— Да, мы голодаем. Иногда большую часть года. Бывают дни, когда в доме нет ни горстки риса, даже для детей. Мой отец, — продолжает Рао, — имел шесть акров земли. Этого было достаточно, чтобы прокормить нашу семью. Но после женитьбы я выделился. Мне, как одному из старших сыновей, по закону о наследстве отошло два с половиной акра. Пол-акра пришлось продать, чтобы заплатить за образование сына.
Таким образом, вся система помещичьей эксплуатации и вековых традиций, бытующих в индийской деревне, ведет медленно, но неуклонно к дроблению крестьянских наделов, к обезземеливанию крестьян.
На одной из узких улиц колонии к нам подошла немолодая женщина. В ее черных волосах уже пробивалась седина.
— Меня зовут Коттама. Зайдите, посмотрите, как мы живем, — сказала она.
Мы вошли в тесную хижину. Пять детей Коттамы сидели в темной комнате на полу, на полуистертой циновке. Старшей из них было девять лет.
— У нас совсем нет земли, — начала женщина. — Мне и мужу приходится работать на полях помещика или богатых крестьян. Но и такую работу не всегда удается получить. Всего мы работаем два-три месяца в году. Я получаю 10–12 ан в день, мой муж — 1,5–2 рупии. Этого, конечно, не хватает семье, и мы часто голодаем. Нам приходится нередко обращаться к ростовщику. У меня 400 рупий долга. Это большая сумма, и я не знаю, когда сумею расплатиться.
Ростовщическая эксплуатация — большое зло индийской деревни. До сих пор, особенно в тех деревнях, где нет кооперативных банков, ростовщик — единственный, кто может предоставить крестьянину кредит. В Ванукуре, где подавляющее, большинство крестьян безземельные, ростовщики имеют богатое поле для жатвы. В деревне пять помещиков занимаются ростовщичеством. Кроме них, есть три человека, для которых доход от ростовщических операций является основным. Как правило, ростовщик взимает 12 процентов годовых, или одну рупию со ста в месяц. Обычно к помощи ростовщика прибегают все крестьяне, имеющие наделы менее пяти акров. Практически это означает, что только несколько семей в деревне свободны от долговой кабалы, а остальные зависят от ростовщиков.
Мне удалось посетить дом деревенского ростовщика. Каменное двухэтажное строение скрывалось в тени густого сада. За высоким забором залаяло несколько собак. Минуя служебные постройки, мы вошли в дом. Первый этаж, оборудованный под контору, был завален мешками с зерном. Сам хозяин, с лоснящимся одутловатым лицом, земледелием не занимался. На его взгляд, это ненужное занятие. Зерно и так текло в его дом, вырванное в виде процентов изо рта голодных крестьян. Зерна было более чем достаточно, а способ добычи его не смущал ростовщика.
Восемь акров — необходимый размер земельного надела в Ванукуре для сносного существования семьи. Однако владельцев таких участков в деревне немного. Сункару Веякату Субайе принадлежит такой надел. Земля приносит ему 1600 рупий ежегодно.
— Я бы мог иметь больше денег, — говорит Субайя.
— В чем же дело?
— Старая история. Моя земля расположена в четырех местах, и в каждом из этих кусочков по два акра. Ничего не поделаешь… Конечно, один надел в восемь акров доходнее четырех по два акра.
Как правило, большинство крестьянской земли в деревне разбито на мелкие полосы, которые разбросаны в самых разных местах. Некоторые полосы доходят до четверти, а то и шестой части акра. Естественно, что доходность участков значительно снижается из-за чересполосицы. Последняя препятствует также введению прогрессивных методов культивации. Зажиточный крестьянин Рави Венкатрама имеет двадцать акров земли. Надел приносит ему 5 тысяч рупий ежегодно. Добиваясь более высокого дохода, Венкатрама использовал искусственные удобрения, применял новые методы культивации. Однако решающий перелом не наступил.
— Все дело в машинах, — говорит он. — Я бы мог их арендовать. Но мой надел разбросан кусками по всему полю, и таких полос шесть. А машины не смогут работать на таких мелких участках.
Аграрные реформы, проводимые сейчас в штате, еще мало коснулись деревни Ванукур. Был издан закон о консолидации земельных владений, однако большинство крестьян в деревне о нем ничего не слыхало. Местные власти не спешат кончать с разбросанностью крестьянских наделов. До сих пор в Южной Андхре не решен вопрос об ограничении помещичьих участков. Помещики же, прослышав о том, что такое ограничение было принято в некоторых районах штата, в частности в Телингане, приняли свои контрмеры. Так, одни из них разделили формально свои земли между родственниками и детьми. Тем самым они застраховали себя на будущее от конфискации всякого рода излишков. Другие поступили иначе. В последние годы, согласно новому аграрному законодательству, многие бесправные арендаторы получили права защищенной аренды. Эта категория арендаторов могла выкупить у помещика арендуемый участок. Тем не менее такой возможностью в деревне смогли воспользоваться только несколько семей зажиточных крестьян. Остальных арендаторов помещики явочным порядком согнали с арендуемой земли. Эта часть помещиков использует сейчас только труд наемных поденщиков.
Однако в деревне Ванукур большая часть крестьянских семей — безземельные. Многие из них не могут существовать без арендуемых участков. В результате такого рода обстоятельств в деревне появился новый тип арендных отношений. Помещик официально не сдает крестьянину землю в аренду. Но первый настолько «добр», что предоставляет своему бывшему арендатору участок земли во временное пользование. Это — «взаимопомощь», говорит помещик. Разумеется, письменный договор не заключается. Существует только устная договоренность. Размер ренты в таких случаях устанавливается не согласно аграрному законодательству Республики, а в соответствии с желанием помещика или на основе обычаев и традиций, издревле бытовавших в деревне. В Ванукуре такая рента, как правило, составляет две трети урожая. Столь крупная доля урожая отбиралась у арендатора помещиком и в колониальный период. Практически крестьянин с правами защищенной аренды оказывается опять-таки в положении бесправного арендатора. Закон пока еще бессилен против такого рода помещичьего произвола. Вот, например, безземельный Аявара Суббайя. Он арендует таким образом у помещика треть акра. Участок приносит ему ежегодно 500 рупий. Из них он должен выплачивать землевладельцу 400 рупий. Яростное сопротивление помещиков сужает, а иногда и сводит на нет действие аграрных реформ в деревне.
Правда, экономические позиции некоторых крестьян в Ванукуре в последнее время улучшились. Это относится в первую очередь к той незначительной прослойке деревенских богатеев, которые смогли прикупить землю. Некоторые из них к тому же являются обладателями так называемого «коммерческого» урожая. Пан и перец пользуются повышенным спросом на рынке. Рост цен на эти культуры принес крестьянам значительное увеличение в годовом доходе.
