К вечеру, а точнее, к ночи, оказались мы на брегу озера, в небольшом уютном уступчике в лесу, где и раскинули спальники. Будучи предупреждены о возможности ос, приготовили холодное оружие, после чего отошли ко сну. Во втором часу ночи, однако, были пробуждены редкими ударами капель дождя по спальникам, каковые принялись сквозь сон накрывать плёнкой. Единственный результат состоял в немедленном прекращении дождя и появлении взамен девицы НН на обратном пути с одним из спутников. Суматошная эта девица, материализовавшаяся невзирая на время и обстоятельства, положительно поставила себе целью преследовать нас повсюду, В связи с этим мы мужественно игнорировали настырную; лишь по удалении её во мрак ночи вкупе с долговязым её фотографом, знатоком Севера, Командор кратко проронили: "Фотографировать повёл. О-натюрель," что было встречено пошлым гоготанием Ш.М. В душе его, однако, что-то грызло и уедало. Должно быть, и в нём проснулась поздняя страсть к фотографическому искусству.
Дальнейший отрезок ночи проходил без дождя, без материализации духов и прочего спиритизма, и завершился, как положено, рассветом. Омывшись в прозрачных струях безымянного озера и изобразив плавание в оных, прошли к монастырю, по дороге заглянув к московским особам в их деревянную хату. Вместо особ на столе нашли бутылку молока, кою Командор тут же и выжрали. Начфин со вздохом положил под опустошённую ёмкость оторванный с мясом двугривенный, Поэт воткнул в ту же ёмкость многозначительную ромашку. Опосля обрели особ в монастыре. Главкульт обаял экскурсоводшу и добился от неё многого, включая обещание подробной лекции по росписям. Будучи глуп, уплатил за лекцию вместо бряцания регалиями, чем тут же воспользовались толпы просочившихся бесплатно.
По окончании первого незабываемого рассказа об акафисте ощутили себя в железных тисках гениального Дионисия и возжелали ещё. Выйдя для проветривания, Командор, не в силах мириться с преступной тратой казённых средств, стали со шляпой собирать с просочившихся на реставрацию фресок. Надо заметить, что впоследствии Начфином была в собранных обнаружена недостача. Потрясённый до тихого помешательства, Начфин с того памятного дня обрёл манию на каждом привале и даже на промежуточных остановках (например, автобуса) пересчитывать наличные средства, включая копейки, каждый раз при этом обнаруживая недостачу, каковую тщательно регистрировал. Кто знает, чем бы это кончилось, не окончись раньше само наше путешествие.
ЦВЕТНОЙ ТУМАН НИСХОДИТ ПОСТЕПЕННО
И НАРАСТАЕТ СОЧНЫХ КРАСОК ПЕНЬЕ
(
Э.МЕЖЕЛАЙТИС. ПОДРАЖАНИЕ ПОЭТУ)
В процессе вторичного посещёния фресок углубились в Дионисия до умопомрачения. Поражённый Главкульт лепетал о нежности и лиричности ферапонтовской росписи, о торжестве линии над низким реализмом, о таинственной улыбке Богоматери, то скорбной, то светлой, в зависимости от ракурса, об изяществе почти невесомых фигур и мощной музыке композиции. Командор также пускали слюну умиления, углубляясь в почти киношную динамику Вселенских соборов и суровую грацию митрополита Петра на фреске юго-восточного столба. В сбивчивых словах Главкульта изредка просверкивали мысли, достойные спутника Командора. Так выдвинул он гипотезу о том, что "писци Деонисие иконник со своими чады" пытались на фресках смотреть на мир глазами не человечьими, а Божьими: отсюда всё то, что непривычно земному глазу, отрешённость от реалий, изображение не плотских фигур, а души, и следовательно, не три измерения, а два; отсюда и возможность Марии одновременно скорбеть и радоваться. Командор благосклонно приняли идею Главкульта, что свидетельствует об Их доброте как к Главкульту, так и к Дионисию.
МЕСЯЧНЫЙ БЮДЖЕТ ФЕРАПОНТОВСКОГО МОНАСТЫРЯ
ДОХОДЫ:
ОТ ПЛАНОВЫХ ЭКСКУРСИЙ 300 РУБ.
ОТ ОДИНОЧНЫХ ПОСЕТИТЕЛЕЙ 40 РУБ.
ИТОГО 340 РУБ.
РАСХОДЫ:
3 ЭКСКУРСОВОДА 240 РУБ.
СТОРОЖ, ОН ЖЕ КАССИР 80 РУБ.
ИТОГО 320 РУБ.
ПРЕВЫШЕНИЕ ДОХОДОВ НАД РАСХОДАМИ (ПРИБЫЛЬ) 20 (ДВАДЦАТЬ) РУБЛЕЙ 00 КОП.
(
НАЧФИН. СПРАВКА О РЕНТАБЕЛЬНОСТИ РАБОТЫ ДИОНИСИЯ)
Прямым следствием восторга от фресок только и объяснима наша полная бесстрастность при очередной материализации НН прямо во дворе монастыря. Выдав душевное смятение чувств при виде облепивших нас московских особ, НН даже не попыталась изменить течение судьбы, ссылаясь на обильный насморк. Тем не менее, уже почти влекомая знатоком Севера на очередной фото-сеанс, успела навязать Ш.М. (надо полагать, для Командора) номер своего телефона, который он тут же - вследствие волнения - потерял. Командор же, узнав о поступке НН, впали в ораторский зуд и в немногих, но сильных выражениях сопоставили НН и облипших особ не в пользу последних. Надо заметить, что в анализе ошибок прошлого Командор как бы обрели себя и черпали неустанное вдохновение, пристально исследуя каждый факт и указывая Ш.М. на допущенные им в этом факте преступные промахи. Времяпровождение сие называлось у Вождя "извлечением уроков", главный из которых сформулирован, был Ими в краткой, но исчерпывающей фразе: "Был бы здесь Наставник, мы бы отоварились".
Солнце утомлённо катилось с горки к горизонту, когда Командор вывели нас из дверей столовой и решительно отряхнули прах Ферапонтова с наших ног. Особы устало, но уже безнадежно сопровождали нас к рюкзакам и далее, к месту охоты на мустангов. Их отчаяние оправдалось, ибо Командор вскоре создали надлежащую машину. И вот уже позади Ферапонтово и озеро, и безутешные особи, и гениальный Дионисий, и все невоплотившиеся перспективы.
Добравшись до Кириллова и оказавшись в тиши полей при полном отсутствии всяких гетерополых, мы вдруг испытали величайшее облегчение, какое, вероятно, испытывает владелец гарема, когда отделывается, наконец, от всех своих многочисленных жён. С радостью взошли мы на пригорок со следами былых вакханалий, неторопливо возожгли кострище и вскоре уже пожирали пищу хищными зубами, оглашая окрестности молодым смехом по поводу пережитых суетливых дней. Легко и спокойно отошли мы ко сну, игнорируя комаров и при полном отсутствии сексуальных мотивов.
ТЫ ЛУЧШЕ БУДЬ ОДИН, ЧЕМ ВМЕСТЕ С КЕМ ПОПАЛО
(
ПОЭТ. ПЕРЕВОДЫ С ПЕРСИДСКОГО)
Подытоживая прошедшие сутки, могу заметить, что, несомненно, только чудотворному вмешательству Командора обязаны мы тем, что вместо окончательной катастрофы прожили в Ферапонтове, фактически, день чудес - начиная с воскрешения моего и вплоть до обретения Дионисия. Сомневаюсь даже, был ли бы Дионисий, не будь на то воли Командора.
