Рев моторов, карусель автомобилей, облака выхлопных газов. Площадь, идущая от Заповедной мечети с Каабой на восток, запружена грузовиками, продавцами и толпами людей, охваченными ожиданием встречи или просто праздно шатающихся по улицам. Солнце медленно спускается, и воздух постепенно остывает. Небо все еще ярко-синего цвета.
Единственный свободный клочок земли перед Заповедной мечетью перегорожен улицей Короля. В центре, в метре от свай, расположен барачный лагерь, приютивший сотни паломников. Они «входят» и «выходят» согнувшись, чтобы не стукнуться головой о «потолок» своего жилища. Женщины кормят грудью детей. Мужчины спят. На «улице» даже сушится белье.
Подъезжает грузовик с холодильной установкой, и на него моментально налетает толпа женщин, мужчин и детей, устраивая у дверей обители жуткую неразбериху. Из машины выходят двое рабочих-пакистанцев, чтобы раздать заветные пакетики с водой: они, не глядя, кидают их в лес поднятых рук. Первый пакет — и паломники бросаются вперед, вытягивая руки и стукаясь головами. Какой-то человек выбирается из толпы, сжимая свою набедренную повязку, которую он уронил, сражаясь за порцию воды. Нам на голову шлепается холодный пакет. В глаза бросается надпись на французском: «Чистая вода королевства, подарок паломникам». В этом году по распоряжению короля паломникам раздали около двух миллионов литров чистой питьевой воды. «Предоставлено хранителем святых мест Фахдом ибн Абдель-Азизом» — написано на пакетах, на плакатах и на передвижном фонтане.
В этом благодушном и благочестивом дворе чудес бесцельно прогуливаются гости Бога. Темнокожие женщины в черных одеждах шумно делят сваленные в кучу на асфальте пластмассовые четки, кольца, расчески и старые туфли. Тощие мальчишки, один вид которых вызывает острую жалость, продают Кораны карманного формата. Маленькие девочки настойчиво предлагают купить пакетики ячменя, чтобы бросать его сизым голубям, кишащим под ногами. Единственный из африканских торговцев, говорящий на арабском, рассказывает, что эти птицы — потомки того голубя, которого Ной выпустил из ковчега и который опустился на Каабу.
Неожиданно мы видим памятник: на аналое лежит огромная раскрытая книга. Символ города, символ религии. Весы, также являющиеся частью скульптуры, — неизменный архетип справедливости в мире исламской духовности. Коран: «Мы отправили Наших посланников с ясными знамениями и ниспослали с ними Писание и весы, чтобы люди придерживались справедливости» (57:25). Но никто не обращает внимания на монумент: мусульмане не фетишисты.
Еще один бидонвиль. Ряды телефонных кабинок. Отсюда можно позвонить в любой уголок мира. Громко сигналя и распугивая голубей, подъезжает маленький грузовик. Из него выходят несколько человек, чтобы раздать бесплатную, плохо приготовленную еду. В меню значатся сушеные финики и лепешки. Голодные люди налетают на грузовик, толкаясь и отпихивая друг друга. Один день из повседневной жизни Мекки.
Заповедная мечеть кажется самым обыкновенным зданием, площадь перед ней ничем не отличается от площадей любого среднестатистического мусульманского города, шум делает общение друг с другом практически невозможным, а население Мекки имеет довольно-таки потрепанный вид. Но в то же время — какая сплоченность, сколько» оцтимизма в глазах у людей! Загадочное свойство ислама сплавлять воедино посредственность, мирскую суету, свет человеколюбия и духовности, наделять верующих какой-то особой, неуловимой аурой проявлено здесь в полной мере.
В юго-восточном углу мечети, у подножия древней горы Абу Кубай находится тщательно отделанный проход. Это «двери короля Абдель-Азиза», основателя правящей династии. Второе название этого места вызывало в свое время возгласы возмущения у всего мусульманского мира, но на самом деле только несколько листков интегристов еще упоминают об этом аресте саудовцами обители Бога.
Гора Абу Кубай, нависающая над холмом Сафа и возвышающаяся над Заповедной мечетью и всем центром города, раньше была иной. Первая гора — «укрытие» — являлась творением Бога, именно в нем хранился Черный камень во время потопа, там находилась могила Адама; с ее высоты пророк видел, как раскололся месяц (Коран, 54:1) и провозгласил, что Мекке суждено стоять столько, столько будет стоять гора. Но сегодня на ней вырос огромный королевский дворец. Его мраморный фасад, роскошный, но суровый, тянется, подобно Великой Китайской стене, вдоль хребта Абу Кубай. Маленькие окна с матовыми стеклами выходят на аль-Масджид аль-Харам, на площадь Каабы. Приземистое здание, впивающееся в плоть горы, напоминает Поталу, древнюю резиденцию далай-лам в Лхасе. Но на этом сходство заканчивается. Архитектура здесь имеет совершенно особый колорит, это царство бетона напоминает одновременно и военный объект, и вычурную уборную в пятизвездочном отеле. Аляповатые фасад и потолки выполнены в псевдомавританском стиле, сохранен лишь намек на местный колорит. У ваххабитов имеются свои эстетические предпочтения, и ключевыми словами для их определения являются «солидность», «безопасность», «комфорт», «чувственность», «аутентичность» и «законность».
«Это уже перебор, — возмущается обращенный в ислам француз, — сначала королевский дворец, потом улица Короля, а здесь еще и двери Короля! Как будто во времена Калигулы!»[54] С высоты своего балкона король может окинуть взглядом не только мечеть, но и ее окрестности, и северные кварталы города. Слева виднеется Мисфала, «нижний город», улица Друга Божия Ибрахима (Ибрахим аль-Халил) и улица Хиджры. Вид у крепости неприступный. Там король принимает почетных гостей, но гости короля и гости Бога никогда не общаются.
Улица тянется между южной стеной мечети и дворцом-горой. На стороне мечети расположена дюжина дверей со славным прошлым; со стороны бетонной стены — туалетные кабинки. Женский туалет, затем мужской. Посередине, раскинувшись на самодельных носилках, спят, открыв рот, негры. Еще дюжина людей дремлет на пороге обители Бога перед дверью Билала, первого муэдзина в истории ислама.[55] Этот узкий проход между мечетью и дворцом — квартал носильщиков. За умеренную плату они носят инвалидов, стариков или больных по предписанному законами хаджа кругу вокруг Каабы. Эти работники всеми презираемы, они не имеют юридического статуса. Их занятие складывалось веками, но у них нет ни места жительства, ни удостоверения на право работы по найму. Можно сказать, что работают они нелегально.
Носильщики появляются в стране на три последних месяца исламского календаря, считающихся священными,[56] и в этот период Саудовская Аравия выдает им визы на месяц или даже больше. Один из работников Харама назначается управляющим. Отбирают носильщиков очень придирчиво. Сначала претендента представляют управляющему, причем делает это его знакомый, уже занимавшийся этим делом ранее. Иметь поручителя совершенно необходимо, чтобы попасть на эту работу. Наниматель тщательно осматривает «клиента» и, найдя его достаточно крепким физически, коротко бросает: «Отойди в сторону. Следующий». К каждым носилкам приставлены четверо крепких мужчин. Двое юношей со вздувающимися шарами бицепсами должны работать в паре, и они протестуют, говоря, что нужны еще люди. «Да ты уже носил 280-килограммового египтянина», — насмешливо отвечает патрон, торгующий наймом у мечети и знающий только законы рынка.
