ОБРАТНЫЙ ПУТЬ: СУРА ТХАНИ
До поезда оставалось часа три. Первое время мы провели в кафе: съев там четыре мороженых, и оставив наши вещи. Потом мы пошли гулять: пройдя насквозь какие-то трущобы под крышей, но с открытой передней стенкой, где люди жили, ели и работали чуть не на улице (хотя пол возвышался над ней, и обувь снимали). Сияна хотела повернуть налево, к рядам ларьков, но я повернула направо, где виднелись какие-то деревья. Это оказался маленький парк с детской, а за ней спортивной площадкой. Там пожилые женщины с палками делали упражнения. Через дорогу на горе тоже были деревья: мы поднялись туда по лестнице — и там, конечно, оказался буддийский монастырь. Моя интуиция меня не подвела. Мы прошли мимо нескольких храмов и изображения Будды с его учениками. А потом немного спустились с горки и обнаружили еще один веселый красно-золотой храм. Поодаль был павильон, с рядами стульев перед ним, в котором люди устраивали что-то похожее на праздничную вечеринку. Правда, рядом с храмом стоял ряд ступ, которые Сияне не понравились. Мы подошли чуть ближе к храму и в нем заметили печку с заслонкой с изображением Будды. "Уйдем отсюда," — сказала Сияна. "Пошли, — согласилась я. — Похоже, это и вправду кладбище."
Но было поздно: к нам подошла молодая приятная девушка и попыталась что-то сказать. Она долго молча шевелила губами и, наконец, произнесла фразу: "Говорите ли вы по-Тайски?" "Не говорим," — сказали мы. Тогда она снова безмолвно пыталась артикулировать какие-то английские слова, помогая себе жестами, и, наконец, произнесла слово "дедушка".
"Ваш дедушка умер?" — спросила я. "Да," — ответила она. В павильоне я заметила длинный красно-белый саркофаг, украшенный позолотой, как и крыша храма. "И тут его сожгут," — более утвердительно сказала я, указывая на печку. Она подтвердила, и снова стала шевелить губами. "Мы все поняли," — сказала Сияна. Но девушка махнула рукой в жесте протеста и через некоторое время произнесла слово "eating." "Может, у них принято приглашать на поминки? — сказала я Сияне. — Ну как, перекусим?" Дочка кивнула — по пути мы устали.
Мы с девушкой назвали друг другу свои имена, и она взяла меня за руку, подвела к группе тайцев в характерно белых кофточках (белый — цвет траура в Таиланде, как и в Индии), которые стояли недалеко от микрофона: видимо, скоро должна была начаться траурная церемония. Она представила меня родственникам, а потом отвела в другой большой павильон без стен — кухню и напоила кофе (от риса мы отказались). Рядом за столиками сидели несколько десятков человек и тоже перекусывали. Преодолев языковой барьер, отделявший ее от английского, девушка рассказала, что у нее два брата и сестра, а она учится в Патае работать на компьютере и специально приехала на поминки. Дедушка два месяца провел в больнице и умер от заболевания желудка, бабушка тоже умерла несколько лет назад. Я в ответ рассказала о своей семье. Так мы пообщались, а потом она немного проводила нас в обратную сторону. Оставаться на церемонию прощания мы не стали — да она и не предлагала.
Что нас поразило в этих буддийских поминках — так это полное отсутствие всякой скорби, у кого бы то ни было. Отчего издали и можно было принять это собрание людей за подготовку к вечернему концерту. "Пусть вашему дедушке будет там хорошо," — сказала я ей, указывая на небо. У меня родилась эта сама собой разумеющаяся фраза, как нечто объединяющее наши разные культуры. Она кивнула: видимо, она в этом нисколько не сомневалась — как и мы не сомневаемся в светлом счастье усопших близких на наших похоронах.
Уже в сумерках мы проделали обратный путь через монастырь, не сразу найдя лестницу, по которой поднимались и спросили дорогу у монахов. Среди нескольких монахов в оранжевом одеянии, которые указали нам путь, было пару мальчиков лет 10-12-ти.
"Мне нравятся буддийские мальчики, — сказала Сияна по дороге обратно. — Они тихие и совсем не ругаются матом, как наши." И попав под впечатление буддизма, выразила свое состояние после посещения буддийских поминок: что буддизм — все-таки очень спокойная религия, по-современному легкая и светлая, и что наше христианство совсем другое, с более тяжелым отношением к смерти и жизни тоже. "Да уж, — в сердцах отвечала я, садясь на любимого конька мировых религий. — В христианстве уж очень мрачная символика. И это связано с нашей тягой к страданию (если не сказать — садизму, глядя на передачи по телевизору). Чего стоят истории о христианских святых, все эти отрубания голов и сдирание кожи с живых людей! Что это за вера-надежда-любовь такая! Почему двигателями непременно должны быть страдание и страх? Ну цирк со львами и тиграми — еще куда ни шло. Но как-то возражает душа современного человека против Голгофы и тернового венца: такие образы могут оттолкнуть — хотя совсем она не против подъема по позвоночнику энергии кундалини или того, чтобы поделиться содержимым своего черепа хоть со всем земным шаром."
Но в целом наше настроение после посещения буддийских поминок стало каким-то просветленно-радостным, если не сказать — веселым. Мы вернулись к рядам ларьков, где продавалось все, что угодно, в том числе бусы, кулоны, кольца, сережки и присущая Таиланду разнообразная символика всех видов. Я обратила внимание на маленький железный череп быка: я видела подобные длинные белые черепа на оградах в сельской местности: как украшение, а может и заслуженная память о домашних животных, помощниках в хозяйстве. Только на амулете, который попался мне на глаза, вкруг черепа быка была перевернутая пятиконечная звезда. "О, — сказала я, совсем развеселившись, — это символ заклинания темных сил, — объяснила я дочке и купила его (дешево, конечно) как пример супер-современной символики Таиланда. — Может, я еще когда-нибудь буду преподавать Таро. Пусть думают, что я знаюсь с Бафометом!"
Пусть амулет напоминает о супер-современной символике Таиланда — и пусть наше будущее все-таки не будет похоже на настоящее западной цивилизации.
Сияна стала соблазняться на сережки с крестиками или дельфинчиками, но денег у нас было в обрез, и я сказала, что подобное можно найти и у нас, и что я ей вообще не буду покупать ничего металлического: "Железо тебе не идет — грубо: ты и так выглядишь слишком простой. Тебе надо носить что-то более изящное. Я потом куплю тебе сережки с камешком, из серебра."
Хороший способ отвлечь детей и вообще людей от лишних покупок — перейти к мечтам. "С зеленым или фиолетовым камешком, — сразу стала мечтать дочка. — Мне пойдет серебро, да?" "Да, — сказала я. — У тебя Луна в Раке. Так что серебро — это твое." "А твое золото," — сказала дочка. "Да: мое золото. У меня Солнце, где твоя Луна. Ракам хронически не хватает солнца: даже у художников часто золотой цвет на картинах. Потому и хочется поехать в теплые страны."
