ставку.
Мы благословляем нашего покровителя, пьем за его здоровье и закусываем пельменями. И аплодируем Роме, который выиграл у Нади пари и скушал ровно двести одну штуку.
* * *
И еще одна новость: Мурат добился ассигнований на травматологический пункт, и чтобы его укомплектовать — на что только не пойдешь в интересах дела! — я женюсь на Наде. Вот тебе и «держись, Максим!» — окольцован в расцвете лет. Ну а если серьезно, то на этот безумный поступок я решился в ту минуту, когда откапывал Надю; наверное, для того чтобы определить подлинное отношение к человеку, нужно сначала испытать ужас потери. В качестве свадебного подарка мама преподнесла Наде свою библиотеку по лавинам: «Принимай эстафету, дочка!»; а я — подробный, с разбивкой по главам план будущей монографии.
Вот, пожалуй, и вся история. На сегодня она закончилась, а что «день грядущий нам готовит» — поглядим. Из моего окна видны теперь уже бесформенные горы обоих лавинных конусов, скоро они начнут подтаивать, и тогда мы найдем Бориса Андреева. Его родители приезжали, мы с Надей водили их на конус, в глубине которого под сотнями тысяч тонн лавинного снега покоится их сын; Андреевы знали, что мы сделали все, что могли, но ни им, ни нам от этого не было легче. Дорогой ценой приобретаем мы опыт в этом мире.
А Кушкол наконец открыт, бурным потоком хлынули туристы, директора гостиниц и турбаз сходят с ума от звонков и записок, на площади перед канаткой — автобусы, личные машины, галдеж и столпотворение, на канатку очередь на час. Солнце заливает Кушкол, праздник жизни на склонах! Но мне очень не нравится ночная сводка: с юго-запада надвигается циклон…
От слова КАЭ — климатическая одежда антарктической экспедиции. Каэшками полярники называют свои тёплые, на верблюжьем меху куртки с капюшоном. — Прим. автора.
От слова КАЭ — климатическая одежда антарктической экспедиции. Каэшками полярники называют свои тёплые, на верблюжьем меху куртки с капюшоном. — Прим. автора.
От слова КАЭ — климатическая одежда антарктической экспедиции. Каэшками полярники называют свои тёплые, на верблюжьем меху куртки с капюшоном. — Прим. автора.
В 1930–1932 гг. Ушаков, Урванцев и их товарищи, охотник Журавлёв и радист Ходов, в исключительно трудных условиях зимовали на Северной Земле и впервые её исследовали. Эрнст Кренкель, назвав это исследование «величайшим географическим подвигом XX века», писал: «На карту был нанесён огромный, дотоле неизвестный архипелаг общей площадью примерно 37 тысяч квадратных километров. И хотя я очень не люблю повторять слова „герои“, „героическая“, но для этих четырёх людей и для работы, которую они провели за два года, иные определения подобрать очень трудно». — Примеч. автора.
Комментарии к запискам Анны Федоровны
Чтобы доставить маме удовольствие, я признал, и она была очень довольна. «Вот увидишь, — пророчила она, — быть великодушным выгодно. Не сомневаюсь, что Мурат возьмет вину на себя, ведь ты его дважды предупреждал». Я, со своей стороны, ни на секунду не сомневался, что Мурат начхает на мое великодушие, и был невероятно удивлен, когда выяснилось, что мама вычислила Мурата правильно. Меня так потрясла его честность, что я…
…выдал ему справку в Госстрах на компенсацию за ремонт «Волги», хотя был вправе этого не делать: о «Волге» я его тоже предупреждал. Впрочем, как сказал Осман, «лэгко и прыятно быть добрым за счет государства».
Как вы могли убедиться, мама в высшей степени объективна во всем, что касается женщин; особенно беспристрастно относится она к Юлии, которая чуть было не стала ее невесткой. С той поры женщина, имеющая дерзость быть красивее Нади, в глазах мамы выглядит вздорной и безнравственной вертихвосткой, от которой ребенок должен держаться подальше. Легко сказать! Быть может, если я достигну возраста дедушки Хаджи, то вместо «погони за призраком» буду пороть внуков и сокрушаться о падении нравов, ибо ничто не делает мужчину таким целомудренным, как старость; но мне еще не встретился в Кушколе мужчина от 18 до 60 лет, который при виде Юлии не принимал бы «стойку № 4» (по классификации Олега — «Гвоздь готов жениться»). Стоит ли удивляться, что лицо, свой основной капитал, Юлия ценит куда больше, чем знакомство с классиками мировой литературы, о которых у нее и в самом деле весьма смутное представление. Кстати, Надя проделала ей блестящую косметическую операцию, и шрам над бровью увидит только тот, кто об этом знает.
Пыль от снеговоздушного облака еще не осела, как через разбитые окна, рискуя жизнью, в магазин проникли трое местных алкашей. Потрясенные открывшимися перед ними возможностями, они тут же набрались до одури и были взяты, как сказано в протоколе, «за хоровым исполнением массовых песен».
Когда Алексей Игоревич попросил лопату у Коли Зинченко, молодого инструктора из «Альпиниста», тот двинул его коленкой под зад и напутствовал словами: «Топай, дед, к старухе на печку, не путайся под ногами!» Узнав, кого он облаял, Коля долго извинялся, но собой с тех пор чрезвычайно гордится: когда ему напоминают, как он дал академику «солдатского хлеба», Коля важно говорит: «Это у себя они академики, здесь академики мы!»
Узнав, что в управлении готовят приказ о разжаловании Хуссейна до простого спасателя, я по маминому совету надел на себя фрак Талейрана и предложил Мурату честную сделку: он бросает приказ в корзину, а я вычеркиваю из отчета один пренеприятнейший абзац (см. примечание 12). Мурат подумал для виду две-три секунды, и мы ударили по рукам, весьма довольные друг другом и своей принципиальностью.
«Милый юноша» был заводилой у этой компании и одним из самых отпетых лихачей в нынешнем сезоне. Его несколько раз снимали с трассы инструкторы, у него отбирали лыжи спасатели, именно в погоне за ним Вася получил свой фонарь. Конечно, за показания Андрееву спасибо, но они ему недорого стоили, остальным его лихость обошлась куда дороже… Между прочим, я давно пришел к выводу, что лихачи — товарищи так себе, на тройку с минусом: они слишком заняты самоутверждением, чтобы думать о других. Знать, что родной брат повредил ногу, не может быстро бегать, — и
