На это Сарра ответила так, очевидно, как научил ее Шеклтон:
— У бедного Эри вышли все наличные деньги, и его управляющий из Килки-хауза (сэр Генри к тому времени умер) пришлет их не скоро, поэтому Эри, вероятно, придется даже ненадолго сходить в море, чтобы немного заработать. На транспорте «Карисбрук кастл» как раз требуется на три месяца подменить второго помощника капитана.
— Мой бог, но Лонгстафф пока не беден! Или я не вижу, какие капиталы у твоего Эри?
— Да, папочка, но с твоей стороны было бы ошибкой сомневаться в его чувствах порядочного джентльмена. Баронету Шеклтону совсем не безразлично, кто оплатит его часть расходов на помолвку, не говоря уже о свадьбе. О нет, папочка, ты не знаешь, какая это возвышенная, какая благородная и чистая душа!
— И потому неблагородный Лонгстафф должен выложить кучу денег, чтобы злой мистер Маркхэм позволил этой благородной душе, неизвестно чем связанной с Лонгстаффом, прогуляться в Антарктику? — По обыкновению, снисходительная улыбка всегда невозмутимо благостного старика не скрыла его хотя и невольной, но довольно грубой иронии, от которой чувствительная Сарра вся вспыхнула.
— Ах, папа, что ты называешь прогулкой! Эри идет на подвиг, идет во льды, в жуткий мрак! Ты думаешь, ему это надо? Он идет ради меня одной, да, да, только ради меня!
Неожиданный гнев бесхарактерно кроткой дочери искрение огорчил Лонгстаффа, обидеть ее он, понятно, не хотел. Однако чем это забил он ей голову, этот ирландский прохвост? Как это, только ради нее?
С трудом дав себя успокоить, Сарра объяснила.
Эри ее очень любит, и ему ненавистна мысль, что кто-то когда-нибудь может сказать, будто он женился на ней из-за миллионов Лонгстаффа. Поэтому на ее приданое он совершенно не рассчитывает и хоть сегодня готов подписать предварительные условия будущего брачного контракта, по которому от отца невесты не возьмет ни пенса. Но он сознает, что на теперешние свои доходы прилично содержать дочь Лонгстаффа невозможно. Потому ему и нужна экспедиция в Антарктику. Если он займет в ней одно из руководящих мест, потом она создаст ему такое положение в обществе, при котором Сарра не будет знать никакой нужды. Это верно так же, как то, что в сутках двадцать четыре часа. Лучший пример тому — судьба и всемирная слава Фритьофа Нансена. Если даже такая маленькая страна, как Норвегия, окружила своего отважного полярника королевскими почестями и провозгласила его национальным героем, то уж могущественная Великобритания от норвежцев как-нибудь не отстанет, тем более что британцы будут не просто дрейфовать во льдах Антарктики, как Нансен дрейфовал на Севере, а должны через весь материк пешком дойти до Южного полюса, то есть совершить подвиг беспримерный.
К сожалению, раньше Эри не знал, что такую экспедицию планируют, и вообще не думал об Антарктике. Иначе он сумел бы заранее подготовиться и обойтись без посторонней помощи. Но сейчас говорить об этом поздно, Эри нужно помочь.
Слушая взволнованную речь дочери, которая напрасно старалась придать ей тон деловитости, Лонгстафф, наверное, с грустью думал про себя: «Как он оплел тебя, дитя мое, как подчинил своим интересам!»
Старик не был настолько ослеплен родительской любовью, чтобы не понимать, способно ли подобное его Сарре существо вызвать какую-то страсть у такого многоопытного красавца, как Шеклтон. Ей было тогда двадцать девять лет, всего на три года больше, чем Шеклтону, но рядом с ним она выглядела старше в полтора раза. Длинная, угловато-нескладная, с нездоровым землистым цветом маленького птичьего лица. Рано перешагнувшую грань поры увядания, ее не украшали ни дорогие наряды, ни патентованная парижская косметика. Только раскосые черные, как две переспелые сливы, глаза, озаренные светом надежды и робкой, искательной доброты, были прекрасны. Но светились они странным образом, как бы отдельно от лица, нисколько его не оживляя. Даже когда она улыбалась, в узких суховатых складках губ таилась неизъяснимая и словно бы застывшая печаль.
Не могла Сарра внушить страсть Шеклтону. Но Лонгстафф хорошо знал: эти играющие в бескорыстных романтиков обольстители за очаровательными невестами не гоняются, им нужны деньги, а невеста хромая ли, кривая — все равно. Нет, не таким Лонгстафф был дураком, чтобы принять чувства «возвышенной, благородной и чистой» души Шеклтона на веру. Но Шеклтону поверила Сарра, поверила трепетно и свято, и разрушить ее иллюзии отцу было бы больно. Пусть согревают бедняжку.
Но если он так настойчиво добивается этой Антарктики, которая, судя по всему, действительно откроет ему блестящие перспективы, нужна ли потом окажется Сарра? Со славой да с положением в обществе в Лондоне нетрудно найти невесту и повыгоднее дочери Лонгстаффа. Нет, этого прохвоста надо вовремя взять в руки. Впрочем, со свадьбой, пожалуй, можно обождать, вдруг погибнет в Антарктике, но официальная публичная помолвка — обязательно. Чтобы после, если благополучно вернется, не попятился.
Столкнувшись с непреклонной волей Лонгстаффа, Шеклтон вынужден был согласиться. Но по-видимому, чтобы «сохранить лицо», в плаванье на «Карисбрук кастл» все-таки на три месяца ушел. Хотя денег на помолвку у него, наверное, и в самом деле не было, а отнести все расходы за счет Лонгстаффа, заранее зная, чем закончится эта помолвка, было бы уж чересчур вызывающей наглостью. По сложной классификации щепетильной лондонской публики не всякая наглость простительна.
Итак, с малым отклонением, но большим успехом, авантюрный замысел Шеклтона исполнился в точности, даже с лихвой. Кроме того, что Лонгстафф внес в кассу экспедиции крупную сумму денег, потребовав в обмен от Маркхэма назначить своего будущего зятя третьим помощником Скотта и непременным участником похода к Южному полюсу (полюсной партии экспедиции прочились главные почести и слава), старый миллионер, дабы предупредить возможное недовольство Скотта цивильным званием Шеклтона, сумел сделать его младшим лейтенантом Королевского военно-морского флота. Случай для английских военных моряков, вынужденных до лейтенантских погон не менее пяти лет тянуть мичманскую лямку, редкостный!
Наконец 5 августа 1901 года экспедиционное судно «Дисковери» («Открытие»), в рекордно короткий срок построенное и оборудованное на верфи в Данди, стало на якорь в темзенской гавани Коус. Теперь держать экспедицию в тайне уже не имело смысла. К походу в Антарктику все было готово, и англичане всех явно опережали.
Чтобы торжественно проводить полярников в плаванье, на борт «Дисковери» прибыли король Эдуард VII и королева Александра. Монарх произнес краткую напутственную речь:
