Вот так, без лишних церемоний орангутан вошел в семью Клифтона. Было решено построить ему жилище из веток в левом углу двора. Вопрос об имени орангутана решился очень просто: дядюшка Робинзон последовал примеру большинства американских негров и назвал обезьяну Юпитером, или сокращенно Юпом. [153]
Клифтон ничуть не раскаивался, что благосклонно принял новичка. Орангутана, отличавшегося удивительным умом и примерным послушанием, дядюшка Робинзон приучил к различным работам, с которыми тот превосходно справлялся. Спустя две недели после своего появления в колонии он уже приносил дрова из леса, таскал из озера воду в бамбуковых сосудах, подметал двор. Никто не мог быстрее его взобраться на самый верх кокосовой пальмы, чтобы нарвать орехов. Даже Роберт, отличавшийся большой ловкостью, не в силах был с ним соревноваться. По ночам Юп держал ухо востро, и Фидо, казалось, ему завидовал. Впрочем, собака и обезьяна жили в полном согласии. Что касается детей, то они быстро привыкли к услугам обезьяны. Джек, этот маленький задира, ни на минуту не хотел расставаться со своим другом Юпом. Юп охотно участвовал в играх, предоставляя Джеку полную свободу действий.
Между тем дни шли своим чередом. Среди забот и трудов никто не заметил, как наступил конец сентября. В преддверии зимы были увеличены всякого рода запасы. Дядюшка Робинзон построил большой крытый сарай, примыкающий прямо к отвесной скале. Вскоре сарай был доверху заполнен дровами. Благодаря регулярной охоте в распоряжении колонии имелось в большом количестве соленое и копченое мясо агути и водосвинок. Более того, птичий двор пополнился различными представителями семейства куриных, которые постоянно выручали колонию во время сезона дождей.
В южных скалах было поймано множество морских черепах, тщательно законсервированное мясо которых могло в будущем пойти на приготовление великолепных супов. Постоянно умножались и запасы саго. Саго, превратившись в хлеб, галеты и пирожные, представляло собой прекрасную пищу. А миссис Клифтон была непревзойденной кулинаркой. Таким образом, проблема зимнего питания была более или менее решена.
Что касается одежды, то этот вопрос больше не беспокоил миссис Клифтон. Благодаря заботам дядюшки Робинзона меховых шкур вполне хватало. Кроме того, миссис Клифтон уже сшила и утеплила одежду всех размеров. С обувью дела обстояли подобным же образом. Дядюшка Робинзон ловко смастерил башмаки из дерева, очень удобные для дождливой и снежной погоды. К некоторым башмакам он приладил высокие голенища, что сделало их незаменимыми для охоты в болотистых местах после наступления холодов, когда водоплавающая дичь улетела с севера острова. Что касается шляп, шапок и фуражек, то тут на помощь колонистам пришел калан. Шкуры каланов идеально подходили для этих целей. Вероятно, животные укрывались в этой части Тихого океана, и дети застали их врасплох среди скал на юге-западе острова.
Однако надо отметить, что мечта дядюшки Робинзона подарить мистеру Клифтону добротную шубу из медвежьей шкуры так и оставалась неосуществленной. Медвежьи следы попадались очень часто, но сами звери не показывались на глаза. Колонисты видели их следы главным образом на южной стороне озера. Не возникал сомнений, что животные приходили к озеру на водопой и ловить рыбу. Дядюшка Робинзон решил прибегнуть к единственному способу, который мог бы помочь поймать одного из этих лесных великанов. С помощью Марка, которого моряк посвятил в свой план, дядюшка вырыл глубокую яму шириной в десять — двенадцать футов и тщательно замаскировал ее ветками. Способ был, конечно, примитивным, но дядюшка Робинзон не мог действовать иначе, ведь у него не было подходящего ружья, чтобы сразиться с медведем один на один. Поэтому приходилось уповать на случай, который в одну из темных ночей помог бы какому-нибудь медведю свалиться в яму. Вот почему каждое утро под тем или иным предлогом дядюшка Робинзон и Марк отправлялись осматривать яму, но она, к сожалению, по-прежнему оставалась пустой.
