Не первый год ведутся разговоры про две морали — одну до 8000 м и другую — каждый за себя — в «зоне смерти». Никогда не соглашусь с этим. Ни в одной советской сборной ни при каких обстоятельствах не было так, чтобы бросить человека. Переступить через него. Такое невозможно представить. С кем ты останешься? Как с этим сможешь жить? Мораль или есть или нет, что бы ни говорили про особые обстоятельства «зоны смерти». Да, сейчас другие времена. Порой задумываешься, существует ли общечеловеческая мораль на уровне моря. И все же… Коммерческие восхождения на восьмитысячники поставлены на поток. Самый популярный объект, конечно, Эверест. «Отметиться» на его вершине стремятся жаждущие острых ощущений, богатые, но порой минимально подготовленные люди. Гиды, которым они фактически доверяют жизнь и платят немалые деньги за помощь во время восхождения, стараются выполнить свои обязанности на совесть. Но порой там, на высоте, разворачиваются жуткие сюжеты. Как поступить гиду, когда рядом мужчина, твой клиент, выбился из сил, требует помощи, и женщина, у которой закончился кислород? Кому помогать — клиенту, который тебе заплатил? Но тогда погибнет женщина… Не дай Бог никому стоять перед подобным выбором или оказаться пленником «зоны смерти»! Но все же и там, где нет уже ничего живого, люди могут оставаться людьми. Это подтверждает история невероятного спасения Володи Горбача, в которой участвовали десятки восходителей из разных стран. Хотя, если посмотреть правде в глаза, то получится: сначала собственной безответственностью создали проблему, а потом героически, с риском и потерями, ее решали.
… Кислород для медицинских целей был у нас в лагере на высоте 7050 м. Когда по связи передали, что с вершины не вернулся Володя Горбач, стало ясно: надо идти на помощь. Две маски, два кислородных баллона, а нас трое — Коля Горюнов, Игорь Свергун и я. Говорю им: надевайте маски и бегом наверх. Без кислорода я вас все равно не догоню, попробую договориться с шерпами. Ребята помчались на помощь. Наверху в это время находились Сергей Ковалев, Вадим Леонтьев и Роман Коваль. К Горбачу стали подниматься Ковалев с Леонтьевым. Обессиленный высотой и гипоксией Леонтьев до Володи не дошел, вернулся. Сергей Ковалев смог напоить Горбача водой, но этим его помощь ограничилась. На большее сил не хватило, пошел вниз. Игорь Свергун потом скажет: «Думал, что иду снимать тело, а когда услышал от встреченного Ковалева, что Вовка жив, помчался наверх вдвое быстрее». Свергун с Горюновым и начали спускать обмороженного Володю. Спустили до палатки, накололи лекарствами, переночевали, и продолжили спуск. Если бы не они, Горбач просто остался бы на Эвересте.
Ребята умчались, а я остался ждать шерпов. Те с грузами шли наверх. Проклиная свой скудный английский, все же нахожу слова, чтобы объяснить: заплатим, сколько скажете, но помогите спустить нашего товарища. Шерпы согласились, правда, с условием, что сперва занесут наверх грузы клиентов. Хорошо. Иду с ними наверх. Носильщики занесли свою поклажу на 7800 м. Оттуда уже налегке поспешили вверх за Володей. На высоте 8200 м встретили Горюнова, Свергуна и Ковалева, которые тащили на кариматах Горбача. Шерпы сказали: все, теперь мы. Не изнуренные высотой, не выработанные, как наши ребята, они поспешили с пострадавшим вниз, на Северное седло. Там очень помогли альпинисты из других экспедиций, кто был поблизости. Узнав, что идут спасработы, коллеги бросились на помощь. Путь с седла на 6400 м проходил слева направо, дугой. Сверху, с седла они спустили веревки напрямую. Когда шерпы подтащили Горбача к этому месту, там уже несколько человек ждали. По спрямленным перилам Володю быстро спустили ниже. В лагере ABC на 6400 м уже ждал наш врач Владимир Лебеденко с переносной барокамерой, капельницей. У Горбача давление, можно сказать, символическое — 60 на 10. Экстренная реанимация. Володю на его последнем пределе Лебеденко все-таки вернул с того света. Еще час-другой — и помощь бы уже не понадобилась. А дальше девять шерпов, сменяясь каждые 15 минут, по леднику Ронгбук (около 20 км льда и осыпей) галопом доставили пострадавшего в базовый лагерь. На помощь доктору Лебеденко были готовы прийти его коллеги из разных стран, но он самостоятельно привел Володю в транспортабельное состояние. После ночи под капельницей Горбача на автомобилях доставили в Катманду, в госпиталь. В Тибете, в отличие от Непала, каким бы экстренным ни был случай, вертолеты не используются, поэтому дорога до стационара получилась не такой быстрой, как хотелось. Но главное — Володя остался жить. Рывок наверх нашей группы, помощь Свергуна с Горюновым, других наших ребят, альпинистов из разных стран спасли его. А Васю Копытко так и не нашли. Читать корреспонденции о большом успехе национальной сборной было неловко. Горы — это всегда риск. Восхождение на Эверест даже по ординарному маршруту — всегда успех. Но о каком успехе речь, если потеряли товарища?
Из сборной команды страны меня вскоре отчислили. Ввели возрастной ценз — не старше пятидесяти. Дело прошлое, но, считаю, нельзя было вот так рубить концы. Не потому, что уж очень хотелось подольше задержаться. Хотя это и зарплата, и определенный статус. Но я в данном случае как тренер проблему рассматриваю. Чтобы создать полноценную команду, нужно обеспечить преемственность поколений, передачу опыта. Альпинизм — не велоспорт, где должна быть ровная команда для гонки. Понятно, туда только сильнейших отбирают. У нас — не олимпийский вид спорта, другой образ жизни и возможен другой подход. Но, как и в любом виде спорта, коллектив сборной формируется не один год. Не важно, олимпийцы — не олимпийцы. Если мы называем этот коллектив сборной, получаем государственное финансирование, то и подход должен быть профессиональный. Ответственный и методически правильный — об этом Владимир Дмитриевич Моногаров не уставал напоминать (кстати, от его услуг уникального специалиста в области высоких нагрузок и реабилитации, доктора наук, профессора тоже отказались). Профессиональная команда не должна работать по-дилетантски. Старшее поколение — это опыт, надежность и все, что подразумевает термин «профессиональный подход». Он перенимается в процессе совместной работы. Например, как тренироваться перед гималайским восхождением, на что делать упор. Как не ставить под удар судьбу — свою и команды уже на горе. Этому учатся в совместной работе, перенимая опыт, какие-то приемы, манеру, стиль. Порой ни обучающий, ни обучаемый и не подозревают, что идет урок. Вместе упираются на тренировке или на маршруте…
Одновременно со мной сборную покинул Свергун. «Игорь, оставайся. Госстипендия — штука полезная, у тебя семья». Он в ответ: «А с кем ходить?». Это не праздные вопросы — кто у тебя за спиной, кто тебя страхует, кому доверяешь жизнь.
