День отдыха. Вечером пошли втроем в ресторан. Очень вкусно.
С утра поехали в поселок Бринда в музей-театр «Гиньоль». Замечательно интересно. Нынешний театр появился из ярмарочных сатирических сценок, которые кукловод импровизировал на злобу дня. Гиньоль – рабочий шелковой мануфактуры, перчаточная кукла. Хозяин – месье Мургэ – прапраправнук того самого Лорана Мургэ, хозяина зубодерни, который придумал Гиньоля, чтобы привлечь публику к своему заведению. И заглушить стоны пациентов.
Потом поехали в Школу моды (l'Université de la Mode). Разговор со студентами из разных стран и с профессором. После этого поехали в Институт Люмьер (Institut Lumiére). Вечером поехали в ресторан «Поль Бокюз». Никак не рассчитывали на интервью с ним, так как его дочь, Мартин, сказала, что он себя неважно чувствует. Приехали: он стоит у входа и встречает нас, как маршал во главе своего войска. Потрясающий мужик! Еще один «настоящий француз». Интервью на кухне, проход по ресторану и уличные фрески – и все это с его комментариями.
Потом ужин. Нет слов! Ни одна кухня в мире ничего подобного не может предложить.
С утра – поход на рынок имени Поля Бокюза с шеф-поваром и ресторатором «Виллы Флорентин» Дави Тиссо. Замечательные разговоры с продавцами. Колбасный отдел: «Сколько я вам должен?» – «Ничего, кроме спасибо и поцелуйчика». Мясной ряд. Лучший мясник Франции объясняет, что к чему. Целое образование.
Пока я не забыл: профессор Школы моды об особых чертах французской моды: 1) женственность, 2) учет пропорций тела, 3) равновесие между строгостью и экстравагантностью, 4) элемент юмора.
Обед: продукты с рынка и интервью с шеф-поваром. Воротник-триколор.
Вспомнить: Silence en Cuisine. Pourquoi? Je n’aime pas le bruit[14].
Театр «Гиньоль». Выпускники школы и метание яиц. Робен получил яйцом по ноге и убежал. Потом всем показывал синяк. Интервью с директрисой театра. Потом Дом ткачей, La Maison des Canuts. Потрясающе интересно. Станки: можно выткать один квадратный метр за два дня. Цена за него: от двух до двадцати двух тысяч евро.
В кoнце дня – антикварные ряды, настоящий город антикваров, La Cité des Antiquaires. Много предметов XVIII века, даже начала. Очень красиво. И в общем, не так уж дорого.
С утра – вертолет и Мон-Блан. Впечатление незабываемое.
Потом источник Каша (Cachat). Представительница завода и пожилой еврей. Смех!
Затем гольф. Попытка послать шарик подальше ударом клюшки. Пролетел сто шестьдесят метров! По словам инструктора, хорошо. Очень гордился.
Потом спа: массаж, лицо. Интервью с шефом (хорошее!).
Едем в Бургундию. Первая остановка все-таки в Божоле, где нас ждет Доминик Пирон. Симпатичный человек, уже не в первом поколении возделывает лозу. Рассказывает о «Божоле» с восторгом и нежностью, говорит о том, что это вино для питья, а не для размышлений и раздумий. Рассказывает о появлении «Божоле Нуво» – по закону можно продавать вино последнего урожая только с пятнадцатого декабря, но существуют вина, которые созревают рано. Виноделы обратились с просьбой, чтобы разрешили эти вина продавать с пятнадцатого ноября. Разрешение получили. Среди этих вин было и Beaujolais, при продаже которого придумали слоган Le Beaujolais Nouveau Est Arrivé, что значит: «Прибыло новое «Божоле». Он оказался очень успешным. Ныне многие производители неуважительно относятся к лозе, и поэтому «Божоле Нуво» не всегда качественное. О них Пирон говорил с осуждением. Сам он обожает вино. Вместе с супругой выпивает в день две бутылки – одну за обедом, одну за ужином.
Едем в Бон, столицу вин Бургундии.
До этого обедали в маленьком ресторанчике рядом с винодельней Пирона. Официантка смешная, симпатичная, еда простая и очень вкусная.
Бон. Городок средневековый. Беру интервью у мэра, он же депутат Национального собрания Франции. Он уже четырнадцать лет мэр (два срока, приступил к третьему) и шестнадцать лет депутат от UMP, Союза за народное движение. Кроме того, президент общества «Отель Дье», а в Национальном собрании отвечает за все винодельческие поля. Умный, бойкий. Проблем в Боне нет. Иммигрантов, по сути дела, нет. Сторонник ЕС, но при этом горячо отстаивает защиту национальных особенностей, традиций. Горячий патриот Франции. В кабинете три флага: Франции, ЕС и Бургундии. Нет портрета Саркози. Есть портрет «Республики» (Марианны). Кроме того, имеется нечто вроде большого сундука на ножках. Относится к XII веку (!). Имеет три замка. Ключи были у мэра (первый мэр города назначен в 1203 году) и у двух его секретарей. В «сундуке» хранились все важные документы. Открыть можно было только в присутствии всех троих.
Дижонская горчица. Посещаем горчичную фабрику «Фало» (La Moutarderie Fallo). Существует с 1840 года. Нынешний хозяин дико скучный человек – хочет повести нас на экскурсию. Все сделано так же скучно, как в музее, отдельно от производственной части.
Интересно: дижонская горчица, moutarde de Dijon, не является торговой маркой, кто угодно может этим пользоваться. Moutarde de Bourgogne – другое дело, все ингредиенты должны быть из Бургундии.
Важно: связь француза с историей, она для него жива, часть его настоящего, и это ощущается буквально во всем.
Едем в деревеньку неподалеку, Блиньи-ле-Бон. Типичный B&B. Дом XVII века. Хозяин, Бруно, радушно встречает вместе с братом Патриком и приятелем. Ужин: все очень вкусно. Патрик – актер театра и кино и хозяин бистро в Париже. Приглашает посетить его, когда будем в Париже.
Первая встреча с домом Bouchard Père et Fils. Огромный погреб в замке XV века. Три миллиона бутылок, четыре километра протяженности. Самая крупная и дорогая коллекция вин XIX века в мире. Генеральный управляющий (фамилия!) рассказывает, что бургундское вино отличается от всех прочих тем, что оно делается на основе только двух сортов винограда – «шардоне» для белого вина и «пино нуар» для красного. Сами вина получают названия от участков, на которых растет лоза, – например, Nuit St. George, Côte de Beaune. Указывается также фамилия производителя. С башни замка показывают виноградники знаменитейших вин, которые им принадлежат. Подчеркивает (уже на дегустации в подвале), что Бушаров много, крайне важно добавить père et fils, то есть «отец и сын». Показывает нам бутылку Vigne de l'enfant Jésus 1864 года. Говорит, что, например, бутылка Montrachet может легко стоить десять-одиннадцать тысяч евро, но они старые вина не продают, а лишь иногда выставляют на аукционах или открывают при особых случаях.