и сразу открыл глаза. Странный, желто-зеленый свет, исходя от потолка, заливал палатку. Рядом, слегка изогнувшись, чтобы не упираться головой и ногами в стенки, сопел Алексей. Тоже рядом, но чуть дальше, шумело море. «Средиземное…» – подумал он и засмеялся тихонько. Радость плеснула в него, как пена прибоя. Заворочался, открыл глаза Алексей. «Доброго ранку. Шо, сколько там времени?» – «Пять… сорок пять. Без пятнадцати шесть», – он сощурился без очков на наручные часы, поднесенные к носу. – «Пора?» – Пора!» – «Прошу пана!»
Алексей вжикнул молнией на палатке, на тенте, выскользнул из спальника, зазвенел посудой, поставленной возле входа. «Велосипеды на месте, Фарковские на месте, Регина с Богомилой вроде тоже на месте… А я пошел умываться, и за водой!» И пошуршал по песку и ракушкам.
Перекатившись из своего угла на центр, он выполз из своего мешка и сел. Маловата палаточка у него. Ну, зато легкая. За неделю до вылета Алексей удивил его, прислав письмо с вопросом про палатку – берет ли он и какую. Беру, написал он, – легкую, «экстрим» серии, почти одноместную, но можно и вдвоем. «А я могу с Вами поселиться? – спросил Алексей в следующем письме. – Неохота свою брать, лишний вес». Ну, конечно, он написал, что можно. Заодно и пообщаемся, порасспрошу его о маршруте, подумал он тогда. Но вчера пообщаться не довелось, как лег, так выключился. Смена часовых поясов, да из зимы в лето… Он вылез из палатки, глянул на большущую, с тамбуром, палатку Фарковских, стоящую наособицу, на Богомилину зеленую палатку, попросторней, чем его, но ненамного. В палатках шебуршались и бормотали.
«Всем доброе средиземное утро! – радость все еще булькала в нем пузырьками газированного прибоя. – А кто купаться пойдет?»
«Купатися? Та ні, що ви таке говорите, Олександр Іванович. Підіть краще і вмивайтеся, слідом за Олексієм. І нам розкажете, як воно там», – Богомила, похожая на улитку с большим зеленым панцирем за спиной, смеялась, выглядывая из своей палатки. «Ну, «вмиваться», так «вмиваться»!» Он подхватил сумочку со своими причандалами – щеткой, пастой, мылом, полотенцем и, махнув Богомиле, побежал по песку вслед за длинной фигурой Алексея, идущего в сторону пляжного душа и туалета.
…Пока Алексей готовил завтрак, они собирались, упаковывались. Завтрак затягивался, так как мультигорелка коптила неимоверно и тухла. Алексей, помрачнев, принялся ее разбирать и чистить. «Похоже бензин вчера купил не очень хороший», – бормотал он, быстро собирая горелку обратно. Щелкнул зажигалкой. Стало лучше, кашу доварили, поели, Алексей помыл котел, поставил чай. «Экономим вес?» Алексей, не восприняв сарказма, серьезно кивнул: «Так».
Потом выносили с пляжа «коней» и рюкзаки, вьючили за шлагбаумом, на асфальте, рядом уже готовили к открытию кафе, подметали, расставляли стулья и столики девушки-официантки, некоторые болтали друг с другом по-русски.
Поехали отвозить коробки. Снова был город, светофоры и машины, которые они легко обгоняли по левой обочине. Кучкующиеся в пробке водители с завистью поглядывали на их юркие велосипеды.
В каком-то очень спальном районе Тель-Авива они подъехали к одной из четырехэтажек, и Алексей попросил его и Леонида поднять на четвертый этаж все коробки. Вышел сонный помятый парень лет двадцати пяти, все забрал и унес в глубину квартиры, потом вынес им семь стаканчиков обжишающе-горячего и ароматного кофе и спустился с ними к подъезду. Они чокнулись картонными стаканчиками и познакомились. Миша, шесть лет как из Украины, живет тут с семьей, устроился нормально. А вчера праздновал Пурим, пришлось напиться. Так и сказал – пришлось. «Ну, традиция тут такая, нужно обязательно напиться в Пурим, чтобы друга от врага не отличать», – сказал он им и поморщился, потирая лоб. – Вот я вчера и старался».
Регина цокала языком, расспрашивала о зарплатах и ценах, и Миша, заскучав, засобирался и, попрощавшись, ушел, забрав стаканчики. Они, оседлав велосипеды, покатились дальше.
За городом они набрали скорость, и пальмы, которые он продолжал ловить боковым зрением, слились в какую-то зеленую стену. Наконец-то припекло. После прохладной ночи и морской свежести на них словно дохнуло жаром печи, прячущейся вдали. Встали, разделись. Таки лето, да! Он стянул термуху, отстегнул штанины: «Брюки превращаются…».
Проскочили, не задерживаясь, городок Рамла, с его двадцатисемиметровым минаретом и всей непростой историей. Он напрягся, вспоминая утренний рассказ-экскурс Алексея за завтраком. «Рамла» – песок по-арабски, в восьмом веке претендовал даже на столичное звание Палестины, хм… Ну, какая тут может быть столица? У крестоносцев был форпостом, потом отошел к Саладину, кажется. «А еще тут был Наполеон», – вдруг всплыло у него в голове. Он заоглядывался, прищурился на современные здания. Нет, никак не представляется здесь Наполеон. Чуть не въехал в бордюр, тормознул, выровнялся. «Мечтатель, мля…»
Фигурки участников маячили впереди, он поднажал, догнал на последнем светофоре. Вышли на трассу, и опять включились местные придорожные пальмы. «Как у нас тополя,» – подумал он. Алексей задал нормальный темп, не заставляющий его напрягаться, и он мысленно поблагодарил босса, привычно уже заняв свою нишу замыкающего. Темп и пальмы медитативно вогнали его в воспоминания о доме.
Он никогда не ездил и не ходил куда-то один, сколько помнил себя, всегда был в роли мужа, отца, священника, руководителя похода. Всегда – или семья, или группа, которую он собирал, вел, вытирал носы. Сколько намотано километров по Сибири, сколько пройдено километров в тайге и перевалов в горах, а вот только сейчас пришла в голову эта простая мысль – взять рюкзак и махнуть куда-нибудь, просто так, самому. Ни за кого не отвечать, ни на кого не оглядываться, вот так, катить по дороге, бездумно щурясь на яркое не наше солнце и пропуская мимо себя пальмы. Цена вопроса? Да какая цена, когда вот так, две с половиной недели без вечного «должен», без прихожан, без подростков, за которыми глаз да глаз, без вечной роли папочки для всех. Кто он здесь? Один из шести, едущих по Израилю, Саша из Сибири…
Регина, правда, подсмотрела их с Богомилой диалог в группе в вайбере, насчет его прикида на аватарке. В аэропорту, перед стартом, подошла, смущенно улыбаясь, спросила: «А вы шо, правда священником служите? Непохож… Борода короткая, и вообще…» – «Регина, та ну шо вы таке кажете? – соскочил он тогда с темы. – И борода, и даже немного живот есть, все как положено. Но тут я не как священник, не волнуйтесь».
А как кто он здесь? Он даже еще ни разу не молился, не считая самолета. Как-то все затянуло его в круговерть похода, повлекло, расслабило. Может, и надо иногда?
Вошли в горку, скорость упала. Он слез с велосипеда, когда спидометр показал пять километров в час, повел тяжело груженый велосипед за руль. Какой смысл крутить педали, если движешься со скоростью пешехода? А так
