Тяжелое утреннее забытье, толчком в бок, остановил Паша. Пошел второй день «русского дежурства», и надо было разжигать костер. К рассвету завтрак уже был готов, и, пока наши спутники его уминали, я решил сходить на место звериной тусовки. Рассказ об ужасах прошедшей ночи заинтересовал и Пашу. Вооружившись обгорелыми кольями, мы незаметно для всех нырнули в прибрежные кусты и направились в сторону водопоя. То, что низкий участок берега был звериным водопоем, уже не вызывало у нас никакого сомнения. Ночь прошла, и никаких звериных голосов уже не было слышно. Мы считали, что водопой у животных закончился, и мы ничем не рискуем, если просто посмотрим на следы.
Прикрываясь кустами акации и стараясь по возможности не шуметь, мы осторожно стали приближаться к песчаной низинке. Скорее, каким-то шестым чувством каждый из нас почувствовал, что здесь есть еще кто-то. Мы замерли, напряженно прислушиваясь. Негромкое чмокание, сопение и хруст довольно отчетливо доносились со стороны берега. Еще несколько метров ползком по сухой колючей траве, и мы у цели.
В десяти метрах от небольшого косогора, кусты которого служили нам укрытием, летние ручьи промыли неширокий участок береговой линии, образовав довольно уютный песчаный пляжик. На нем, раскинув ноги в разные стороны, лежали три антилопы. Вернее, то, что от них осталось, так как даже вид животных уже невозможно было определить. Судя по форме рогов и общим размерам это были так называемые водяные козлы. Три большие пятнистые гиены неторопливо и даже как-то вяло пожирали каждая свою жертву, не мешая друг другу. Может быть, конечно, антилоп задрал и более могучий хищник, но сейчас уже никто не мешал пиршеству африканских волков, и чувствовалось, что они даже объелись. Правда, на настоящих волков они мало были похожи: неравномерное развитие конечностей (задние ноги короче и как бы слабее передних) придает их походке вид «вприсядку». Хребет идет не горизонтально, а наклонно к хвосту, в результате чего злобный хищник имеет вид побитой и поджавшей хвост собаки. Кровь жертв перепачкала длинную жесткую и косматую шерсть, растущую в виде гривы на спине, лопатках и шее, добавив красных пятен и в без того пеструю окраску зверей. Шея у них по виду совсем отсутствовала, что образовывало своего рода «головогрудь».
Ближайшая к нам гиена одним движением челюстей легко перекусила обглоданную от мяса толстую бедренную кость антилопы и принялась с хрустом откусывать и разжевывать ее, кусок за куском, словно белую капустную кочерыжку. Ее треугольные, как у акулы, зубы без остатка могут перемалывать кости любого африканского животного, очищая буш от падали, и гиена будто специально демонстрировала нам эту свою способность.
Видимо, совсем объевшись, она взяла в пасть остатки недоеденной ноги и медленно пошла в нашу сторону. В растерянности мы не знали, что предпринять: ведь бежать от зверя зачастую также опасно, как и нападать на него. И тут она нас почуяла: бросив кость, гиена глухо зарычала, вздыбив шерсть на загривке, и уставилась в наши глаза немигающим взглядом…
Африканские туземцы верят, что взгляд гиены обладает магнетической силой, что он может завораживать и притягивать к себе намеченную жертву. В деревнях говорят, что гиена каждый год меняет свой пол, оборачиваясь то красивым юношей, то прекрасной девушкой, чтобы заманить молодежь в лес и там съесть. Старики говорят, что гиена любит сидеть около жилища и подслушивать разговоры людей. Если вслух будет произнесено какое-то имя, она запомнит его, а потом, при случае, будет повторять его из кустов, как бы прося о помощи. Человек спешит на зов и попадает прямо в лапы коварного хищника.
Мы тоже замерли, не отрывая глаз от зверя. Тут две другие гиены, будучи уже сытыми до отвала и не желая рисковать, быстро развернулись и в два прыжка скрылись в кустах, бросив скудные объедки. Это заметно улучшало наши шансы, и я швырнул обгоревший кол в сторону агрессивного животного. Гиена стремглав бросилась в одну сторону, а мы с Пашей — в другую, молча и напролом прорываясь через колючки «держидерева»…
Языки чесались, чтобы рассказать в лагере о нашем приключении, но это могло дорого нам стоить: инструкция, под страхом снятия с маршрута, категорически запрещала самовольные отлучки в буш. Мы знали, что гиены вообще-то не должны нападать на человека, если только они не в стае. В большинстве своем они живут одиночно, предпочитая расщелины скал, небольшие пещеры и чужие норы, но могут и объединяться, особенно для охоты. Но на всякое правило есть исключения, и мы также знали и о случаях нападения гиен на африканские деревни. В таких набегах они резали скот и даже воровали маленьких детей. Описаны также случаи, когда гиены разрывали человеческие могилы и поедали покойников. Именно поэтому некоторые африканские племена просто сразу выносят своих умерших родственников в буш, на съедение хищникам, и нет проблемы.
Но солнце уже вставало над Замбези, и не хотелось больше думать о грустном, ведь нас ждал новый день, наполненный поисками приключений. Мы не догадывались, что двоим из нас сегодня предстоит свидание со смертью.
Свернув лагерь, мы уже привычно расселись по своим каноэ, и голубая кавалькада вновь потянулась вниз по течению. Два или три раза у низких участков берега нам снова попадались небольшие по численности стада гиппопотамов. Но мы уже знали, что явным признаком угрозы с их стороны является разевание пасти, и потому благоразумно обходили стороной тех из них, кто демонстрировал нам свою силу.
Часа через четыре энергичного хода мы причалили у деревни тонга. Это поселение состояло всего из десятка круглых тростниковых хижин, обмазаных глиной. Конические крыши, сделанные из того же тростника, специально не прилегают к стенам на несколько десятков сантиметров — для свободного выхода дама, Единственный проем в стене служит и дверью и окном. По стенам и крышам снует множество зеленых ящериц, совершенно не боящихся людей.
Во всем видны признаки царящей здесь полной нищеты. Люда — полуголые и довольно дикие нравом. В контакт они вступают неохотно, фотографироваться боятся, считают, что фотография ворует их души. Нехитрую пищу жители деревни готовят на кострах подле дома, занося к вечеру угли вовнутрь его. Выкапывают для еды земляной или свиной орех; едят кафрский хлеб — мякоть, добываемая из стеблей некоторых видов замии; собирают кафрский каштан и плоды бушменской фиги; добывают корни «слоновой ноги», клубни водяного растения апоногетона, напоминающие спаржу; рвут дикий лук и чеснок. Они ловят в реке небольшую рыбу с помощью прибрежных верш, сплетенных из мелких веток, и жарят ее на раскаленных камнях. В деревне довольно много небольших коз, используемых только для дойки молока.
