, которых она бросала на тлеющие угли. Сайд рассказал, что такая операция производится два раза в месяц и занимает не менее трех часов.
— Ха, эти туареги — франты! Даже самые бедные — и те за собой ухаживают, наверное, больше, чем в Париже! Особенно внимательны к мелочам своей одежды или к прическе — здесь уже мужчины женщинам не уступят!
— Хорошо, что она хоть следит, чтобы насекомые сгорели в огне!
Капрал рассмеялся:
— Еще бы! Она ведь боится, как бы вы, мсье, не украли одно и не унесли бы с собой!
— Вот тебе на! Зачем же?
— Вы получили бы власть над человеком и могли бы околдовать его!
У одного эхана две женщины взобрались на верблюдов, гикнули и понеслись по дороге к ущелью. Дети долго махали им вслед руками, мужчина глядел на облако пыли, опершись на длинное копье.
— Что это они? Убежали, что ли?
Ну, что вы… Хозяйка поехала в гости. Вы видели корзинку? В ней мясо-мучные лепешки. А в бурдючке — кислое молоко или вода. А вторая — рабыня. По одежде видно, мсье. А это муж. Проводит жену и будет дома вместо нее командовать хозяйством до возвращения! Туареги — плохие мусульмане: жену имеют только одну — даже самые богатые, женщины у них лица не закрывают. В семье туарега командует жена, во все вмешивается и мужа не боится. Туареги, как у вас в Европе, — джентльмены! Это по-английски, мсье, но вы меня поняли? — Сайд старательно выговорил это слово и не без гордости взглянул на Гая. — А по-нашему — дураки! Они своих женщин работать совсем не заставляют, очень их уважают и берегут, как драгоценности. Впрочем, какие у них драгоценности?! Лучше сказать — как оружие или верблюда! Представьте, мсье, у них только женщины грамотные, мужчины ничего не знают. Их письмо называется тифинаг, и женщины его хранят и передают от матери к дочери. Чудной народ! — Капрал даже сплюнул от возмущения. — Они говорят: «У нас жен уважают и подозрений к ним нет. Мужчины и женщины даны друг другу для глаз и сердца, а не только для постели». Я поражаюсь их глупости, мсье! Глупцы они или бессовестные — не знаю, просто не могу этого понять!
— Но если они так уважают и берегут своих жен, то как же этот муж отпустил ее одну в пустыню? И куда? Ведь деревень по дороге мы не видели!
— Они берегут не жен, а женщин: я вам сказал уже, это не мужья, а джентльмены! — Сайд презрительно скривил рот. — Туареги женщину никогда не обманут и не обидят. А уж щедры! Ах, как щедры! Это даже в поговорку вошло: если муж много дарит жене, то у нас, арабов, всегда говорят: «Глуп, как туарег!» Защищая женщину, туарег может убить мужчину или сам сложит голову на дуэли. Возьмут мечи, щиты и прыгают по песку, пока один не изловчится и не рубанет другого — за бабу, за неосторожное слово, за непочтительное движение! Клянусь, мсье! А насчет деревень по дороге — это верно, деревень нет, но ведь она поскакала километров за триста от дороги, вглубь гор.
— Одна?!
— Вдвоем с рабыней, мсье.
— Две женщины в пустыне!
— Туареги их не тронут, а негры и всякая местная рвань не посмеет — туарегские бабы при оружии и всегда дерутся насмерть! Вы заметили копье и меч у седла? К тому же все будут бояться мужа — ведь он обязательно найдет обидчика, из-под земли достанет!
— А легионеры?
— Гм… Наши другое дело… Европейцев они объедут, не впервые!
Сайд усмехнулся с довольным видом и покрутил усы.
Гай с уважением смотрел на туарегов — рослых, сухощавых, гордых и смелых. Орлы! Что за независимая осанка, что за величавая посадка головы!
— Здоровый народ!
— Да. Они говорят, что вода — мать болезней, и это — правда. Дальше вы сами увидите: возле рек люди будут мельче и слабее, а болезней там!.. Кишмя кишат! Да ведь туарегам и нужно здоровье: в Хоггаре они пастухи и блюстители порядка, туземное войско и полиция. Они нужны чужакам— поселенцам, торговцам, неграм. Эти возделывают землю и вырабатывают разные вещи. Просо и бобы доставляют местные оседлые люди, а кожи и шерсть — туареги. Они же и перевозят товары, в первую очередь соль. Деревушки вроде этой — транспортные станции, перевалочные пункты, мсье… Видите высокие дома с круглыми крышами? Это склады зерна, соли и товаров. Их с севера везут на Чад, а вместе с ними и мелкие железные изделия и ткани. Мелочь, но нужная — без нее нет жизни. Хозяева этого добра — местные негры, а охрана и перевозка — всегда в руках туарегов! За свои услуги они получают разные изделия, соль, бобы, зерно, привозные финики, а сами продают кожи и сыр. Такой уж здесь порядок: каждый кочевой туарегский род охраняет несколько оседлых семей, у них вроде бы неписаные договоры имеются, а раньше была зависимость. Когда-то туареги продавали пропуска на проезд через пустыню даже иностранцам. Они назывались прощение. Как вам нравится? Прощение! Теперь, конечно, не то, французы всех успокоили!
