Мне Дина Рубина рассказывала — один высокопоставленный израильский чиновник так завершил свою речь о современной ситуации в Израиле.
— В общем, дети мои, — сказал он с глубоким вздохом, — если мы не будем верить в чудеса — нам пиздец.
Хороший еврей найдет за день сто поводов поблагодарить Бога.
Также и хороший индус ни при каких обстоятельствах не должен забывать, что Мир создан для восторга, для восхищения Жизнью. Восторг — Причина Существованья, восторг — само Существование, и Цель Существования — восторг!
Любой здравомыслящий индус подвердит: если ты отделен от восхищения, значит, потерян ключ. Ведь человек — это канал Божественного, он для того сюда специально снаряжен, чтобы притягивать наслаждение из космоса, чему в «Упанишадах» есть особое определение Тад ванам: «Это — Восторг, и как Восторг он должен проводиться».
И тут же в Дели бытует народное поверье: каждый, кто сможет обхватить индийскую железную колонну руками, стоя к ней спиной, будет счастлив! Поэтому нижняя часть колонны отполирована руками и без того счастливых, но жаждущих еще большего счастья индусов.
Я выскочила из машины, стала совершать суетливые попытки сомкнуть пальцы за легендарной колонной. А Лёня даже и не подумал выскакивать, будучи автором стихотворения «Вы какой хотите суржик», прозрачного и невесомого, как дым.
Вы какой хотите суржик?
Белый красный никакой
Переходит по веревке
Через реку человек
Ноги строгие верстает
Опускает пальцы вдаль
Струны век перебирает
Набирает в зубы сталь
Не ловите счастья яйца
И тепла хотите съесть?
Не получится родные
Не старайтеся никак.
К чему пробужденной душе обнимать нержавеющую колонну? В пещере своего сердца он обретает радость, и ему не надо перелистывать Библию, напоминая себе, что отыскать Бога значит похоронить свои печали.
Например, я, такой веселый человек, шагаю по жизни легко, посмеиваясь, а тут взглянула на себя в зеркало и увидела, что на меня смотрит какое-то полностью исстрадавшееся лицо.
— И пока вы блуждали и совершали это странствие и плакали, — говорил Будда своим ученикам, — из ваших глаз было пролито больше слез, чем воды в четырех больших океанах…
Что ж, ничего, Путь труден, идти по нему — то же, что по лезвию бритвы. Но не отчаивайся. Проснись, встань и иди! В этом ведическом гимне о бесконечном странствии каждая строфа заканчивается припевом: «Чарайвети! Чарайвети!» — «О, путник, иди вперед, иди вперед!»
Да, я иду, я хочу отыскать непомерную радость, неистощимую, безграничную, бездонную, ни от чего не зависящую — одно только ликование в чистом виде!
Правильно говорит моя свекровь, старейшая учительница младших классов уральского городка Нижние Серги (ей под девяносто!), Тишкова Раиса Александровна: «Не живи уныло, цени всё, что было!»
Ибо лучшее в этом мире создано опьяненными Восторгом, и да простят меня другие народы нашей Земли, львиная доля тут приходится на древних индусов, явно испытавших Потрясение Вездесущим Бытием.
Отрезанная морями и горами, Индийская империя с щедростью распространяла свой светлый гений на целый мир. Это записано в старинных индийских книгах, в дневниках арабских путешественников, слухами о том полнятся китайские летописи, персидские, греческие и латинские источники.
Ветхие листы на санскрите содержат описания опасных морских путешествий и кораблекрушений. Найдена такая надпись 1088 года на тамильском языке о гильдии торговцев, дескать, вот они, храбрецы, рожденные, чтобы странствовать, начиная с Золотого века, проникая по суше и воде в области шести континентов и торгуя оптом и в розницу конями и слонами, лекарствами, благовониями и драгоценными камнями.
В 1414 году одно из посольств Индии повезло в Китай ценные подарки, а среди них живого жирафа! Каким образом жираф ухитрился попасть в Индию, остается тайной. Вероятно, он был получен из Африки и послан императору Мин, как диковина.
Китайцы очень обрадовались жирафу — последователи Конфуция считают его благоприятным символом. Придворный художник сделал потрясающее изображение жирафа на шелке, а придворный летописец оставил нам пространное описание его длинной шеи. «Министры и народ, — писал он, — собирались поглядеть на него, и радость их не знала предела».
От Персии до Китайского моря, от ледяных просторов Сибири до островов Ява и Борнео, в Океании, в безводных просторах Тибета, Монголии и Маньчжурии, в Индонезии, в древних цивилизациях Японии и Кореи — повсюду Индия оставила след ли, отголосок, отзвук или отблеск своей феерической культуры.
Яванские и балийские танцы возникли из индийского танца. Искусство письма пришло на Филиппины из Индии. Кампучия заимствовала у Южной Индии алфавит и переняла немало санскритских слов. Многие из тех сказок, которые мы считаем русскими народными, уходят своими корнями в индийские мифы и легенды…
Далеко за пределами Индии по сей день высятся руины храмов, окруженные озерами. Подобные святилища могли бы украсить собой невиданные города на какой-нибудь другой планете, так вот это — индийские сооружения, пронизанные той же неуловимой красотой, какая часто живет между строк великой поэмы…
В старых греческих книгах сохранилось предание о том, что индийские философы посещали Сократа и беседовали с ним о том о сём.
Случалось, и греческие философы наносили индийцам ответный визит. Во всяком случае, Пифагор испытал на себе мощное воздействие индийской философии. Близко к сердцу воспринял ее Платон.
Хотя, что ни говори, философ редко имеет страсть к путешествиям. Куда регулярнее, чем философы, в Индию прибывали иноземные завоеватели.
Также в Индию толпами приплывали гречанки, которым здесь всегда оказывали теплый прием. Важной статьей импорта из Греции в Индию были «греческие вина, поющие юноши и прекрасные девушки».
Словом, достигшие полного расцвета древние цивилизации совершали обмен во всех областях красивой жизни. По мере возможности. В одном греческом источнике записано, что царь Паталипутры, отец императора Ашоки, обратился к приезжему образованному греку с просьбой купить и прислать ему сладкого вина, сушеных фиг и философа-софиста.
Тот почтительно ответил:
— Мы пошлем вам фиг и вина. Однако законы Греции запрещают продавать философов.
