Владимир Кудинов - На разных широтах, долготах...

— Одна рупия?

Продавец хватает пакет, проворно укладывает в него яблоки, взвешивает, рьяно демонстрируя, что отпускает товар с «походом», граммов на тридцать-пятьдесят больше, и заключает:

— Одна двадцать пять, сэр. Снова кладет пакет на весы. И вы снова видите, что стрелка уходит за килограммовую отметку.

Покупатель сдается. Платит одну рупию 25 пайсов. И вот тут-то продавец отдает пакет с яблоками не вам, а мальчику-носильщику, такому, как Деви. На голове у него круглая корзинка, поставленная на маленькую подушечку, смягчающую давление на темя. Мальчик-носильщик кладет пакет в эту корзину и следует за вами. Как и везде в Азии, в Индии грузы носят на голове. Говорят, так удобнее и руки свободны.

Восьми-двенадцатилетним носильщикам случается таскать такие тяжелые грузы, что иному взрослому не под силу. Когда груз очень тяжелый, мальчики не идут, а бегут мелким шагом, раскачиваясь, припадая на одну ногу, — так легче. На ходу они кричат, требуя дать им дорогу. Люди сторонятся, увертываются, стараются избежать столкновения. Но бывает, кто-то не успеет посторониться и падает, сбитый с ног. Падает корзина, катятся в разные стороны по зашарканному, грязному полу яблоки, картофелины, апельсины, помидоры. Вспыхивает яростная перепалка, но люди на стороне носильщика, и потерпевший понимает, что дал промашку. А мальчик уже мечется по залу, собирает раскатившееся по полу добро. Все, кто поблизости, спешат помочь ему. Носильщики, друзья мальчика, сноровисто раскладывают фрукты-овощи в пакеты. Если они порваны, то ближайшие к месту происшествия продавцы ссудят целые. Свет не без добрых людей…

Рядом рассерженная хозяйка рассыпанных по полу даров земли. Гнев ее быстро проходит, хотя она и продолжает отчитывать носильщика, но это уже делается порядка ради, на будущее. Мальчик извиняется перед ней, не забывая упомянуть, что виноват все же не он, а беспечный ротозей-покупатель.

…Корзинка снова полна. Кто-либо помогает мальчику водрузить ее на голову, и он продолжает свой полубег-полушаг к выходу из здания рынка.

Бурлит, шумит рынок. Оглушенные гулом выкриков, разговоров, ведущихся одновременно тысячами людей, покупатели сами начинают повышать голос почти до крика. И когда они, сделав покупки, выходят на шумную площадь, им кажется, что здесь очень тихо, несмотря на шум моторов, гудки автомобилей, цоканье копыт, людской говор, крики мальчиков-носильщиков, предлагающих свои услуги.

Вот на этой площади я и познакомился с Деви, приехав как-то с женой на зеленной рынок. Пока я парковался, уже с десяток мальчишек наперебой предлагали услуги в качестве носильщика или сторожа, который будет охранять автомашину, а если нужно, то протрет и вымоет ее, пока нас не будет.

Нам и до этого приходилось бывать на рынке и пользоваться услугами разных мальчиков-носильщиков, но нам рекомендовали иметь «постоянного». Носильщик в деталях знает рынок и экономит вам время, ведет туда, куда нужно. Кроме того, если вы идете со «своим» носильщиком, то другие уже не будут предлагать своих услуг и надоедать вам. Нам с женой объяснили: на рынке полагается пользоваться услугами носильщика. Свои покупки вы и сами можете донести, верно. И неловко вроде бы «эксплуатировать» мальчишку. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Здесь так принято. Иначе решат, что вы жадный, не хотите дать людям заработать.

И вот мальчики. Выбираю, как меня научили, двоих:

— Ты пойдешь с нами, а ты присмотри за машиной.

Один сразу отходит к автомобилю, но передо мной стоят двое.

— А ты что ждешь, мальчик? — говорю я тому, который, с моей точки зрения, «лишний». И не знаю еще, что это Деви. А он стоит, смотрит на меня, не уходит. Молчит. Не говорит ни слова и тот, которому я сказал. чтобы шел с нами.

Тогда «лишний» мальчик заговорил:

— Мы всегда работаем в паре, сэр; можно я пойду с вами?

— Пусть идет, — предлагает жена.

— Идем, — соглашаюсь я.

Мальчики идут впереди, ежесекундно оборачиваются, показывают дорогу, приветливо улыбаются:

— Что будет покупать мэм-сааб? Вы недавно приехали в Бомбей? Мы раньше не видели вас на рынке.

Мы пробираемся вслед за ними в человеческом море и останавливаемся у пирамиды цитрусовых. По тому, как хозяин и продавцы встречают нас, мы понимаем, что маленькие хитрецы привели нас в лавку, где получают грошовые комиссионные за доставку покупателей. И хотя мы в Бомбее недавно, но уже знаем, что в таких лавках отнюдь не лучшие фрукты и овощи.

А продавец уже накладывает в пакет апельсины. Заглядываю внутрь пакета. Обеспокоенный продавец вынимает из него два апельсина и заменяет их другими. Так и есть. Апельсины жухлые, лежалые.

— Знаете что, — говорю мальчикам, которые делают вид, что ничего не замечают, — мы пойдем вперед, а вы идите за нами.

И мы уходим. Делаем покупки в других лавках и замечаем, что мальчики делят между собой пакеты с фруктами и овощами.

Говорю им:

— Что вы делите? Тут всего четыре пакета, их может нести и один! — и обращаюсь к «лишнему» мальчику: — Не беспокойся, я тебе заплачу, если даже ты ничего не будешь нести.

— Нет, сааб, просто так денег мне не надо. Я ведь не нищий, я работаю и получаю только то, что зарабатываю.

Я разглядываю его: прекрасные черные глаза, миловидное детское лицо, кожа довольно светлая. Одет бедно, но опрятно: белая, кое-где подштопанная рубашка-безрукавка навыпуск, шорты цвета хаки. И, как все мальчики-носильщики его возраста, босой. Так легче ходить и носить тяжести.

— Как тебя зовут?

— Деви, сэр! Когда снова приедете на рынок, позовите меня.

— А если тебя не будет на месте?

— Спросите у других мальчиков, сааб. Здесь на рынке Кроуфорд меня все знают, они меня найдут.

Так состоялось знакомство с Деви, его друзьями. Я видел его по нескольку раз в месяц. В течение всех пяти лет нашего пребывания в Индии я не переставал удивляться изумительной памяти индийцев на лица, детали разговоров, события. Я не встречал ни одного продавца, который, видя кого-то лишь один раз, не узнал бы через много лет, не помнил бы, что у него в магазине покупали. Так и Деви.

— Помнишь, Деви, — говорила моя жена, — мы как-то ходили с тобой в лавку, где были очень хорошие груши?

— Когда это было, мэм-сааб?

— Наверное, с месяц назад.

— А что покупали там? Только груши или еще что-нибудь?

— Кажется, и виноград.

И Деви уверенно приводил нас в эту самую лавку, одну из множества, хотя за месяц он сопровождал по рынку сотни клиентов.

Помню, в первое время знакомства Деви пускал в ход свои маленькие профессиональные хитрости. Он начинал рассказывать: