Жюль Верн - Миссис Бреникен

Долли села и, силясь собраться с мыслями, поднесла руку ко лбу.

— Скажите, пожалуйста, работал ли у вас матрос по имени Зак Френ? — спросила она.

— Да, мадам,— ответил служащий.— Этот матрос недолго оставался у нас, но я его хорошо знаю.

— Не правда ли, это он, рискуя жизнью, спас женщину… несчастную мать…

— Действительно, я припоминаю… миссис Бреникен…

— А сейчас он в море?

— В море.

— На какое судно он нанялся?

— На трехмачтовый «Калифорниец».

— Из Сан-Диего?

— Нет, мадам, из Сан-Франциско.

— И куда оно следует?

— В Европу.

Миссис Бреникен, услышав больше, чем могла предполагать, некоторое время молчала. Служащий учтиво ждал новых вопросов.

— Сам-то Зак Френ из Сан-Диего? — немного передохнув, спросила она.

— Да, мадам.

— Могли бы вы мне сказать, где живет его семья?

— Я не раз слышал от Зака Френа, что он один-одинешенек. Не думаю, чтобы у него был хоть какой-нибудь родственник в Сан-Диего или где-то еще.

— Так он не женат?

— Нет, мадам.

Вряд ли были основания сомневаться в верности ответа служащего, хорошо знавшего Зака Френа. Итак, раз моряк не имел семьи, миссис Бреникен оставалось дожидаться возвращения «Калифорнийца» в Америку.

— Известно, сколько времени Зак Френ пробудет в море?

— Не могу вам сказать, мадам, «Калифорниец» ушел в очень длительное плавание.

— Благодарю вас. Мне бы очень хотелось встретиться с Заком Френом, но, без сомнения, это произойдет не скоро…

— Да, мадам!

— И все же возможно ли получить известия о «Калифорнийце» через несколько месяцев… или недель?…

— Известия? удивленно повторил служащий.— Но дом в Сан-Франциско, которому принадлежит корабль, уже неоднократно получал о нем известия…

— Получал?!

— Ну да, мадам!

— Неоднократно?…

Миссис Бреникен, встав с места, глядела на служащего так, будто не поняла смысла сказанного.

— Взгляните, мадам,— снова заговорил тот, протягивая ей какую-то газету.— Вот, «Судоходная газета». В ней сообщается, что «Калифорниец» неделю назад покинул Ливерпуль.

— Неделю назад! — прошептала миссис Бреникен, дрожащей рукой взяв газету.

В следующую минуту она спросила так сильно изменившимся голосом, что служащий с трудом разобрал вопрос:

— А как давно Зак Френ ушел в море?

— Да вот уж скоро полтора года будет.

— Полтора года?!

Долли оперлась рукой об угол стола… На мгновение у нее замерло сердце. Вдруг взгляд ее приковало висящее на стене летнее расписание работы паровых катеров.

Вверху расписания значилось: МАРТ 1879 г.

Март 1879-го!… Ее обманули! Четыре года прошло, как погиб ребенок, четыре года, как Джон покинул Сан-Диего!… Так, значит, все эти четыре года она… О!… И мистер Эндрю, и доктор Брамли позволяли ей думать, что болезнь продолжалась только два месяца, потому, что хотели скрыть от нее правду о «Франклине», потому, что четыре года о Джоне и его судне нет никаких вестей!

У миссис Бреникен произошел сильный спазм[92], очень напугавший служащего. Все же из последних сил ей удалось овладеть собой, и, бросившись вон из конторы, она быстро зашагала по улицам нижнего города. Люди, видевшие эту женщину, бледную, с блуждающим взглядом, должно быть, думали, что она сумасшедшая.

Несчастная Долли, не грозило ли ей и впрямь новое безумие? Куда она направлялась? Несколько минут спустя она, сама не зная как, очутилась возле дома Эндрю. Пройдя через комнаты столь стремительно, что находившиеся там служащие не смогли ее остановить, она толкнула дверь кабинета, где сидел судовладелец.

Увидев входящую миссис Бреникен, мистер Уильям Эндрю поначалу изумился, в следующий миг перекошенное лицо и мертвенная бледность его подопечной ужаснули судовладельца. Но прежде чем он смог что-либо проговорить, Долли воскликнула:

— Я знаю! Знаю! Вы обманули меня! Четыре года я была безумна!…

— Дорогая… успокойтесь!

— Отвечайте! Что «Франклин»? Уже четыре года, как он ушел, так ведь? Вы не имеете о нем сведений четыре года.

Мистер Уильям Эндрю молчал, опустив голову,— слезы были единственным ответом, который мог дать судовладелец.

«Франклин» считают погибшим! Никто из команды уже не вернется… и я никогда не увижу Джона!» — пронеслось в голове Долли. И, внезапно потеряв сознание, она упала в кресло.

Мистер Эндрю позвал одну из прислуживающих в доме женщин, и та поспешила оказать миссис Бреникен помощь. Кто-то из служащих был тотчас послан за доктором Брамли, живущим неподалеку. Доктор вскоре явился.

Мистер Уильям Эндрю рассказал ему о происшедшем. Из-за чьей-то бестактности, а может, и по воле случая Долли только что узнала все сама. Не важно, случилось это в Проспект-хаус или же на улице! Теперь она все знает…

Доктору Брамли, озадаченному тем, выдержит ли рассудок его пациентки этот последний, самый страшный для нее удар, с трудом удалось привести несчастную женщину в чувство. Но когда миссис Бреникен понемногу пришла в себя, стало очевидно, что она вернулась к жизни в твердом уме; Долли полными слез глазами вопросительно смотрела на мистера Уильяма Эндрю, стоявшего возле нее на коленях и державшего ее за руки.

— Говорите… говорите… мистер Эндрю! — только и смогла она вымолвить.

И тогда прерывающимся из-за рыданий голосом мистер Уильям Эндрю рассказал ей о том, какое беспокойство поначалу вызывало отсутствие известий о «Франклине». Письма и телеграммы были отправлены в Сингапур и Индию, куда корабль так никогда и не приходил. Были проведены поиски на всем пути следования судна!… И никаких следов кораблекрушения не было обнаружено!

Миссис Бреникен, неподвижная, с остановившимся взглядом, молча слушала судовладельца.

— Ребенок мертв… Муж мертв…— прошептала она, когда мистер Уильям Эндрю закончил свой рассказ.— Ах, и зачем только Зак Френ не дал мне умереть! — Но вдруг лицо ее оживилось, и такая внутренняя сила выразилась в нем, что доктор Брамли оторопел.— Со времени последних поисков никаких сведений о «Франклине» не было? — решительным тоном спросила Долли.

— Никаких, ответил мистер Эндрю.

— И вы считаете его погибшим?

— Да… погибшим!

— И о Джоне и его людях тоже ничего не известно?

— Ничего, бедная моя Долли, и теперь уж у нас нет надежды…

— Нет надежды! — повторила миссис Бреникен с какой-то даже иронией в голосе.

Поднявшись, она простерла руку к окну, в котором виднелся океан до самого его слияния с небом.