Ну и зрелище! Люди спят так тесно, и их так много, что они похожи на стадо овец, а их скарб брошен на произвол судьбы. Паломники, которые уже не могут отыскать своих близких, медленно и тихо склоняются над каждым из спящих, заглядывая ему в лицо. А вон та растерявшаяся женщина никак не может найти туалет, но не осмеливается обратиться с вопросом к мужчинам. Кто-то догадывается, что ей нужно, и показывает куда идти. Вон та группа марокканцев, которые поначалу перепутали турецкую эмблему с христианским знаменем, поняли, наконец, что ошиблись, и с бурей негодования отправляются на поиски своей потерянной родины. Их шумная, но веселая компания мужественно преодолевает «препятствия» в виде спящих тел, будто играет в чехарду. Путешествуя по «территории» Алжира, они скандируют: «Аллах Акбар! Слава королю!» «Феодалы! Рабы! Сионисты!» — бормочет, поджав губы, кабил неопределенного возраста, разбуженный поднявшейся шумихой.
На стене, на огромном полотнище арабской вязью и английскими буквами написано: «медицинская помощь Алжира». Свет выключен. Никого. Ах, нет: над журналом, переворачивая страницы, склонился неясный силуэт. Член баасы — официальной «делегации», которая должна сопровождать паломников. Обычно она состоит из двух верующих, двух врачей и двух «техников», выполняющих самые разные функции.
Интересно, что честь создания этой официальной миссии принадлежит… Франции (по крайней мере, это было сделано в начале XX века для франкоговорящих стран). Скромно воздерживаясь от упоминания о том, что «старшая дочь церкви» была в течение десятилетий настоящей исламской державой, все же подчеркнем, что Франция, несмотря на свою светскость, постоянно наблюдает за тем, чтобы хадж проходил как должно. Прежде всего — из соображений политической осторожности.
Восстание, поднятое шейхом Бу Амамом на юго-востоке Алжира в 1881 году, было подготовлено в Мекке. Опасаясь посохов паломников, колониальные власти взяли ситуацию в свои руки. Привлечение специальной миссии и распоряжения, отданные французскими властями в 1917 году для обеспечения людей транспортом и защитой во время паломничества, были благосклонно приняты «потребителями». Открывая гостиницы для паломников, Третья республика[43] защищала их от алчности торговцев.
Официальная делегация включала в себя улемов и тех, чьей задачей было помогать паломникам ориентироваться в обрядах и законах, поскольку они разные для разных паломников. Наконец, туда входили и медработники, так как эпидемия холеры 1865 года, начавшаяся в Мекке, вызвала беспокойство в европейских государствах. В связи с этим было решено всех приезжающих и отъезжающих верующих пропускать через санитарный кордон, установленный в Мекке.
С помощью такого контроля над потоком паломников Франция приступила к настоящей секуляризации традиционного покровительства толпам паломников, традиционно оказываемого халифами и султанами. Действительно, «президент» каждой делегации — это своего рода современная версия главы каравана паломников (амир аль-хадж), идущая от самого пророка, когда он назначил Абу Бакра руководить хаджем весной 631 года.[44]
Эта должность, весьма почетная, зависела обычно от «преемника» посланника. Но история ислама, связанная с расколами, сделала ее нестабильной, на нее претендовали султаны, эмиры и шейхи. Так появились египетские, иракские и дамасские «эмиры паломничества». Оспариваемая честь называться амир аль-хаджем не потеряла своей славы.
Каждый глава паломников нес ответственность за безопасность и безупречное поведение своей группы. Он управлял всем специализированным персоналом, врачами, судьями, аптекарями и даже полицией нравов, чтобы предупредить набеги бедуинов. Каирские султаны — Мамлюки (1250–1517) использовали этот благочестивый эскорт, чтобы господствовать в святых местах — незаменимом источнике легитимной политической власти. Символом стал знаменитый разукрашенный караван махмаля, впереди которого шел верблюд с чем-то вроде балдахина на спине, сделанного из роскошной парчи, расшитой золотом, украшенной подвесками. Османы (1516–1918) в 1517 году приняли факел этого сверкающего кортежа, который использовали в своих целях. К каирскому махмалю присоединились дамасский и йеменский. До сих пор в сирийской столице во дворце Азим можно увидеть один из этих великолепных балдахинов с конической крышей и старыми муаровыми надписями.
Эта должность, почетная, но нелегкая, требовала больших расходов. Монархи принимали в этом заметное участие, но бродячий «эмират» охотно принимал любые подношения, благо, что в городах и селениях, через которые он проходил, его встречали с большим почегом. Имущество тех паломников, которые умирали в пути и у которых не было наследников, переходило к нему. Руководить такой экспедицией в Мекку считалось огромной честью.
Но даже все самое лучшее должно когда-либо кончаться. Король Хиджаза в 1924–1925 годах, Абдель-Азиз ибн Сауд, запретил любой парад, который хоть сколько-нибудь напоминал бы о политическом господстве египтян или османов над его землей. И мах-малю, со всеми его фанфарами и фейерверками, пришел конец. На долю эмиров хаджа осталось выполнение исключительно дипломатической роли. Каждое государство спонсировало хадж, а ваххабиты, со своей стороны, должны были гарантировать охрану и безопасность паломников в святых местах. В 1954 году Египет заменил титул амир аль-хаджа на «президента паломнической миссии» (раис баасат, аль-хадж), и со временем его приняли большинство арабских и мусульманских стран.
Алжирский «уполномоченный» просыпается, протирает глаза и спрашивает: «Ах, так вы уже приехали?» Это «инженер», который принимает паломников и провожает их, когда они покидают Мекку. Кроме того, он замещает медработников, которые уже заступили на свои посты в святом городе. По его словам, в миссии имеются лишь четыре вида лекарств: аспирин, интетрикс от диареи, оспен на случай лихорадки и примперан — сильнодействующее средство от рвоты.
Он любезно предлагает паломникам, путешествующим в одиночку, присоединиться к уже сформировавшимся группам, чтобы избежать «арабской головоломки». Нас накрывает волна людей. «Быстро! — бормочет он, сопровождая речь выразительным движением бровей, прижав палец к губам, а другой рукой делая знак прибывшим, чтобы они успокоились. — Быстро! Совершайте омовение и берите ихрам, пока эти вандалы не захватили все. Иначе считайте, что вы застряли здесь на два дня».
Туалеты и душевые кабины окружены умывальниками, и здесь же находится большой бассейн для омовения ног. Лаборатория чистоты на исламский манер. Начиная с этого места ритуальное омовение становится обязательным. Тот, кто еще не успел обзавестись одеждой для хаджа, может сделать это здесь (20 реалов за китайский и 15 за пакистанский вариант ихрама) в одном из магазинов, которые наводняют этот городок.
