«Одно из препятствий к изучению рыб — это количество снаряжения, которое приходится таскать для того, чтобы поймать рыбу и сохранить ее, поскольку в тропиках она портится очень быстро. Многие бразильцы были искусными рыбаками, и рыбная ловля им очень нравилась, но, пробираясь через кусты, они очень шумели, если сравнивать их в этом с американскими индейцами, с которыми я работала в Гайане. Физически эта работа была тяжелой, поскольку нам приходилось импровизировать и даже устанавливать жаберную сеть вплавь (из-за отсутствия хоть какой-нибудь лодки), соблюдая осторожность, поскольку я очень хорошо знала, на что способны электрические угри и пираньи. Однако вода во многих местах была прозрачной, и через очки с полароидными стеклами можно было наблюдать рыбу и оценивать количество ее в реке, перед тем как мы пытались поймать ее».
За два месяца Макконнел собрала от 50 до 100 видов рыб. Для более точного определения количества потребуется много времени, но, как полагают, почти половина собранных видов была неизвестна науке. Некоторые группы рыб необходимо будет направить различным экспертам для более детального исследования. Она предполагала (исходя из своего опыта в Гайане), что обнаружит 200–300 видов, и была удивлена, найдя в районе базового лагеря всего около десятка. Однако в качестве компенсации около 50 видов выловили в Риу-дас-Мортис у Шавантины и около 20–30 — в Суя-Мису. Ручьи в районе базового лагеря, хотя и были постоянными из-за нехватки кислорода, представляли суровое местообитание. Самые распространенные в этих ручьях насекомоядные рыбы Aequidens, Hoploerythrinus и панцирный сомик (Callichthyss) были достаточно выносливыми, чтобы жить вне воды несколько часов.
Когда Макконнел находилась в Бразилии в конце сезона дождей (март — май), ни одна из рыб не нерестилась. Состояние гонад показывало, что большинство видов должно начать икрометание в начале сезона дождей и что сухой сезон представляет собой «психологическую зиму», на протяжении которой рыбы кормятся плохо и растут медленно. Поэтому конец сезона дождей представлял собой хорошее время для изучения сравнительной экологии родственных видов и общности их привычек в отношении корма. Так, например, различные виды рода Creatochanes часто вылавливались в одном месте, что указывало на наличие конкуренции за одним и тем же видом корма в сезон максимального давления, обусловленного плотностью популяции. Интересная особенность тропиков состоит не в изобилии разных видов, а в сосуществовании сходных и родственных видов в одной и той же нише и в одно время. Были ли в действительности еще такие же ниши, как обнаруженные нами? Или было больше пищи? Или между видами существует большая толерантность, которая маловероятна в более высоких широтах?
Рыболовы Англии, привыкшие просиживать целыми днями, не поймав ни рыбки, были бы изумлены изобилием рыбы в Южной Америке. Так, Розмари Макконнел и три сопровождавших ее бразильца из лагеря нашли одно озеро, в котором, вероятно, никто ранее не рыбачил, за исключением, возможно, индейцев в прошлом. За три часа (причем наживка схватывалась почти моментально, как только был заброшен крючок) они поймали сорок одну Aequidens, четырнадцать Hoploerythrinus, одну Hoplias, шесть Leporinus, три Crenicichea, две Acestrorhynchus и одну Moenkhausia. Они видели несколько Metynnis или Myleus, но их не поймали. Общий вес улова составлял пять килограммов.
Каждого нового члена экспедиции потчевали — особенно когда он отправлялся к излюбленному месту купания на Риу-дас-Мортис — рассказами о рыбе, которая энергично влезала в любое доступное отверстие тела. Розмари Макконнел действительно поймала у берега эту рыбу, которая по-португальски называется candiru, она относится к семейству насекомоядных, Vandelia. Они обычно паразитируют на жабрах рыб, и у них действительно по бокам головы имеются шипы. К счастью, из участников экспедиции никто не пострадал от candiru.
Во время пребывания экспедиции в Мату-Гросу мы собирали также коллекции растений. Было составлено четыре отдельные крупные коллекции. Дэвид Филкокс собрал 2000 номеров, Рей Харли — 1500, Джим Раттер и Дэвид Гиффорд — тоже 2000, а Джордж Арджент и Пол Ричардс — еще 1000. Здесь следует сразу сказать, что хотя и принято говорить «номер», но не следует думать, что каждый номер обязательно соответствует отдельному виду. Растение может только походить на новый вид и заслужить новый «номер», а потом оказаться таким же, как одно из собранных ранее. Короче говоря, учитывая наличие дубликатов и то, что работали четыре группы, хотя в основном в разных районах и в различные сезоны, 6500 номеров не будут представлять 6500 различных видов. Вместе с другими небольшими коллекциями (часть которых была собрана бразильскими учеными) общее число номеров достигло поражающей цифры — 8000.
Дэвид Филкокс пишет в своем отчете:
«Из общего количества примерно 8000 номеров собранных растений к настоящему времени около 1000 были критически исследованы и получили названия, причем все эти растения, видимо, неизвестны науке».
Перед началом этой работы мы понимали, что любая коллекция, собранная в этой местности, представляет ценность и интерес для ботаников всего мира. В Мату-Гросу сбор коллекций ранее, конечно, проводился, но территория, охваченная экспедицией, была прежде не затронута ботаниками. Это обстоятельство стало очевидным тогда, когда начались таксономические исследования и определение наименований растений.
«Другой аспект, представляющий еще более значительный интерес, заключается в том, что мы первыми смогли отметить тенденцию к распространению ряда растений в южном направлении, ранее не отмечавшуюся южнее бассейна Амазонки».
Ввиду того что другие научные учреждения Англии хотело иметь образцы, а Бразилия желала, чтобы образцы из английской коллекции остались в стране, ботаники собирали по десять экземпляров каждого «номера». Вследствие этого сбор, нумерация, прессование и сушка десяти экземпляров каждого из 8000 номеров представляли собой значительно более трудоемкую работу, чем можно было бы предполагать вначале. В качестве сравнения укажем, что ботаник в Англии не сможет собрать 8000 номеров, поскольку на Британских островах за все время было собрано всего лишь около 1500 видов.
Получит ли какое-нибудь из этих новых растений Бразилии промышленное значение? Возможно, да, а возможно, и нет, однако список полезных растений, уже пришедших к нам из Нового Света, весьма велик. Картофель и табак пришли к нам давно, но это только два наименования из очень обширного ассортимента. Он включает ананасы, земляной орех, бразильский орех (они, к сожалению, не росли в окрестностях базового лагеря), орехи кэшью, хинин, кокаин, каучук, томаты, дынное дерево (mamão), какао, кассава (маниока), кураре (смесь нескольких растений), арроурут, кукуруза (или маис, представляющий большую загадку, так как не было найдено ни одного дикого вида, сходного с кукурузой), анона, гвяковая смола (используется в медицине), кора жестера, ипекакуана и ваниль. Наоборот, основная культура Бразилии — кофе — прибыла в нее из Аравии, а его родина — Африка.
