Это некогда большое и процветающее селение, по вышеуказанным причинам, ныне пришло в упадок; в нем осталось всего пять индейских хижин, то есть на одну меньше, чем в ту пору, когда его посетили господин Шафанжон и генерал Ублион.
Останавливаться в этой деревушке не имело никакого смысла. Пополнить запасы продуктов здесь было невозможно, да, впрочем, в этом и не было необходимости, так как запасы, сделанные в Ла-Урбане, спокойно позволяли путешественникам добраться до Атурес, ну а охотники конечно же не оставят их без дичи.
На следующий день, тридцать первого августа, лодки отчалили от берега еще до восхода солнца. Путешественники надеялись, что северный ветер снова будет помогать им преодолевать течение. Путь их лежал на юг, так как от Ла-Урбаны до Сан-Фернандо Ориноко течет именно с юга, деревушка же, которую они только что покинули, находилась на равном расстоянии от этих двух пунктов.
Ветер дул с севера, но порывами, и паруса то надувались на несколько минут, то бессильно повисали вдоль мачт. Пришлось взяться за шесты, потому что вливающиеся несколькими километрами выше воды Меты существенно увеличивали напор течения в Ориноко.
Надо сказать, что Ориноко здесь отнюдь не была пустынной. Лодки местных жителей плыли вверх и вниз по течению, но ни одна из них не выказала намерения вступить в контакт с нашими путешественниками. Эти куриары принадлежали индейцам кива, довольно часто появляющимся в районе впадения Меты в Ориноко. Кива заслуженно пользуются дурной репутацией, а потому не следует сожалеть о том, что они не искали никаких контактов.
К одиннадцати часам ветер стих, небо нахмурилось, пошел дождь. Пришлось спустить паруса и идти на шестах, держась ближе к берегу, где течение было не таким сильным.
Преодолев за весь день весьма скромное расстояние, около пяти часов вечера пироги вошли в устье Меты и встали на якорь в небольшом затоне.
Ближе к ночи дождь кончился, небо стало не таким хмурым. Все замерло в безмятежном покое. Пробившиеся сквозь разрывы облаков последние отблески заходящего солнца осветили воды Меты, которые, казалось, вливались в Ориноко лучезарным потоком.
Пироги встали рядом борт к борту — «Гальинета» посередине, — образовав таким образом нечто вроде дома из трех комнат, двери которого к тому же были открыты.
Проведя из-за непогоды столько времени под навесом, путешественники были рады поужинать на свежем воздухе за общим столом и поболтать, как добрые друзья. Даже нелюдимый сержант Марсьяль воздержался от обычной воркотни, очевидно поняв ее неуместность.
Четыре француза и три венесуэльца дружески беседовали, когда Жаку Эллоку пришло в голову перевести разговор в географическое русло, что было чревато опасным взрывом эмоций. Возможно, он сделал это не без умысла.
— Господин Мигель, — сказал он, — мы находимся сейчас в устье Меты...
— Да, господин Эллок.
— Это ведь один из притоков Орино
— Да, и один из самых значительных, так как он вливает в Ориноко четыре тысячи пятьсот кубических метров воды в секунду.
— А истоки он берет в Колумбийских Андах?
— Совершенно верно, — ответил господин Фелипе, не понимая, к чему клонит Жак Эллок.
— А в Мету также вливается много рек?
— Очень много, — ответил господин Мигель. — Самые значительные из них — Упия и Умадеа[90], на слиянии которых Мета получает свое имя. Следует также упомянуть Касанаре[91], чьим именем названа огромная территория льяносов.
— Мой дорогой Жан, если вы мне позволите вас так называть, — обратился Жак Эллок к юноше.
Жан слегка покраснел, а сержант Марсьяль вскочил, словно подброшенный пружиной.
— Что с вами, сержант? — спросил господин Мигель.
— Ничего, — пробурчал старый солдат и снова сел.
— Мой дорогой Жан, я думаю, что, поскольку Мета течет перед нашим взором, у нас никогда не будет более подходящего случая поговорить об этой реке.
— И ты можешь добавить, — заметил Жермен Патерн, обернувшись к господину Мигелю и его коллегам, — что у нас никогда не будет лучших учителей.
— Вы очень любезны, господа, — ответил господин Баринас, — но Мета нам не столь хорошо знакома, как вы могли бы предположить. Вот если бы речь шла о Гуавьяре...
— Или об Атабапо! — воскликнул господин Фелипе.
— Это еще впереди, господа, — ответил Жак Эллок. — А так как я полагаю, что господин Мигель обладает обширными сведениями по гидрографии Меты, то я продолжу свои вопросы. Скажите, ведь этот приток Ориноко достигает иногда значительной ширины...
— Да... местами до двух тысяч метров.
— А глубины...
— В настоящее время суда, имеющие осадку в шесть футов, доходят в сезон дождей до слияния Меты и Упии, в сухой же сезон они могут пройти только треть этого расстояния.
— А отсюда следует, — заключил Жак Эллок, — что Мета является естественным средством сообщения между Атлантическим океаном и Колумбией.
— Безусловно, и некоторые географы совершенно справедливо утверждают, что Мета — самый короткий путь от Боготы до Парижа.
— Ну так вот, господа, мне кажется, что Мета может рассматриваться не как приток Ориноко, а как сама Ориноко. А тогда почему бы господину Фелипе и господину Баринасу не отказаться от не слишком убедительных гипотез, касающихся Атабапо и Гуавьяре, в пользу Меты?
Так вот к чему клонил этот француз! Едва он успел выговорить последние слова, как оба венесуэльца вскочили, негодующе размахивая руками, потеряв на мгновение от возмущения дар речи.
Тотчас же разгорелась дискуссия, и аргументы дождем посыпались на смельчака, дерзнувшего затронуть вопрос, касающийся истоков Ориноко. В глубине души Жак Эллок не слишком интересовался этой проблемой, скорее разделяя точку зрения господина Мигеля и большинства географов, но ему нравились яростные споры двух противников. На самом деле его аргументы были ничуть не менее убедительны, чем доводы господина Фелипе и господина Баринаса. Ведь, с гидрографической точки зрения, Мета, без сомнения, превосходит Атабапо и Гуавьяре. Однако ни один из ученых не хотел уступать, и дискуссия затянулась бы далеко за полночь, если бы Жан де Кермор не перевел разговор на другую тему, задав господину Мигелю весьма серьезный вопрос. В его путеводителе было сказано, что на берегах Меты встречаются опасные индейцы, и он хотел бы знать, что об этом известно господину Мигелю.
— Этот вопрос для нас действительно очень важен, — ответил господин Мигель, который был рад сменить тему разговора.
Его коллеги по обыкновению вошли в такой азарт, что было просто страшно подумать, что с ними будет, когда они достигнут места слияния трех рек.
