— Возможно, мы с вами и встретимся на этом пути, господин Торрес,— сказал Бенито.— Через месяц мой отец отправится вниз по течению реки со всей семьей.
— Вот как! — живо откликнулся Торрес.— Ваш отец думает пересечь бразильскую границу?
— Да, он намерен пропутешествовать несколько месяцев,— ответил Бенито.— Во всяком случае, мы надеемся его уговорить. Верно, Маноэль?
Маноэль молча кивнул.
— Ну что ж, господа,— заключил Торрес,— весьма возможно, мы и впрямь встретимся по дороге. Но сейчас я, к сожалению, не могу принять ваше приглашение. Тем не менее благодарен за него и считаю себя вдвойне вашим должником.
Торрес поклонился молодым людям, те ответили на его поклон и, повернувшись, пошли в сторону фермы.
Глядя им вслед, бродяга пробормотал:
— Так, значит, он собирается перейти границу!… Ну что ж, пусть переходит: там мне легче будет держать его в руках! Счастливого пути, Жоам Гарраль!
С этими словами лесной стражник направился к югу, чтобы выйти на левый берег Амазонки кратчайшим путем. Вскоре он исчез в чаще леса.
Глава III
СЕМЕЙСТВО ГАРРАЛЬ
Деревня Икитос расположена на левом берегу Амазонки, пятидесяти пяти лье[12] к западу от бразильской границы, приблизительно на семьдесят четвертом меридиане. В этой части великая река носит название Мараньон, ее русло служит природной границей между Перу и республикой Эквадор.
Икитос основали миссионеры[13], как и все небольшие поселения, встречающиеся в бассейне Амазонки. До 1817 года индейцы племени икитос, бывшие когда-то единственными обитателями этого края, селились в глубине страны, довольно далеко от реки. Но однажды, после извержения вулкана, источники на их земле иссякли, и жители были вынуждены переселиться на берег Амазонки. Вскоре их племя слилось с индейцами прибрежной полосы — тикуна или омага. Поэтому население стало смешанным, включая также несколько испанцев и две-три семьи метисов.
Деревня невелика: всего четыре десятка крытых соломой хижин, таких убогих, что только по крышам и можно догадаться, что это человеческое жилье. Селение живописно раскинулось на небольшом плато, возвышающемся футов на шестьдесят над рекой. Наверх ведет лестница из цельных бревен, укрепленных на крутом склоне. Пока не взберетесь по ее ступеням, деревню не увидите. Наверху вы оказываетесь перед легко преодолимой живой изгородью из древовидных кустов, переплетенных гибкими лианами, за которой высятся немногочисленные банановые деревья и стройные пальмы.
В ту пору индейцы племени икитос ходили почти совсем голые. Только испанцы и метисы носили простые рубашки, легкие хлопчатобумажные брюки и соломенные шляпы. Все жили одинаково бедно, почти не общаясь между собой, и собирались вместе лишь тогда, когда колокол миссии сзывал их в обветшалый домик, служивший церковью.
Жизнь в деревушке Икитос, как, впрочем, и в большинстве селений Верхней Амазонки[14], была почти первобытной, но стоило пройти менее одного лье вниз по реке, как на том же берегу открывался вид на богатую усадьбу.
То была ферма Жоама Гарраля, к которой и направлялись двое молодых людей, повстречавших лесного стражника.
Эту ферму, по-местному «фазенду», построили много лет назад в широкой излучине Амазонки, у места впадения в нее притока Риу-Наней. К северу земли фазенды тянулись почти на целую милю вдоль правого берега Риу-Наней, а к востоку — на такое же расстояние вдоль левого берега Амазонки. На западе маленькие речушки, впадающие в Наней, и несколько небольших озер отделяли ее территорию от саванны и лугов, служивших пастбищем для скота.
В 1826 году, за двадцать шесть лет до начала описанных нами событий, Жоам Гарраль впервые вошел в дом усадьбы.
Ее хозяин, португалец по имени Магальянс, зарабатывал на жизнь рубкой леса. Фазенда занимала тогда не более полумили прибрежной земли.
Гостеприимный, как все португальцы старой закваски, Магальянс жил здесь с дочерью Якитой, которая после смерти матери вела дом. Магальянс был настоящим тружеником, упорным и неутомимым, но, когда приходилось иметь дело с торговцами, тут он пасовал. Поэтому фазенда год от году беднела.
Магальянс нашел Гарраля в лесу еле живого от голода и усталости. В груди португальца билось доброе сердце. Он не спрашивал молодого человека, откуда тот пришел, а только спросил, чем можно ему помочь.
Бразилец родом, Жоам Гарраль не имел ни семьи, ни состояния. Несчастья, говорил он, вынудили его покинуть родину без надежды вернуться обратно. Гарраль попросил у хозяина разрешения не рассказывать о постигших его бедах — столь же тяжких, сколь и незаслуженных. Он пришел сюда наудачу, думая устроиться на какой-нибудь фазенде в глубине страны и начать новую жизнь. Молодой человек был умен и образован, весь его облик внушал доверие. Магальянс предложил Жоаму остаться на ферме и помочь ему поднять хозяйство.
У юноши были свои планы. Он хотел устроиться в «серингаль»[15] — на добычу каучука, где умелый рабочий зарабатывал пять-шесть пиастров в день и, если повезет, мог со временем стать фермером. Но Магальянс предупредил, что хотя плата там и высока, но работа — сезонная, то есть всего на несколько месяцев, а это не дает человеку прочного положения.
Португалец был прав. Жоам принял его предложение. Магальянсу не пришлось раскаиваться: дела на ферме пошли в гору. Торговля лесом, который он сплавлял по Амазонке в провинцию Пара, при посредстве Жоама Гарраля значительно расширилась. Фазенда постепенно росла и вскоре протянулась по берегу реки до самого устья Наней. Старое жилище перестроили, и оно превратилось в прелестный двухэтажный дом, окруженный галереей, затененный высокими раскидистыми деревьями: смоковницами, мимозами, паулиниями, стволы которых были покрыты сеткой ползучих страстоцветов, увиты бромелиями с пунцовыми цветами, причудливыми лианами.
Поодаль от дома, за гигантским кустарником, прятались жилища слуг — хижины негров, шалаши индейцев— а также разные хозяйственные постройки. Но с берега реки, заросшего тростником и водяными растениями, виден был только красивый хозяйский дом.
Широкая прибрежная луговина, старательно очищенная от кустарника, представляла собой прекрасное пастбище. Животноводство служило еще одним источником дохода, ибо в этой благословенной стране стадо за четыре года удваивается. Продажа шкур забитого скота приносит десять процентов прибыли, а мясо идет в пищу хозяевам и слугам. Кое-где на месте лесных вырубок были возделаны плантации маниоки и кофе. Посадки сахарного тростника вскоре потребовали постройки мельницы для перемалывания выжатых стеблей, из которых потом изготовляли патоку, тафию и ром. Короче говоря, через десять лет после появления Жоама Гарраля ферма Икитос стала одной из самых богатых на Верхней Амазонке. Благодаря правильному хозяйствованию и умению молодого управляющего вести торговые дела благосостояние фазенды росло с каждым днем.
