— Нет, — ответил месье Дардантор, — я говорю о празднике удочерения. Он состоится до свадьбы… Так я рассчитываю на вас… Всего доброго!
На том они и расстались, поскольку месье Дардантор очень торопился.
Нашему перпиньянцу пришлось подыскать себе жилье в кантоне Оран, где мировой судья должен был составить акт удочерения. Затем перед этим судьей предстали обе заинтересованные стороны: мадам Элиссан с дочерью и месье Кловис Дардантор. В руках у них были свидетельства о рождении и документы, удостоверявшие выполнение определенных требований, предъявляемых к приемному отцу и приемной дочери.
Получив согласие заинтересованных сторон, мировой судья составил договор. Через десять дней его секретарь сделал заверенную копию этого документа, к которому были приложены свидетельства о рождении и о согласии обоих сторон и масса другой писанины. Через поверенного все досье попало в руки прокурора республики.
— Сколько же всяких входящих и исходящих бумаг! Сколько пустяков! — восклицал Дардантор.
Рассмотрев представленные документы, суд первой инстанции вынес постановление, что препятствий для удочерения нет. Этот вердикт вместе с досье передали в судебную палату Алжира, где было подтверждено право месье Дардантора на удочерение Луизы Элиссан.
На все это потребовалась не одна неделя!
— Действительно, самый короткий путь к собственному ребенку — это женитьба! — повторял месье Дардантор.
А оба парижанина тем временем каждое утро проходили мимо полковой канцелярии, но заходить туда не спешили.
Наконец разрешение удочерить Луизу пришло.
Постановление судебной палаты, отпечатанное типографским способом, вывесили в необходимом числе экземпляров во всех должных местах — разумеется, за счет заинтересованной стороны, то есть месье Кловиса Дардантора.
Копия постановления была передана в отдел гражданского состояния оранского муниципалитета, где ее переписали в книгу рождений, поставив дату представления документа — формальность, которую требовалось выполнить в срок не более трех месяцев, без чего судебное решение считалось недействительным.
Но не пришлось ждать не только трех месяцев, но даже и трех дней!
— Все в порядке! — торжествовал месье Дардантор.
Все расходы составили около трехсот франков, но перпиньянец готов был потратить вдвое и втрое больше, лишь бы ускорить дело.
И вот наступил день радостной церемонии. Праздник устраивали в большом зале гостиницы, поскольку в столовой дома мадам Элиссан не смогли бы разместиться все приглашенные, среди коих были и Жан с Марселем, друзья, знакомые и даже возвратившийся в Оран месье Эсташ Орьянталь, которому перпиньянец послал особое приглашение, принятое им с благодарностью.
Но, к великому изумлению одних и великой радости других, Дезиранделей среди гостей не оказалось. Дело в том, что накануне торжества они узнали о подлинных намерениях месье Дардантора и, обескураженные, разъяренные, проклиная его и будущее потомство его приемной дочери, уехали из Орана на борту «Аржелеса», где капитану Бюгарашу и доктору Брюно не пришлось разоряться на их пропитание, поскольку Агафокл потерял аппетит.
Нужно ли говорить, что обед в гостинице был изумительным, разговоры — увлеченными, а настроение всех присутствовавших — радостным? Что Марсель увидел там Луизу во всем блеске ее красоты? Что Жан сочинил печальную песнь «На отъезд маленького Агафокла» и только из приличия не осмелился ее исполнить? Что месье Орьянталь отведал все блюда, но проявил при этом сдержанность и выпил всего понемножку — из скромности.
Приветственное слово, сказанное месье Дардантором перед десертом, было блестящим. Хорошо, что Дезиранделей осенило отплыть накануне, а то ведь какую мину скорчили бы они в эту знаменательную минуту!
— Дамы и господа! Благодарю вас за то, что вы соблаговолили принять участие в этой церемонии, которая должна увенчать осуществление самого дорогого из моих желаний!
Судя по началу, Патрик мог надеяться, что речь его хозяина завершится столь же достойно.
— Впрочем, знайте, если вы нашли, что обед вкусен, то десерт будет еще вкуснее благодаря новому блюду, не указанному в меню!
Тут Патрик ощутил некоторое беспокойство.
— О, новое блюдо! — воскликнул, облизываясь, месье Эсташ Орьянталь.