Занимаясь различными делами, дядюшка Робинзон не забывал воспитывать своего орангутана. Впрочем, он имел дело с животным, обладавшим исключительной сообразительностью. Юп смело и ловко управлялся со всей черной домашней работой. Дядюшка Робинзон питал к нему огромное расположение, а произошедший, в сущности незначительный, эпизод еще больше укрепил их дружбу. Однажды дядюшка Робинзон увидел, как дядюшка Юп курил его трубку, да-да, его собственную трубку, сделанную из клешни омара! Видно было, что курение доставляло орангутану величайшее наслаждение. Обуреваемый восхищением и восторгом, дядюшка Робинзон бросился к Клифтону и рассказал об увиденном. Однако эта новость ничуть не удивила инженера. Он подтвердил, что знает несколько случаев, когда курение входило в привычку у некоторых обезьян. С этого дня у дядюшки Юпа появилась собственная трубка. Она лежала в его хижине рядом с запасом табака. Дядюшка Юп сам набивал трубку, раскуривал от горящего уголька и курил, испытывая настоящее блаженство. Более того, дядюшка Робинзон каждое утро приносил орангутану стаканчик перебродившего кокосового напитка. Миссис Клифтон очень боялась, как бы у Юпа не вошло в привычку употреблять алкоголь, однако дядюшка Робинзон неизменно отвечал ей:
— Не беспокойтесь, мадам. Эта обезьяна получила хорошее воспитание, и она никогда не превратится в пьянчужку.
Весь сентябрь стояла хорошая погода. Не было ни дождя, ни ветра. По утрам и вечерам дул легкий бриз, приносивший свежую прохладу. Позолоченные осенью листья стали опадать с деревьев. Однако еще ничто не предвещало наступления холодов, и поэтому утром 29 сентября вся семья была удивлена, услышав, как Джек, вышедший из пещеры, закричал:
— Роберт! Марк! Выходите скорей! Выпал снег! Ну и повеселимся же мы!
При этих словах все выбежали наружу. Однако снега не было ни около пещеры, ни у моря. Роберт стал смеяться над Джеком, но тот показал на островок, сплошь покрытый белоснежным ковром.
— Странно, очень странно, — удивился мистер Клифтон.
Действительно, выпадение снега в это время года и в тот момент, когда яркое солнце поднималось над горизонтом, не поддавалось логическому объяснению.
— Прекрасно! — закричал дядюшка Робинзон. — Мы находимся на удивительном острове.
— Надо непременно посмотреть, что это такое, — сказал Клифтон.
— Давайте возьмем шлюпку и отправимся туда, — предложил Марк.
Это было делом одной минуты. Несколько взмахов веслами, и шлюпка приблизилась к островку. В тот самый момент, когда ее нос ударился о берег, так называемый снег взмыл ввысь и, словно гигантское облако, закрыл на несколько мгновений солнечный свет. Снег оказался не чем иным, как несметной стаей белых птиц, названия которых Клифтон не знал. Птицы вскоре исчезли в высоком небе.
Между тем приближался сезон дождей. Дни становились короче и короче. Было уже начало октября. День теперь длился всего десять часов, а ночь — четырнадцать. Прошло время, когда можно было на шлюпке обогнуть остров, о чем подумывал Клифтон. Вот-вот начнут дуть обычные для осеннего равноденствия порывистые ветра, а море станет часто штормить. Бурные волны либо выбросят легкое суденышко на скалы, либо унесут в открытое море. Пришлось отложить это мероприятие на следующий год.
Вечера стали длиннее. Солнце садилось в половине шестого. Семья коротала вечера в пещере, предаваясь беседам и делясь друг с другом знаниями. Колонисты строили планы на будущее — ведь они уже вполне освоились на своем острове.
В эти долгие предзимние вечера Клифтона мучил вопрос, как осветить пещеру. Ведь никому не хотелось ложиться спать при наступлении сумерек. Поэтому инженер попросил миссис Клифтон перетапливать животный жир в сало и бережно хранить его. Однако сало содержало в себе различные примеси. У колонистов не было серной кислоты, поэтому очистить сало и удалить из него влагу представлялось невозможным. Тем не менее другого выхода не существовало. Пришлось довольствоваться имевшимся салом. Из волокон кокосовой пальмы Клифтон сделал толстый фитиль и продел его в куски сала. Получились своеобразные свечи, которые, правда, оплывали и трещали, но все-таки горели. Они давали слабый свет, освещая только стол, за которым собиралась вся семья. На следующий год Клифтон планировал применить другой способ освещения, более совершенный. Сало должно было уступить место растительному маслу. «Мы живем в ожидании газа», как любил повторять дядюшка Робинзон, который никогда ни в чем не сомневался.
