Однажды ранним февральским утром меня разбудили мои приятели, сельские ребята. Перебивая друг друга, они спешили сообщить важную новость: «Дикий кот у дяди Прохора в капкан попался! Во какой здоровый и страшный!» Я наскоро оделся и, с трудом поспевая за шустрой компанией, через несколько минут прибыл на место происшествия.
Там уже стояла толпа, наблюдая за лежащим на земле крупным камышовым котом. Лапа хищника была крепко зажата дугами капкана. Как только кто-либо из толпы пробовал приблизиться к злополучному зверю, кот взъерошивал свою выпачканную в глине шерсть, шипел и прыгал навстречу противнику. Но короткая цепь капкана, прикрепленная к вбитому в землю колу, неизменно валила кота на землю.
Сообразив, что при таких прыжках ценное животное может сломать себе лапу, я сбросил с себя кожаную куртку и, прикрывая ею лицо, приблизился к зверю. Он с бешенством отчаяния повторил свой неудачный маневр и опять бессильно упал на землю. Тут я мигом набросил на кота куртку и навалился поверх всей своей тяжестью.
Зверь был обезоружен и связан. Мы осторожно сняли с него капкан, смазали йодом и перевязали легкую рану на лапе. После этого пойманный кот был помещен в просторную клетку.
Странным было его поведение.
В отличие от других пойманных нами животных, кот не пытался освободиться, не искал выхода из своей темницы. Он неподвижно лежал в углу клетки, не прикасаясь к предлагаемой ему пище, и делал вид, что не замечает окружающих его людей.
Так прошло три дня. Опасаясь за жизнь нашего пленника, мы пустили в клетку к коту живую курицу. Эта глупая птица — любимая добыча для вольных камышовых котов. Вначале курица металась по клетке, боясь опасного соседа, но потом успокоилась и даже начала нахально шагать по спине лежащей кошки. Хищник не обращал на нее никакого внимания.
Прожив еще два дня, камышовый кот погиб, а обреченная на съедение курица осталась невредимой и была выпущена на волю. Жалко было потерянной редкой добычи, но что же было делать! По-видимому, пойманный нами кот был слишком стар, чтобы примириться с потерей свободы.
Однако первая неудача не остановила нас от дальнейших попыток заполучить дикую кошку. Мы каждый вечер расставляли капканы и широко оповестили местных охотников о том, что дорого будем платить за каждую дикую кошку, доставленную нам живой и здоровой.
Многие думают, что в противоположность диким собачьим — волку, шакалу, лисице — кошки не обладают чутьем. Это не совсем верно. Расставляя капканы по следам зверя, я неоднократно убеждался в противном. Издали учуяв капкан, кот сворачивал в сторону и, миновав опасное место, снова выходил на тропу.
Чтобы поймать кота, я вынужден был прибегать к различным хитростям. Я выследил, что одна дикая кошка каждую ночь ходит по тропинке, проложенной между виноградником и старой, заросшей бурьяном пашней. В стороне от тропинки я протоптал среди бурьяна короткую дорожку и посреди нее установил капкан, тщательно замаскировав его измельченным конским навозом.
Спустя три дня я бросил с тропинки в сторону капкана поджаренную на огне убитую ворону в расчете, что запах жареного мяса отобьет запах железа. На другое утро капкан оказался захлопнутым, но зверя в нем не было. Я только нашел между дугами капкана много кошачьей шерсти. Хищнику удалось вырвать из капкана лапу и благополучно уйти.
Тогда я решился на последнюю хитрость: посадил в маленькую железную клетку живую крысу и вкопал клетку в землю среди зарослей колючки, где часто днем спугивал камышовых кошек. Поверх клетки я поставил настороженный капкан, тщательно замаскировав его сухими листьями. Кошки протоптали вокруг клетки хорошо заметную дорожку; они слышали, как крыса грызла решетку, но идущий от капкана запах железа внушал им недоверие. Так ни одна из кошек и не решилась подойти близко к ловушке.
После многих неудач я потерял всякую надежду приобрести живьем камышовых кошек. Но вот однажды утром ко мне явились два юных охотника, ребята-подростки Иван и Марк. Они держали себя с особенной важностью, и я сразу сообразил, что ребята пришли неспроста. Около них вертелись малыши, которые тоже, видимо, были в курсе дела и изнывали от нетерпения первыми сообщить мне новость, но боялись старших. Наконец, улучив удобную минуту, один из малышей шепнул мне на ухо:
— Дядя! Марк и Иван кота поймали.
Все стало мне ясно. Недаром ребята важничали. Нетерпение передалось мне, возрастая с каждой минутой. Сначала я сдерживался, молчал, делая вид, будто ничего не знаю, но затем решил вызвать юных звероловов на разговор.
— Эх вы, охотники! С пустыми руками явились. Чего же кота не притащили?
— А чего тащить, — возразил Иван, — дай дроби и пороху — тогда мигом здесь кот будет.
Мне было жалко отдавать последний порох, но досадно было ехать в Москву, не добыв дикую кошку, а до отъезда осталось всего несколько дней. И я ответил ребятам:
— Ладно, если кот хороший и ноги у него не поломаны капканом, и дробь и порох получите, только живей тащите сюда, а то времени нет.
— Кот есть, да не дома, — насупившись, заметил Марк.
— А где же?
— Мы у леса его в нору загнали, а чтоб не выскочил, выход травой и землей забили.
Тут уж я не выдержал:
— Так чего же вы тут целый час околачиваетесь? Ждете, когда ваш кот из норы выберется и хвост вам на память покажет?
— Не уйдет он, не бойся. Некуда ему уйти.
Ребята захватили лопаты и два мешка и зашагали по направлению к ближайшему перелеску. А я, проводив их глазами, стал приготавливать клетку для долгожданного зверя.
«Поспешишь — людей насмешишь», — говорит русская пословица. Иван и Марк были сыновьями опытных звероловов, гордились этим и не хотели ударить в грязь лицом. К работе они приступили вдумчиво и неторопливо: проверили, нет ли из норы запасного выхода, а затем, чуть приоткрыв забитый вход, всунули в него гибкую удочку. Расщепленный конец удилища уперся во что-то мягкое. Повращав удочку несколько раз, ребята вытащили ее обратно — на расщепленном конце оказалась шерсть камышовой кошки.
Убедившись в присутствии животного в норе, юные звероловы принялись за работу. Набив один из мешков, которые они захватили с собой, сухой травой, ребята вскрыли забитый ход и плотно, как пробкой, заткнули его мешком. Проталкивая толстой палкой эту пробку все глубже и глубже в нору, мальчики начали раскапывать только ту часть хода, которая была расположена между пробкой и выходом. Таким образом, кот все время оставался в полной темноте и единственный выход из норы для него был надежно закрыт.
