Так дальше продолжаться не могло!
И вот — в ночь с третьего на четвертое июля, после нескольких дней изнурительной жары, какую не в силах был умерить даже дувший с моря ветер, разразилась настоящая гроза. Годфри и Тартелетт проснулись в первом часу ночи от зловещих ударов грома, сопровождавшихся ослепительными вспышками молнии. Дождь еще не начался, но с минуты на минуту мог пролиться настоящий ливень.
Годфри поднялся и вышел, чтобы взглянуть на небо. Оно пламенело, будто охваченное заревом пожара, и на этом фоне ажурная хвоя деревьев напоминала четкий рисунок китайских теней.
Вдруг после страшного раската грома все небо прорезал яркий зигзаг. Сверху донизу пробежала электрическая искра.
Годфри, отброшенный сильным ударом на землю, поднялся на ноги среди бушующего огненного дождя: молния воспламенила сухие ветки на вершине дерева, и на землю сыпались раскаленные угли…
— Огонь! Огонь! — закричал Годфри.
— Огонь! — подхватил Тартелетт.— Да будет благословенна молния, пославшая его!
Оба тотчас бросились к пылающим углям, часть которых уже тлела, и быстро сложили их в кучу вместе с сухими ветками у подножия дерева. Ветки затрещали, охваченные языками пламени, и, когда разгорелся костер, хлынул проливной дождь и потушил пожар.
ГЛАВА XIII,
в которой Годфри снова замечает легкий дымок, но теперь уже на другом конце острова
Гроза разразилась как нельзя более кстати! Теперь нашим героям не нужно изощряться, подобно Прометею, чтобы похитить небесный огонь. Само небо, как выразился Тартелетт, оказалось настолько любезным, что послало им огонь с молнией. Оставалось лишь позаботиться о его сохранении!
— Нет, мы не дадим ему погаснуть! — вскричал Годфри.
— Тем более что топлива тут вдоволь! — ответил Тартелетт, громкими возгласами выражая свою радость.
— Верно,— ответил юноша,— но кто будет поддерживать огонь?
— А уж это предоставьте мне! Если понадобится, я буду бодрствовать и днем, и ночью,— сказал учитель танцев, размахивая горящей головней.
И он действительно просидел у огня до самого восхода солнца.
Как только рассвело, Годфри и Тартелетт, собрав хворост в большую кучу, принялись подбрасывать его в костер, выбрав удобное местечко между толстыми корнями одной из соседних секвой. Яркое пламя вспыхивало с веселым треском, пожирая все новые порции сучьев. Тартелетт, лопаясь от натуги, поминутно дул на него, хотя огонь и не собирался гаснуть. Танцмейстер принимал необычайно рискованные позы, следя за серым дымом — крутыми завитками, поднимавшимися вверх и исчезавшими в густой листве.
Однако пора было приниматься за дело! Ведь бедные Робинзоны мечтали о благословенном огне вовсе не для того, чтобы любоваться им или греть руки у костра. В такую жару в том не было нужды. Зато теперь у них будет здоровая и разнообразная еда и они смогут покончить со своим скудным и достаточно надоевшим рационом. Годфри и Тартелетт потратили половину утра на обсуждение этого важного вопроса.
— Перво-наперво мы зажарим пару цыплят! — воскликнул учитель, щелкнув зубами от вожделения.— Затем добавим окорок агути, жаркое из барашка, козью ножку, несколько куропаток или рябчиков которых много в прерии, а на закуску выловим двух-трех пресноводных и несколько морских рыб.
— Не торопитесь, Тартелетт,— заметил Годфри, чье настроение заметно поднялось после объявления меню.— Не стоит рисковать и сразу накидываться на пищу после столь длительного недоедания! Кроме того, нужно приберечь кое-что и про запас! Остановимся пока на паре цыплят. Каждому по штуке. Ведь это совсем неплохо! А вместо хлеба используем корни камаса. При умелом приготовлении они вполне могут заменить его.
Это решение стоило жизни двум ни в чем не повинным курам, которых учитель танцев старательно ощипал, выпотрошил, насадил на вертел и зажарил на медленном огне.
А тем временем Годфри готовил корни камаса, припасенные для первого настоящего завтрака на острове Фины. Чтобы сделать их съедобными, он применил индейский способ, известный обитателям прерий Западной Америки.
Сначала Годфри набрал на отмели мелких и плоских камней и бросил их в горящие угли, чтобы раскалить. Быть может, Тартелетт находил, что незачем жарить камни на драгоценном огне, но, поскольку это не мешало ему жарить кур, он не стал возражать.
Пока камни раскалялись, Годфри разметил участок приблизительно в квадратный ярд и вырвал оттуда всю траву, затем он с помощью больших раковин сделал выемку дюймов десять глубиной, положил на дно сухих веток и зажег их, чтобы земля под ними сильно нагрелась. Когда сучья прогорели, Годфри удалил пепел и положил в яму очищенные корни камаса, прикрыв их травой, а сверху заложил раскаленными камнями и развел новый костер.
Получилось нечто вроде духовой печи. Не прошло и получаса, как все было готово.
Корни, испеченные под слоем камней и дерна, стали совершенно сухими и твердыми. Теперь их следовало смолоть в муку, пригодную для выпечки хлеба, либо съесть в том виде, как они есть.
Мы предоставляем читателю самому вообразить, с каким восторгом наши Робинзоны уселись за завтрак, состоявший из двух жареных цыплят и чудесных камасов, заменивших гарнир из картофеля. Природа словно позаботилась о них: луг, где росли камасы, находился совсем недалеко и стоило только немного потрудиться, чтобы собрать сотни этих корней.
Покончив с завтраком, Годфри занялся приготовлением муки, с тем чтобы в любую минуту они могли испечь из нее хлеб.
День прошел в непрерывных трудах. Костер все время заботливо поддерживался. На ночь они положили побольше топлива, и все же Тартелетт несколько раз вскакивал со своего ложа, чтобы помешать угли, потом снова укладывался спать, но ему тут же казалось, будто огонь погас, и опять он в страхе подбегал к костру и начинал шевелить угли. И так до самого утра.
Треск костра и пение петуха разбудили Годфри и учителя танцев. Открыв глаза, юноша очень удивился, почувствовав на лице сильную струю воздуха. Это навело его на мысль, что, очевидно, дупло доходит до первого разветвления, а может быть, тянется еще выше, и где-то там, наверху, образовалось отверстие.
«Дыру непременно нужно заделать,— подумал Годфри.— Но почему же я не ощущал тока воздуха в прошлые ночи? Неужели все молния натворила?»
Он решил внимательно осмотреть ствол секвойи. Обследование показало, что ударом молнии расщепило всю нижнюю часть ствола Вильтри — от первых веток до корней. Если бы электрический разряд попал внутрь, пока они спали, то Годфри и Тартелетта уже не было бы в живых. Лишь благодаря счастливой случайности они избежали смерти.
