Владимир Кудинов - На разных широтах, долготах...

Мы уже давно находились в воздухе, а Гопи с большим увлечением все говорил о своем родном крае.

Вдруг он прервал свои пояснения и воскликнул:

— Ох, неисправимый я болтун! Ведь мы уже у цели… Смотрите в иллюминатор… Ко-о-ч-ин! Парадный вход с моря в цветущий сад — штат Керала!

…Самолет заходит на посадку, пассажиры пристегивают ремни, а Гопи, не умолкая ни на секунду, продолжает рассказывать о своем родном городе Алеппи, который называют «Венецией Востока», о штате Керала, о людях, его населяющих, о веселом их нраве.

Толчок, самолет бежит по бетону, постепенно гася скорость, и останавливается у здания аэропорта. Мы в Кочине. В Индии ему дали гордое название — «Королева Аравийского моря», но иногда величают «Венецией Востока», как и Алеппи.

День прошел в делах… Гопи был, как всегда, энергичен, деловит, ни одного лишнего слова. За день мы переговорили с сотней людей, и не было никого, кто не знал бы Гопи или кого бы не знал он…

Из порта мы вернулись в отель «Малабар». Было уже поздно, около 10 часов вечера, и Гопи предложил мне прогуляться по саду вокруг гостиницы. Место для нее было выбрано очень удачно: на оконечности острова Уиллингдон, у входа в порт Кочин. С трех сторон — вода, в которой, множась на едва заметной ряби, отражаются сотни электрических огней. Ночью акваторию порта взбаламучивают малотоннажные суда: буксиры, лихтеры, катера, рыбацкие лодки. Отличительные красные, зеленые и белые огни — гакобортные и топовые — расцвечивают воду. Взвихренный гребным винтом белый шлейф за кормой судна фосфоресцирует, а влажный воздух, заполняющий душную черную тропическую ночь, ухудшает видимость, и свет ярких фонарей, выстроившихся вдоль причалов, как бы застревает на полпути, не имея сил пробить водяную взвесь, невидимо повисшую над портом и городом.

Стоя у самой воды подле низенького, чуть повыше колен, ограждения, мы молчали, любуясь открывшимся перед нами видом. И тут Гопи вдруг спросил меня:

— Видели вы грузчика на складе перца, с которым я беседовал минуты три, — небольшого роста, с серебряным крестом на груди? [13].

— Что-то не припоминаю. А в чем дело?

— Я вспомнил его потому, что в самолете рассказывал вам, что коренным керальцам — малаяли присущи находчивость и чувство юмора. В данном случае подчеркиваю только эти два качества. Так вот, велев грузчику отобрать пробы из десяти мешков с перцем и указав, из каких именно, я продолжил разговор с инспектором, определяющим качество товара, но не спускал глаз с молодца с крестом. Поглядывая на меня и видя, что я занят, он стал отбирать пробы только из тех мешков, которые были уложены не выше его поднятой руки, к верхним надо было приставить лестницу, а ему не хотелось возиться.

Я все это видел, но промолчал, прикидывая в уме, как он будет оправдываться. Когда же он подошел ко мне и протянул мешочки с пробами, я отчитал его за недобросовестность. Однако грузчик, ни капли не смутившись, сказал, что лучше меня знает, где расположены мешки с перцем более низкого качества. Поставщики, мол, зная, что приемщики чаще требуют отбора проб перца из труднодоступных мешков, укладывают туда перец хорошего качества, и, таким образом, лежащий «под носом» перец худшего качества не подвергается проверке. Я не сказал ему, что занимаюсь отгрузками товаров около тридцати лет и знаю все, на что способны его поставщики, а снова послал его отбирать пробы. Он еще приводил различные доводы и даже намекнул, что за «честность» его полагалось бы вознаградить. Поскольку этот малый во время разговора со мной ослепительно улыбался, энергично жестикулировал, называл меня то ваше превосходительство, то ваша честь, то ваше высочество, то старшим братом, я, вместо того чтобы обозлиться на него, рассмеялся и хлопнул дружески по спине, после чего он под хохот товарищей ринулся на мешки и очень быстро взял пробы из тех, которые я ему указал.

— Все это я так долго говорил, — продолжал Гопи, — чтобы рассказать вам известную в Керале притчу или даже сказку… Да, да сказку! Не ожидали? Я очень их люблю, собираю, записываю. Не удивляйтесь! Не зная сказок, легенд, никогда не познаешь душу народа, своего или чужого. Некоторые из моих товарищей, даже друзей, считают, что это несерьезное занятие. А как вы? Не разочаруетесь во мне: до сегодняшнего вечера считали меня деловым человеком, торговым партнером, и вдруг, оказывается, я с изъяном, слегка «тронутый».

— Что вы, Гопи! — поспешил ответить я, — наоборот, я еще не слышал ни одной керальской притчи, сказки, легенды, хотя работаю в Индии довольно долго.

— Мой разговор с грузчиком напомнил мне одну притчу, герой которой проявил изворотливость, находчивость, юмор в разговоре с, казалось бы, более умным и образованным собеседником. В результате еще и одурачил его.

Как-то один кералец, малаяли, строго соблюдающий религиозные обряды, пришел в церковь исповедоваться.

Священник спросил его:

«Сын мой, расскажи, какие грехи ты совершил со времени своей последней исповеди год назад».

Прихожанин потупился и тихо произнес:

«Святой отец, совсем недавно, идя к себе домой, я увидел лежащую на дороге веревку, поднял ее и взял себе. До сих пор не знаю, кому она принадлежит».

Не увидев большого греха в содеянном, священник благодушно ответил:

«Сын мой, твой проступок незначителен, так что не беспокойся. Но скажи, может быть, ты все же совершил что-нибудь неправедное?»

«Знаете ли, святой отец, — помедлив сказал прихожанин, — вот теперь, когда я подумал о том, о чем рассказал вам, мне вспоминается, что противоположный конец веревки был привязан к рогам коровы».

«О, это уже серьезный грех, — воскликнул обеспокоенный священник. — А что ты сделал с животным?»

«Как мне помнится, я продал корову».

«Поскольку ты не знаешь, кто ее хозяин, ты должен выплатить деньги за нее церкви», — сказал священник, возмущенный нахальством «кающегося» грешника.

«Помилуйте, святой отец, — взмолился прихожанин, — но я уже давно их истратил!»

«Однако ты должен быть наказан за свой неблагоразумный поступок, — примирительно сказал священник и добавил: — Ну хорошо, я предпишу тебе соответствующую епитимью… Но может быть, ты совершил еще какое-либо прегрешение? Покайся!»

Склонившись в смиренной позе перед священником, прихожанин робко произнес:

«Я присвоил несколько монет, принадлежавших одному человеку».

«Неужели не знаешь, у кого ты их взял или украл? — негодуя воскликнул священник. — А если знаешь, то немедленно верни эти монеты владельцу!»

«Лучше я отдам их вам, святой отец, — скороговоркой ответил кающийся прихожанин и протянул ему руку, в которой были зажаты монеты».