Еще находился на той площади довольно большой дом, внутри которого имелось множество одежд из разноцветных перьев. Индейцы облачаются в сии одеяния, справляя праздники или пляски, когда им приходит на ум устроить игрище перед тем щитом, о котором уже говорилось — прежде, и там же они совершают свои жертвоприношения.
Вскоре мы оставили это селение и попали в другое, гораздо большее, в котором обнаружили щит и герб, подобные тому, что я описал. Жители сего селения яро ополчились против нас. свыше часа они не давали нам ступить на сушу, но в конце концов нам удалось высадиться; однако индейцы и не думали сдаваться, хорошо понимая свои преимущества: их было много, и они ежечасно получали подкрепления. Под конец все-таки их обуял страх, и они предпочли пуститься наутек, а мы получили передышку (хотя и небольшую, ибо индейцы уже снова подбирались к нам), благодаря которой могли заняться поисками пищи. Капитан не захотел дожидаться того [чтобы они напали на нас], ибо это не сулило нам ничего хорошего, и приказал погрузиться и отчаливать, что и было исполнено.
Уйдя оттуда, мы прошли мимо многих других селений, и индейцы повсюду нас встречали воинственно, как люди, полные желания отстоять свои дома с щитами в руках, и они вопили во весь голос и спрашивали нас, почему мы не идем туда, где они находятся, уже тогда-то, мол, нам не поздоровиться. Но капитан не спешил ввязываться в бой, в котором, он видел, мы не могли стяжать себе ни малейшей славы, тем паче теперь, когда у нас имелись кое-какие запасы провианта, потому что только при отсутствии таковых капитан подвергал в какой-то степени риску собственную жизнь и жизнь своих соратников, и, таким образом, лишь кое-где индейцы с суши, а мы с реки вступали друг с другом в драку.
В среду 7 июня накануне [праздника] тела господня капитан отдал приказ овладеть маленьким селением, лежавшим над рекой, жители коего не проявили ни малейшего поползновения нам противодействовать. Мы нашли там премного всякой еды, в особенности рыбы, и была оная в таком изобилии, что мы смогли хорошенько нагрузить ею наши бригантины; эту рыбу индейцы собирались везти для продажи в глубь страны.
И наши товарищи, видя, что это селение маленькое, стали упрашивать капитана остановиться здесь на отдых, ибо был канун столь великого праздника. Капитан же, будучи человеком хорошо знакомым с обычаями Индий, велел им и не помышлять об этом и сказал, что он тут не останется, ибо, хотя это селение и маленькое, но окрестности его обширны, и оттуда в любой момент индейцам может объявиться подмога, и нам будет нанесен ущерб; а посему следовало отправляться отсюда поскорее, как мы обычно и делали, и заночевать в горах. Однако товарищи снова приступили к нему с просьбами и как милости умоляли его об отдыхе, и капитан, видя, что просят об этом все, уступил им вопреки своему желанию, так что мы остались в этом селении и отдыхали до захода солнца, то есть до той поры, когда мужчины стали возвращаться в свои жилища (заняв деревню, мы застали в ней одних лишь женщин, так как мужчины с утра были на полях). Вернувшись в обычный для себя час, они увидели, что в их домах хозяйничают неведомые люди, и были этим крайне раздосадованы. Они стали требовать, чтобы мы ушли, и, убедившись в тщете своих усилий, сговорились напасть на нас и так и поступили. Но при входе в лагерь индейцы натолкнулись на четверых или пятерых испанцев, которые так ловко принялись орудовать мечами, что не только не допустили их до места, где расположились наши, но и прогнали прочь. Подоспевшему же капитану делать там уже было нечего. Между тем спустилась ночь, и от индейцев можно было ожидать любой каверзы. Из осторожности капитан удвоил караулы и велел никому не расставаться на ночь с оружием, и так и было сделано.
За полночь, едва забрезжил рассвет, индейцы пришли снова и всем скопом ударили с трех сторон по нашему лагерю, и заметили их лишь, когда, ранив караульных, они уже сновали повсюду. Поднялась суматоха, выбежал капитан и стал созывать криками своих соратников, и тут повскакали все наши товарищи и накинулись с большой яростью на всю эту ораву; хотя и случилось это ночью, индейцы были разбиты и бежали. С наступлением дня было велено садиться на корабли и отплывать.
Едва мы закончили погрузку и вышли на речной простор, как в селение явилась, чтобы напасть на нас, большая толпа индейцев, а на воде показалось в то же время много каноэ, но мы уже выбрались на середину реки, и индейцы не могли осуществить свои скверные намерения (В варианте Медины этот эпизод заканчивается следующим образом (стр. 42)*: «…Между тем уже наступила ночь и от индейцев можно было ожидать любой каверзы. Из осторожности капитан удвоил караулы, и велел никому не разлучаться на ночь с оружием, что и было сделано.
Однако в полночный час, едва взошла луна, индейцы пришли снова и всем скопом ударили с трех сторон по нашему лагерю. Их заметили лишь тогда, когда, ранив караульных, они уже сновали повсюду. Поднялась суматоха, и капитан, выбежавший на шум, стал созывать криками своих соратников; он кричал им: «.Стыд и срам, рыцари! Ведь они же — никто. На них!» Тут вскочили все наши солдаты и накинулись с большой яростью на всю эту ораву. Хотя и случилось все это ночью, индейцы были разбиты и пустились наутек, ибо не смогли устоять против наших людей. Капитан был уверен, что они явятся опять, и поэтому приказал устроить им засаду, а людям, свободным от стражи, запретил спать, кроме того, он велел оказать помощь раненым, и я стал их пользовать. Сам же капитан появлялся то здесь, то там и отдавал необходимые распоряжения, от которых зависела наша судьба и спасение; в этих заботах он постоянно забывал о сне; не будь он так искушен в воинском деле — казалось, сам господь бог руководит его поступками! — нас давно бы уже всех поубивали. В бодрствовании мы провели остаток ночи, а с наступлением дня было велено садиться на корабли и отплывать.
Перед отплытием капитан велел повесить нескольких пленных индейцев. Это было сделано, дабы впредь индейцы трепетали пред нами от страха и не вздумали бы на нас нападать.
Едва мы управились с погрузкой и вышли на речной простор, как в селение явилось, чтобы напасть на нас, много индейцев, а на воде показалось в то же время множество каноэ, но мы уже выбрались на середину реки, и индейцы не могли воплотить в дело свои дурные замыслы»
В варианте Овьедо (стр. 559), кроме того, описывается жестокая расправа, которую испанцы учинили в этом селении: «…капитан приказал повесить нескольких индейцев, кои были захвачены в том селении, ибо было несомненно, что именно в результате предупреждения да соглядатайства с их стороны явились те другие, которые вознамерились умертвить нас во время сна. Он приказал также сжечь все дома в том селении, кое мы сразу же по прибытии с превеликим удовольствием назвали селением Тела Господня (el pueblo de Corpus Chripsti)») (Отрывки из варианта Медины приводятся по следующему изданию: P. Gaspar de Carvajal, Relacion del Nuevo Descubrimiento del famoso Ri о Grande que descubrio por muy gran ventura el capitan: Francisco de Orellana. Transcripciones de Fernandez de Oviedo у Dn. Toribio Medina у estudio critico del descubrimiento. Quito, 1942). В то же утро мы нашли в горах место для отдыха и провели на покое весь следующий день.
