Но ведь недостаточно принять столь важное решение, нужно добиться согласия сержанта Марсьяля. А если он не согласится? Если он воспротивится осуществлению того, что Жанна считала своим долгом? Ведь впереди были тяготы дальней дороги, сотни опасностей, несколько тысяч километров пути! Девушка, отправляющаяся в столь опасное путешествие... в сопровождении старого солдата... Ведь конечно же он не отпустит ее одну...
— И все-таки мой добрый Марсьяль вынужден был согласиться, — сказала Жанна, завершая рассказ, который открыл молодым людям тайну ее прошлого. — Да, он согласился. — И она ласково взглянула на сержанта. — Что тебе оставалось делать, мой милый ворчун?
— И у меня есть все основания раскаиваться, — ответил Марсьяль, — потому что несмотря на все предосторожности...
— Наш секрет все-таки открыт! — улыбаясь, договорила за него девушка. — И я тебе больше не племянник... а ты мне не дядя! Месье Эллок и месье Патерн никому ничего не скажут... Не правда ли, месье Эллок?
— Никому, мадемуазель.
— Никаких мадемуазель, месье Эллок, — поспешила поправить его Жанна. — Если вы привыкнете так ко мне обращаться, вы обязательно себя выдадите... Нет! Жан, просто Жан!
— Хорошо, просто Жан, и даже наш дорогой Жан — для разнообразия, — согласился Жермен Патерн.
— Теперь вы понимаете, месье Эллок, чего требовал мой добрый Марсьяль... Он стал моим дядей, а я его племянником... Я надела мужской костюм, остригла волосы и вот в таком виде отправилась из Сен-Назера в Каракас. По-испански я говорю как на родном языке, что могло быть весьма полезно во время путешествия. И вот я в этом городке, в Сан-Фернандо!.. Потом, когда я найду отца, мы вернемся в Европу через Гаванну... Я очень хочу, чтобы он познакомился с людьми, заменившими мне семью и которым мы оба стольким обязаны!
В глазах Жанны блеснули слезы. Но она справилась со своим волнением и добавила:
— Нет, дядюшка, не надо огорчаться, что наш секрет раскрыт... Господь этого хотел, как Он хотел, чтобы двое соотечественников, двое преданных друзей повстречались нам на пути. И я благодарю вас от всей души от имени моего отца за то, что вы уже сделали, и за то, что вы решили сделать!
Она протянула руки молодым людям, и те ответили ей сердечным рукопожатием.
На следующий день молодые люди, сержант Марсьяль и Жан — мы будем так называть Жанну, пока этого требуют обстоятельства, — попрощались с господином Мигелем, господином Фелипе и господином Баринасом, которые готовились приступить к изучению притоков Атабапо и Гуавьяре. Путешествие юноши в верховья Ориноко, пусть даже и в сопровождении соотечественников, внушало всем троим живейшие опасения. Пожелав отъезжающим доброго пути, господин Мигель добавил:
— Если мы, мои спутники и я, не сможем прийти к единому решению, то, возможно, на обратном пути, мое дорогое дитя, вы еще застанете нас здесь.
Попрощавшись с губернатором Сан-Фернандо, который дал им рекомендательные письма к алькальдам наиболее крупных селений, расположенных в верхнем течении Ориноко, с господином Мирабалем, нежно обнявшим Жана на прощание, Жак Эллок, Жермен Патерн, Жан и сержант Марсьяль наконец-то сели в свои пироги.
Жители городка вышли проводить их. Послышались крики: «Виват!», когда обе пироги отчалили от левого берега реки. Обогнув утесы, возвышающиеся в месте слияния Атабапо и Гуавьяре, они вышли на просторы Ориноко и двинулись на восток вверх по течению.
Экипажи «Гальинеты» и «Мориче» остались прежними, и командовать ими продолжали Парчаль и Вальдес. Жаку Эллоку и Жермену Патерну не нужно было заключать никаких новых соглашений с Парчалем, так как наняты они были на неограниченное время, и этим славным людям было совершенно безразлично — плыть вверх по Ориноко или по одному из ее притоков, коль скоро при любых условиях им был обеспечен хороший заработок. А с Вальдесом пришлось заключить новый контракт, потому что согласно первоначальной договоренности индеец должен был доставить сержанта Марсьяля и его племянника в Сан-Фернандо, а дальнейший маршрут зависел от сведений, которые они там получат.
Вальдес сам был родом из Сан-Фернандо, а потому, расставшись с сержантом Марсьялем, рассчитывал отправиться вниз по реке с другими пассажирами, будь то торговцы или путешественники.
Сержант Марсьяль и Жан были очень довольны усердием и ловкостью Вальдеса, и им хотелось, чтобы он остался капитаном «Гальинеты», ибо вторая часть пути сулила быть гораздо более сложной. А потому они предложили ему продолжить с ними путешествие вверх по Ориноко. Вальдес охотно согласился. Однако из девяти человек экипажа ему удалось сохранить только пятерых, четверо других собирались заняться сбором каучука, что давало им гораздо большую прибыль. Вальдес, к счастью, нашел им замену, наняв трех индейцев и одного испанца.
Эти индейцы, принадлежавшие к племенам, живущим в восточной части Венесуэлы, — очень ловкие матросы, а кроме того, они прекрасно знают верхнее течение Ориноко на сотни километров от Сан-Фернандо.
Испанец же, некий Хоррес, прибывший в Сан-Фернандо недели две назад, как раз искал возможности добраться до Санта-Хуаны, где, как он надеялся, отец Эсперанте не откажется взять его на службу в миссию. А потому, узнав о намерении сына полковника де Кермора отправиться в Санта-Хуану и о цели этого путешествия, Хоррес поспешил предложить свои услуги. Вальдес, которому как раз не хватало одного матроса, принял его предложение. Этот испанец производил впечатление человека неглупого, хотя резкие черты лица и горящий мрачным огнем взгляд не слишком располагали в его пользу. Впрочем, он был молчалив и необщителен.
Капитанам обеих пирог уже случалось подниматься по Рио-Мавака, одному из левых притоков Ориноко, протекающему в трехстах пятидесяти километрах от массива Парима, где рождается великая венесуэльская река.
Как известно, в верхнем течении Ориноко используются обычно более легкие пироги, чем в ее среднем течении. Однако скромные размеры «Гальинеты» и «Мориче» делали их пригодными для такого рода плавания. Корпус и днище у них были тщательно отремонтированы, и лодки находились в прекрасном состоянии. В октябре уровень воды в реке еще не опускается до нижней отметки, и можно продолжать плавание на лодках с таким водоизмещением, как у «Гальинеты» и «Мориче». Лучше было не заменять их на другие, так как за два месяца плавания пассажиры очень привыкли к своим пирогам.
В то время, когда господин Шафанжон совершал свое удивительное путешествие, в его распоряжении была лишь весьма неточная карта Кольдаци, в которую французский исследователь внес множество исправлений. Так что наши путешественники уже будут пользоваться картой, составленной господином Шафанжоном.