— Нет необходимости, — продолжал месье Дардантор, — представлять вам нашу очаровательную Луизу и ее замечательную мать, позволившую мне удочерить эту мужественную девушку, которая теперь, оставаясь дочерью мадам Элиссан, стала также и моей дочерью…
При этих словах раздались аплодисменты, а у некоторых женщин увлажнились глаза.
— Так вот, получив согласие ее матери, предлагаю на десерт нашу Луизу — блюдо, достойное трапезы богов…
Глубоко разочарованный, месье Эсташ Орьянталь едва не проглотил собственный язык.
— И вы знаете, кому предназначено это блюдо, друзья мои? Одному из вас, славному молодому человеку по имени Марсель Лориан, который, таким образом, тоже станет моим сыном…
— А я? — не удержался Жан.
— А ты будешь моим племянником, сынок! А теперь — музыку! Бум-бум!.. Пиф-паф!.. И пусть шумит их свадьба!
Патрик закрыл лицо салфеткой.
Надо ли досказывать, что на следующей неделе Марсель Лориан торжественно бракосочетался с Луизой Элиссан и что ни его имя, ни имя Жана Таконна не попали в списки офицеров Седьмого африканского стрелкового полка?
Могут сказать: этот роман кончается словно водевиль. Ну и пусть! Да и что еще представляет мое повествование, как не водевиль в прозе, завершающийся под занавес непременной свадьбой?
Конец
Послесловие
В ПЕСКАХ И НА МОРЕ
В этом томе представлены два романа великого французского фантаста, очень мало известные массовому читателю.
«Клодиус Бомбарнак» хотя и был переведен в 1906 г. для собрания сочинений, выходившего в издательстве II. П. Сойкина, оставался долгое время в тени знаменитых романов «волшебника из Нанта». Сейчас это издание стало библиографической редкостью и практически недоступно рядовому читателю. Более известен роман в версии издательства И. Д. Сытина (1917), но там он вышел в сильно сокращенном переводе Е. Н. Киселева. Полный перевод на современный русский язык выполнен Е. и Н. Брандисами, но книга эта вышла в Ташкенте тридцать лет назад и также стала редкостью.
«Кловис Дардантор» впервые издан на русском языке в 1907 г., в сокращенном варианте. Для настоящего собрания сочинений выполнен новый перевод.
Роману «Клодиус Бомбарнак» исполнилось сто лет. Его первые главы появились в газете «Солей» 10 октября 1892 г. Еще продолжалась публикация в газете, а в издательстве Этцеля, постоянного партнера Жюля Верна, «Бомбарнак» вышел отдельной книгой. В самом начале 1893 г. Этцель, как это постоянно было с приключенческими романами Ж. Верна, выпустил роскошное подарочное издание с иллюстрациями Леона Беннета, штатного художника серии «Необыкновенные приключения». Все как всегда. И, тем не менее, роман о путешествии французского журналиста по Трансазиатской железной дороге занимает особое место в творчестве писателя.
Прежде всего — «Клодиус Бомбарнак» входит в число тех семи романов, действие которых полностью или частично происходит в пределах бывшей Российской империи. Интерес к России у Жюля Верна пробудился уже давно: еще во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. он, находясь на борту яхты «Сен-Мишель», начинает роман «Приключения трех русских и трех англичан в Южной Африке», свое первое соприкосновение с российской тематикой.
Через несколько лет появляется роман «Михаил Строгов», одно из лучших, по мнению французской критики, произведений Ж. Верна. В нем, среди прочего, дается подробное географическое описание России, в том числе природы и городов Восточной Сибири — описание, богатое такими частностями и деталями, которых не мог дать ни один путеводитель, ни один страноведческий фолиант. Жюль Верн никогда не бывал в России, но информацией о нашей стране располагал достаточно богатой для своего времени. Этому он, прежде всего, обязан дружбой со знаменитым французским географом Элизе Реклю. Знакомство с трудами российского академика Петра Палласа (1741–1811) дало писателю возможность ярко и занимательно живописать природу; оно особенно сказывается в пейзажах крымского и кавказского побережий в романе «Упрямец Керабан» (1883). Работая над «Строговым», Жюль Верн, видимо, встречался с выдающимся русским ученым и революционером Петром Алексеевичем Кропоткиным (1842–1921), который как раз в 1876 г. бежал из заключения за границу и охотно делился с европейской интеллигенцией своими обширными познаниями восточных областей России. Видимо, из того же источника Жюль Верн черпал сведения, пригодившиеся ему при описании Сибири в романах «Цезарь Каскабель» (1890) и «Найденыш с погибшей „Цинтии“ (1885).
