Когда Фучино было еще озером, у него имелась особенность — отсутствие стока. После таяния зимнего снега окружающие селения часто уходили под воду. Марсы попросили римлян как-то это исправить, и Юлий Цезарь уже собрался помочь, однако его убили. Пока не воцарился Клавдий, все оставалось по-прежнему. Спустя девять лет после вторжения в Британию, Клавдий построил канал длиною почти четыре мили. Целью было осушение озера, отведение его воды в соседнюю долину Лири. Древние историки описывали необычайные события 52 года. Сверкая великолепными доспехами, Клавдий открывал канал в присутствии многочисленных зрителей. Народ столпился на побережье, те, кто хотел как следует все увидеть, расселись на горных склонах. Из центра озера вынырнул механический Тритон и дунул в трубу. Это был подан сигнал к началу морского боя. В военных судах сидели осужденные преступники. Насладившись пролитой кровью, Клавдий остановил сражение и приказал открыть канал. Результат получился неудачным. То ли из-за ошибок в расчетах, то ли из-за плохого исполнения объем воды оказался слишком большим для канала, и многие тысячи зрителей, включая свиту императора, едва не утонули. Озеро не смогли полностью осушить почти до наших дней. В средние века оно превратилось в малярийное болото, пока в 1875 году, с помощью швейцарских и французских инженеров, банкир князь Торлониа не осушил землю, при условии, что она будет принадлежать ему. Князь поселил там земледельцев из своих многочисленных имений. Так продолжалось до 1951 года, когда правительство экспроприировало землю и, разделив на небольшие участки, передало крестьянам. Они выращивают огромное количество сахарной свеклы, картофеля, пшеницы и разнообразных овощей. Поразительный контраст по сравнению с голой каменистой землей, что окружает долину.
Меня очаровала эта огромная искусственная долина, и я направился на восток, в направлении Сан-Бенедетто-дей-Марси. Там несколько камней обозначали местоположение столицы племени, города Маррубий. Хотя смотреть здесь было нечего, я припомнил рассказы о городе волшебников и предсказателей, и воображение нарисовало то, что кануло в вечность. На западной стороне долины до сих пор пересказывают легенды о богине Ангитии. Она подарила марсам магические книги, учила их волшебным заклинаниям, показывала целебные травы. Марсы готовили из них снадобья.
Зная, что за здешними жителями утвердилась репутация хиромантов, я с интересом всматривался в лица людей, которых встречал на горных дорогах и в деревнях. Впрочем, ничего загадочного не приметил. Одной из главных характеристик Абруцци является нерушимая вера здешних жителей в ведьм, оборотней и в амулеты. Не зря же они произошли от марсов! Самое интересное, что связывает их с далекими предками, это — культ змей. Автомобили и телевидение не оказали никакого влияния на практику серпари (заклинателей змей), живущих в отдаленных горных селениях. Серпари в большинстве своем молодые мужчины.
Я приехал в маленький городок Черкио, расположенный на северной оконечности долины. В его названии спрятано имя волшебницы, которую мы знаем как Цирцею. Она была легендарной прародительницей марсов, и здесь когда-то стоял посвященный ей храм. Как странно, что неподалеку от Рима находится земля, где почиталась Цирцея — кто знает, может, почитается и до сих пор — и где до сих пор верят, что волшебница, по желанию, может превращаться в волка. Я оглядывался по сторонам в поисках заклинателя змей, но напрасно. Если бы были понятны местные диалекты, которые отличаются от деревни к деревне, то, может, что-нибудь бы и вышло. Кеппел Крэйвен писал, что в его время — в 1835 году — заклинателей змей из Абруцци можно было встретить в итальянских городах. Он видел их «возле Неаполя с ящиками, полными змей всех цветов и размеров. За пустяковое вознаграждение они демонстрировали их зрителям».
Землетрясения пощадили много прекрасных строений, таких как прекрасная церковь в Маглиано-дей-Марси; величественная кафедра проповедника в храме Святого Петра в Альбе — она ни в чем не уступает тем, что стоят в римских соборах; резная готическая кафедра в церкви Святой Марии в Россиоло. Я думаю, что самым интересным из всех городов, разместившихся вокруг долины, является Челано. Его дома карабкаются по зеленым ступеням террас к квадратному замку. На каждом углу стены по башне с бойницами. Замок напомнил мне игрушечную крепость. Такие замки дети строят на пляже из песка.
Самым выдающимся горожанином жители считают Томмазо Челанского, первого биографа святого Франциска Ассизского. Свою работу он сделал по просьбе другого современника и почитателя святого — папы Григория IX. Немного известно о брате Томмазо, кроме того, что он был одним из первых францисканцев в Германии. Я бродил по Челано, обратив внимание на одну из типичных сцен Южной Италии — на женщин в черных платьях, занятых шитьем, вязанием и плетением кружев. Они сидели на порогах своих домов, на стульях с сиденьями из камыша, и в этот миг грозовая туча, надвигаясь на солнце, подчеркнула цвета апрельских деревьев и травы, черепичных крыш, беленых домов и зеленых ставен. Я поднялся к замку — оказалось, что он заперт, — и я стоял, сожалея об отсутствии рожка, который, если верить романсам и балладам, в подобных обстоятельствах приходит на помощь путнику. Громыхнул гром, полил дождь. Я повернулся в поисках убежища, и вдруг створка верхнего окна распахнулась, и мужчина прокричал, что сейчас он спустится и откроет главные ворота. Так он и поступил спустя время, которое ушло у него на преодоление трех или четырех винтовых лестниц. Я вошел в красивый замок постройки XV века. Здание только что отреставрировали. Тем временем дождь превратился в настоящий ливень; вода хлестала из пастей горгулий и волнами скатывалась с крутых крыш во двор замка.
Попечитель сказал, что родом он из Альбы и работает здесь всего две недели. Он изучил историю замка и — как хороший гид — сосредоточился на ужасных историях. Рассказал о наследнице, жившей во времена Ренессанса. Она вышла замуж за представителя семейства Колонна, однако оставила его, чтобы выйти замуж или просто жить с собственным племянником. Когда сын от этого союза подрос, он захватил замок и запер свою мать на несколько лет в темнице, пока не вмешался Пий II и не освободил ее.
Она отомстила тем, что оставила свое имение родственнику папы — Пикколомини Сиенскому.
Эти мрачные события не оставили после себя темного следа, по крайней мере ничего подобного я не заметил, пока попечитель, упиваясь новым для себя делом, неутомимо водил меня по всем винтовым лестницам. Он с гордостью показал мне квартиру, которую отвели ему в замке. В его гостиной могли бы отобедать сто человек. Возле стен стояла облицованная шпоном итальянская мебель, предназначенная для загородных домов. Большая кукла-блондинка в кружевном платье сидела на диване, откинувшись на шелковую подушку. Такими куклами торгуют на сельских ярмарках по всей Италии. У всех у них ужасающие улыбки, некоторые куклы могут с легким щелчком закрыть глаза, как только их наклонят назад. Есть и такие, что ходят и произносят «мама». Ни одному ребенку не захочется иметь такую большую и неуклюжую куклу, поэтому я полагаю, что делают их для взрослых.
