Вскоре после этого случая я продал Yamaha и купил еще один 125-кубовый мотоцикл. Отец был прав: до YZ-250 еще надо дорасти. Прежде чем распрощаться с ней, я решил немного покататься вместе с Кевином, братом Томми, у которого был полностью укомплектованный дорожный мотоцикл. Моя YZ-250 была чисто мотокроссовой машиной и вроде как не считалась автотранспортом (не облагалась налогом), у нее даже фар не было — пришлось прикрепить спереди фонарь. Проездив несколько часов по проселкам графства, мы подъехали к развилке, где пора было поворачивать домой. И вот там, прямо посреди дороги, стоял сержант Кронен, местный полицейский. Руки у него были скрещены на груди, а лицо нахмурено. Я удивился. Как это он нас засек? «Очень просто», — сказал он. Кронен остановился, чтобы осмотреть брошенную машину, и, поднимаясь по холму, заметил белый огонек, потом красный огонек, потом еще один белый огонек — и никакого красного после него. Полицейский подумал, что у водителя задняя фара не горит, а тот об этом не знает, — надо ведь предупредить человека. А тут я выскакиваю из-за угла: о-опс. Попался, голубчик!
Сержант Кронен посмотрел на меня, подняв одну бровь, и тихо пробормотал со своим мягким ирландским акцентом: «Эх, Чарли, Чарли, Чарли. Тс-тс-тс. Что ж ты творишь-то?»
А ведь я был в шлеме. Как он меня узнал? Тайна, покрытая мраком. Кронен не упустил ничего. Четырнадцать нарушений: налог не заплачен, страховки нет, водительских прав нет, шины незаконные, мотоцикл незаконный, шлем не тот, невнимательность и беспечность на дороге и т. д. — не говоря уж о фонаре, привязанном спереди вместо фары.
Сержант приказал мне, «самому опасному преступнику в графстве», немедленно отправляться домой. До дома было еще миль семь, но я взял мотоцикл за руль и начал толкать его вдоль дороги. Сержанту Кронену и это не понравилось. «Садись на машину и дуй домой немедленно, — велел он. — У тебя большие неприятности».
К тому времени, когда я добрался до дома, сержант уже позвонил отцу, и тот был просто вне себя. Войдя в комнату решительным шагом, он швырнул мне телефонный справочник. «Тебе понадобится адвокат, — бросил он. — Сам его и ищи».
«Но пап, у меня же дислексия, — заныл я, по щекам текли слезы. — Я даже не знаю, как это слово пишется».
Эту историю отец припоминал мне потом еще долго, но даже после тех двух случаев моя страсть к мотоциклам меньше не стала. Вскоре после истории с сержантом Кроненом я снова ездил к дому Томми Рокфорда, как в старые добрые времена. Выходил из дома и вскакивал на мотоцикл, но садился в седле боком — чтобы успеть соскочить и прикинуться пешеходом, если меня кто-то увидит.
В другой раз я гнал вверх по холму на скорости 50 км/ч, когда из деревенского магазина вдруг появился Гарда Джексон, начальник сержанта Кронена. Времени затормозить не было, пришлось спрыгнуть с мотоцикла. Когда Гарда Джексон обернулся, он увидел, как я несусь со всех ног вверх по холму — в погоне за байком. Это был очень честный и принципиальный полицейский, но, к моему удивлению, он лишь смотрел и качал головой. Какое-то время Гарда Джексон наблюдал молча, но, когда пришел в себя, заорал: «Чарли! Что ты делаешь, черт тебя подери?» Всего несколько дней прошло после той передряги с сержантом Кроненом, а я опять попал в поле зрения представителя закона. Я ждал, что мне начнут выписывать штрафы, но на этот раз Гарда Джексон меня простил, и еще много лет мои мотоциклетные эскапады продолжались в том же духе: я старался избежать встреч с законом, пока в 21 год не сдал на права, уже живя в Лондоне. Тогда же я и купил Kawasaki Zephyr 750 — мой первый большой мотоцикл.
ЭВАН: Я могу описать свое байкерское крещение двумя словами: мальчишеская влюбленность. Моей первой подружкой была миниатюрная девчонка с короткими волосами мышиного цвета, хулиганской улыбкой и таким же характером. Я сходил по ней с ума. Мы учились в Академии Моррисона, школе-пансионе в маленьком городке Крифф в графстве Пертшир в Шотландии. Я приходил туда только днем, а она жила в школе постоянно. Мне было лет 13–14, и мы какое-то время встречались. Девочка вся состояла из противоречий — наверное, это меня и привлекало, я постоянно думал о ней. В целом моя подруга была очень милой, но иногда в нее словно черт вселялся, и тогда она превращалась в сущую бестию. Первой девчачьей грудью, которую я потрогал, была ее правая грудь. Это знаменательное событие произошло в кустах у школьной террасы.
А потом она меня бросила. Так и пошло: мы то сходились, то расходились. Если я был не с ней, то бегал на свидания с другими девчонками. Но в итоге всегда возвращался. Однако наш странный роман резко закончился, когда она начала встречаться с парнем из Ардврека — другой школы в Криффе. Он ездил на 50-кубовом дорожном мотоцикле, заменив его потом на 150-кубовый. Я-то свою девушку до ее корпуса провожал пешком, обнимаясь с ней на прощанье у ворот; и вот она вдруг начала возвращаться домой с этим парнем. Он привозил ее к задним воротам и целовал, а потом всю ночь нарезал круги вокруг корпуса, привлекая к себе всеобщее внимание. Парень делал это ради нее. Я понимал, что он при этом чувствует, и знал, что при этом чувствует она.
Мне к тому времени было почти шестнадцать, но сердце мое уже было разбито. И вот однажды мы с матерью возвращались из Перта, куда ездили за покупками, и проезжали мимо магазина с мотоциклами. Я попросил маму остановиться, вышел из машины, поднялся на пригорок, где стоял этот магазин, и прижался носом к витрине. Там был 50-кубовый байк голубого цвета. Тогда я не знал ничего про эту марку, только это было неважно. Я знал самое главное — что смогу купить его месяца через три-четыре, когда мне стукнет 16. Быть может, и подружка моя тогда вернется.
В первый раз я катался на мотоцикле в шесть лет. Мой отец, Джим, был председателем «Круглого стола» города Крифф, и однажды он организовал благотворительное мероприятие в пользу детей из бедных семей. Это было что-то вроде «Джим исполняет желания», и вот один маленький мальчик захотел покататься на мотоцикле. Отец раздобыл шикарную красную Honda 50, и мы поехали на поле, принадлежащее одному другу семьи. Покатав малыша, меня спросили, не хочу ли я тоже прокатиться. Разумеется, хочу. Я забрался в седло и сорвался с места. Управление было проще некуда: крути «газ» и поезжай, и я объехал все поле. Мне показалось, что ничего лучше этого не бывает. Понравилось все — запах, звук, внешний вид, скорость, визг мотора на высоких тонах. А вот самое лучшее: там стоял Land-Rover, а рядом с ним — два больших тюка сена, между которыми был просвет метра в полтора. Оттуда, где стояли взрослые, этого просвета не было видно — просто один большой стог сена. Ну я и решил устроить им представление. Развернулся в их сторону и поехал прямо на сено, с ликованием слыша крики взрослых и понимая, что перепугал всех до смерти. Так прошел первый опыт езды на мотоцикле, и мне ужасно понравилось. Несколько месяцев спустя к нам в гости приехал мой дядя Кенни на мотоцикле, и он меня катал. Это подлило масла в огонь: мотоцикл стал предметом моих мечтаний.
