Времени прошло много. Сделав еще набросок пика Комакадемии, начал с подбежкой спуск. Переваливая гребень в обратную сторону, пытаюсь найти старые следы — и не могу. Лишь в конце спуска натыкаюсь на них. Первую обходную часть прошел по следам, но у трещины потерял их и пошел прямо, в направлении станции.
Нога тревожила несильно, часто я совсем забывал о ней. В общем, событиями остался доволен, особенно после огромной порции жирного супа, приподнесенного мне симпатичным парнишкой–поваром.
Набросок станции из–за темноты не закончил, решив доделать его утром. Здание станции необычайно как по форме, так и по месту расположения. Если бы заранее не знал, что это станция и что здесь есть люди — не поверил бы своим глазам.
Сплю опять в той же палатке и не менее крепко. Немного тревожит снег, загоняемый в окошечко ветром.
Схема маршрута восхождения на пик
Коммунизма и расположения лагерей
12 сентября. Метет. Бледное утро. Туман. Так и не пришлось сделать порядочный рисунок станции. Вчерашний наскоро кончаю из палатки. Ждем лошадей. Их запорошило снегом, они жмутся. Седла вьючные, деревянные. Наконец распрощались с гостеприимными хозяевами.
По фирну ведем лошадей за повод. Часты скрытые трещины и нужна осторожность. Перед трещиной лошадь подбирается и затем быстро перепрыгивает, иногда чуть увязая задними ногами. На леднике все сели верхом. Лишь я еще долго веду своего «рысака» на поводу. Жаль, уж больно маленький конишка! Впечатление такое: как сядешь — так завалится. Но совершенно неожиданно этот пигмей оказался дюжим и симпатичным коньком. Он изумительно знал дорогу, редко спотыкался и хорошо выводил из лабиринта трещин.
Вершины скрыты в туманен Неприкаянными бродят клочья облаков. Внезапно тишину нарушил страшный грохот. Оборачиваемся — ничего не видно, лишь несколько позже из–под завесы выскочили громадные каменные бомбищи. Они снарядами рвутся по скалам и осыпи, шрапнелью засыпают склоны и, нашумев, успокаиваются на леднике. И вдруг опять грохот, и снова громадными прыжками, словно с облаков, валятся каменные глыбы. Пыль завесой долго ползет по склону.
Козыбай успевает всюду: то впереди идет, то отбивающихся боковых коней в строй вводит, то отставших подгоняет, иногда рысцой, разбрызгивая талый снег и лужи, разгоняет лошадей. Быстро уходят назад хребты и ступени боковых ледников. Уже недалеко и подстанция. Скорей бы! Импровизированные веревочные стремена начинают выворачивать щиколотки.
Знакомые морены, где дорожка выписывает восьмерки, а лошади скользят и судорожно цепляются на крутых спусках и подъемах.
Подстанция. Обжигаемся жирным супом из кутаса. На фанерном ящике расставлены кружки, сахар, печенье. Ждем чая. Получили громадную пачку газет и писем. Увы, мне ничего нет.
Козыбай опять наседает на нас — торопит. С явной неохотой сажусь на коня. Потянулись тени от хребтов. Решил — доеду как–нибудь до морены, а там уже обязательно поведу коня на поводу, ехать нет никакого терпения.
Шумят речки в ледяных желобах. Сверкают и журчат бесчисленные потоки, покрывая водяной сеткой ледник. Сдавило лед моренами, полоса его уже совсем неширокая, бугрится гривкой. Моя лошадь прошла.
Хороший выход на гривку. Решив сойти несколько позже на явно крутом месте, я доверился лошади. Судорожно цепляясь копытами, залезла почти доверху и… не осилила, скользнула и съехала. Едва успел кое–как задержать. Остальные давно уже идут пешком.
Вдали показался лагерь.
Снова Памир. На этот раз Е. Абалаков участвует в Памирском военно–учебном походе в качестве инструктора по альпинизму. Одновременно он готовит группу офицеров для восхождения на пик Ленина.
4 июля Е. Абалаков со своим братом Виталием снова на базе Таджикско—Памирской экспедиции. Здесь к ним присоединился геолог Давид Церетели. 7 июля они с необходимым для восхождения грузом на машине доезжают до Бордобы. Отсюда с караваном направляются в горы — искать место для лагеря. 9 июля, достигнув реки Ачик–таш, разбили основной лагерь. Караван ушел вниз за оставшимися вещами.
Начались предварительные обследования подступов к пику Ленина — ближайших перевалов, ледников, гребней. Намечались наиболее доступные для массового восхождения маршруты. Караван доставил последнюю партию груза.
Евгений Абалаков много рисует: акварельные этюды пика Ленина и других вершин появляются во многих вариантах.
Наконец 29 июля прибыли основные участники похода…
О важнейших событиях этой экспедиции рассказывается в путевом дневнике Е. Абалакова.
Памирский военно–учебный поход
29 июля. Вокруг лагеря целый город вырос! И народу много, много новых незнакомых лиц. Вот и Миша Дадиомов в военном костюме, и еще несколько незнакомых командиров. Крепкие рукопожатия. Все они загорели и чуть облупились, но вид у всех бравый. Мы перед ними выглядим прямо–таки бандитами: обросшие, облупленные, в коростах, штурмовки от камней порвались. Обступили нас толпой. Разговор идет и о нашей здешней жизни, и о маршруте, и о вершине пика Ленина, и о прошлогоднем походе. Интересуются сразу всем. Масса вопросов. Даже про обед забыли.
Вечером собрание инструкторов у военного начальника. Стоят вопросы о распорядке дня, дисциплине, режиме питания, гигиене, о расписании учебных занятий, программе.
На завтрашний день решено дать легкую нагрузку: познакомить с техникой хождения по осыпи и легким скалам, дать первое ознакомление с веревкой и вязкой узлов.
Заалайский хребет и Алайская долина.
Рисунок Е. Абалакова
Итак, завтра первое занятие. Вечером обдумываю порядок занятий. Свою группу, кроме Колоскова, я пока знаю только по фамилиям. А хочется сделать для них как можно больше и научить их как можно лучше всем премудростям альпинистской техники. Уснул поздно.
30 июля. Милицейский свисток разбудил рано и командирский голос: «Под–ни–май-тесь!» непривычно резанул ухо.
Быстро оделись. Холодно. Сейчас же умываться.
«Стройся!» Выстроились две шеренги — командиры и под углом небольшая шеренга инструкторов. Зачитали приказ о распорядке дня, о составе звеньев, назначении командира и коменданта.
Начались занятия. Построились по звеньям и по команде разошлись по осыпи недалеко от лагеря.
Я рассказал о технике хождения, о характере осыпей, о темпе и дыхании и т. д. Потом приступили к практическим занятиям. Занятие провожу спокойным тоном, но не допускающим никаких возражений. Слушаются беспрекословно и по–военному точно стираются выполнять задания. (Мне с непривычки трудно держаться командирского официального тона).
