Между тем туман накрыл «Красина». Чухновцы, полетев к кораблю, не нашли его.
Целый час ушел на поиски подходящего ледяного поля. Горючее подошло к концу. Необходимо было идти на посадку. Еще несколько мгновений — и лыжи самолета коснулись снежной поверхности обширного ледяного поля.
Раздался зловещий треск. Самолет накренился набок и резко остановился.
Первым выскочил из кабины Шелагин. Шасси самолета были снесены. Два винта крайних моторов превратились в жалкие щепки. «ЮГ-1» врезался в ледяной торос в глубине покрытого льдом залива. В миле от поврежденного самолета чернел скалистый обледенелый берег.
Последним из самолета вылезал кинооператор.
Он был убежден, что сели вблизи корабля.
— Позвольте, а где же «Красин»?
Он недоумевал. Тогда ему объяснили, что произошло. Оператор пришел в отчаяние.
— Успокойтесь, Вилли. Мы сообщим «Красину», что он может, не тревожась о нас, идти к группе Мальмгрена и группе Вильери. Прежде всего надо спасать тех, кого мы разыскивали. Их положение опаснее нашего.
Но Вилли не успокаивался.
— Товарищи! Да ведь я только затем и отправился в Арктику, чтоб заснять спасение экипажа дирижабля «Италия»! Все пропало! Мое участие в экспедиции теперь ни к чему!
Вилли бегал, хватался за голову. Все было напрасно. Помочь бедному кинооператору никто не мог.
Алексеев налаживал работу радиостанции, искал позывные нашего корабля. Чухновский диктовал ему рапорт. Потом подсчитали продовольственные запасы. Докладывал Джонни Страубе.
— У нас имеется семь килограммов сахара, семь килограммов шоколада, пятнадцать килограммов галет, двенадцать банок мясных консервов, пятнадцать банок сгущенного молока, полкилограмма кофе, четыре килограмма сливочного масла и килограмм сушеных грибов. Всё!
— Мы забыли взять соль! — ужаснулся Шелагин.
— М-да, соль забыли. Папирос тоже у нас маловато. Впрочем… — Весельчак Страубе сунул руку в карман и вытащил пачку денег: — Товарищи! Двести рублей наличными! Мы обеспечены!
Шутка Страубе развеселила приунывших было чухновцев.
Кроме запасов, которых, по расчету Чухновского, могло хватить на две недели, в самолете оказалась винтовка с пятьюдесятью патронами и… примус. Сообщив «Красину» о своей судьбе и определив место посадки, экипаж самолета принялся за изготовление первого ужина. На примусе разогрели мясные консервы, смешав их с талой водой. Однако мясная похлебка не утолила голод, и чухновцы накинулись на сгущенное молоко.
— Э, нет, это не дело, товарищи! — вмешался Чухновский. — Если мы не будем сдерживать свой аппетит, нам не хватит наших запасов.
— Запасы надо пополнить, — предложил Страубе. — Если деньги не могут помочь, то винтовка, вероятно, что-нибудь сможет!
Он вызвался пойти попытать счастья.
— Вилли, вы пойдете со мной. Захватите финский нож и обойму патронов.
Около мили им пришлось шагать по крепкому льду берегового припая, обходя редкие и невысокие торосы. Еще не добравшись до скал, они увидали оленя. Он был большой, серый, стоял, широко расставив тонкие ноги и высоко подняв продолговатую голову, украшенную ветвями рогов. Джонни дернул кинооператора за рукав, и оба упали в глубокий снег. Олень, не замечая их, направился к берегу. Он меланхолически побрел в обледенелое ущелье, время от времени останавливаясь и разгребая ногами снег. Страубе и Блувштейн ползли за ним с подветренной стороны. Когда животное повернулось боком к охотникам, Страубе выстрелил. Олень удивленно остановился. Пуля, не долетев до него, шлепнулась в снег. Страубе выстрелил снова и опять не попал. Олень дернулся, высоко подбросил задние ноги и, закинув на спину пышные ветви рогов, бросился в глубь ущелья. Охотники вскочили на ноги. Страубе, досадуя, стрелял по убегавшей мишени. Только после восьмого выстрела олень свалился на камни.
Проваливаясь по грудь в снег, Страубе и Блувштейн побежали по краю ущелья, взбираясь на склоны. Тогда серый олень мотнул головой и, припадая на раненую ногу, начал взбираться вверх по склону ущелья.
Блувштейн выхватил винтовку из рук своего спутника и выстрелил, зажмурив глаза.
Выстрел кинооператора, сделанный на авось, вслепую, оказался самым удачным из всех. Олень тяжело повалился на правый бок, завертел головой, стал бить рогами о камни, но подняться не смог. Когда охотники подошли к нему, зверь не дышал.
Страубе попробовал приподнять тушу.
— Э, нет, вдвоем не дотащим. Придется одному остаться стеречь, а другому сходить за подмогой.
— А не лучше ли нам вместе сходить за подмогой?
Вилли не прельщало тащиться одному несколько миль в местах, где легко можно встретить белого медведя. Но так же неприятно одному дежурить возле оленя на обледенелой скале.
— Мы не можем идти вдвоем. Если оставить оленя здесь, то его за час расклюют птицы. Итак, выбирайте — остаетесь или отправляетесь за подмогой?
Вилли предпочел остаться. Как только Страубе скрылся за поворотом ущелья, кинематографисту пришлось перейти в оборону от птиц. Сотни их с пронзительными криками носились над его головой и бесстрашно опускались на рога и спину мертвого красавца.
Вилли устал отгонять птиц прикладом винтовки.
Часа через два, когда ему уже начинало казаться, что товарищи его не нашли и придется ему погибать, в ущелье показался другой олень. Блувштейн поднял винтовку: выстрелил последним зарядом. Олень покачнулся и упал на передние ноги, уткнувшись рогами в снег. Задние ноги его начали медленно и тяжело сгибаться.
Вилли, не веря своим глазам, почти скатился по склону вниз. Минуту спустя он стоял над убитым оленем.
Часа через два в ущелье появились Страубе и Шелагин.
Летчики остановились в изумлении.
— Второй олень? Вилли, да вы великий охотник!
— Молодец! — похвалил Шелагин.
Великий охотник вздохнул:
— Я измучен, товарищи.
Он старался не смотреть на снег, окрашенный кровью.
Однако нечего делать! Пришлось всем троим взяться за свежевание двух убитых оленей. Вилли отчаянно отгонял птиц прикладом винтовки, но это их мало отпугивало. Из всего путешествия на камни Кап-Вреде самым мучительным оказалась борьба с голодным и прожорливым крылатым населением обледенелого мыса.
Наконец-то оба оленя были ободраны. Шелагин вырезал из обеих туш лучшие куски, и все трое понесли к своему самолету запасы мяса, срезанные рога одного из оленей и обе шкуры.
Оленье мясо — вкуснейшая пища, когда его готовят с солью. Увы, соль забыли на «Красине». Страубе предложил проварить мясо в соленой морской воде. Из ближайшей трещины во льду зачерпнули жестянкой воду и сварили мясной суп на воде Северного Ледовитого океана. Это не было вкусно, слегка горчило. Но запасы вполне обеспечивали чухновцев пищей. Мяса оказалось так много, что чухновцы за пять дней не успели использовать и половины.
