Грунтовая дорога шла вдоль по долине реки Мургаб. Долина, ближе к реке, поросла травой, которая тут объект сенокоса. Раз в несколько километров встречались домики или юрты местных жителей. Если заходить в каждый, можно никуда не дойти, т. к. каждый мечтает накормить, поговорить и вспомнить золотые годы СССР. Тогда, по словам местных, Мургаб был «на московском снабжении», и всё, что можно было купить в Москве, продавалось и в Мургабе, у всех была работа и зарплата. Даже жители Оша, якобы, ездили в Мургаб за покупками (!). В 1991 всё развалили, и ещё из-за гражданской войны в Таджикистане прекратился завоз. 10 лет памирцев кормил Ага-Хан гуманитарной помощью (мука, жир и др.), но объёмы её всё уменьшались, чтобы жители привыкли себя обеспечивать сами. И теперь Мургабский район производит только баранов, яков + продукты внутреннего потребления (молочные). Даже картошку и овощи возят из Оша, и стоит она тут 1 доллар за килограмм.
И хотя почти ничего тут нет, голые горы и редко где трава, — памирцы умудряются сохранить радушие и щедрость ко всем гостям, местным и прочим.
В одном месте осуществили самое высокогорное купание. Там, где река делает изгиб, нашлось довольно глубокое место. Там и искупались (на 3600 м). Только ветер не дал долго загорать. Вода была не очень холодная, даже теплее, чем на Хубс-Угле.
Пообедав три раза, дотащились на закате до селища Гумбез. По сути, это не селище, а три двора. Пасутся яки. Навстречу нам вышел памирец, 35-ти лет, отличающийся тем, что в ухе у него была длинная серебряная серьга. Повёл нас в дом.
Тут мы совсем удивились. Дело в том, что этот памирец от всех прочих отличался. Хорошо знал русский язык, всё понимал, во всё «врубался», шутил, вообще был такой сообразительный, чего нельзя было ожидать от пастуха, живущего безвылазно на 3700–4000 метрах над уровнем моря, среди гор, не имея телевизора, света, радио, газет и других связей с внешней реальностью. Некоторые наши свойства, для памирцев чудные и непонятные (например, наливать чай в тарелку из-под каши), он сразу понял и веселился от души. Мы подарили ему книгу «От -50 до +50» и «ПВП».
Вместе с хозяином жил его брат (31 год), жена и дети в неопределённом количестве. Жили они тут и зимой, когда температура падает до -45 и даже -50 гр. Отопление — кизяками. Яки всё время гадят, и на пастбище, и в загоне. Когда они в загоне, дерьмо трамбуют, потом режут на кирпичи лопатой и сушат. Также в топливо идут корешки травы-колючки. Продуктами являются ячье молоко, масло, сметана, кефир и другие ячьи продукты. Мы сварили на печи невиданный тут продукт — овсяную кашу с изюмом, т. к. ячьи продукты нас уже утомили, а у меня бурчал в животе утренний перекисленный кефир.
Мужик устроил нам супер-гостеприимство, так что мы даже сперва подумали, а не платное ли оно. Но это был просто такой сообразительный и классный мужик.
Дома здесь — типовые кубики, вероятно из глины, внутри — никакой мебели, ковры, как и в любом восточном доме. Есть две или три комнаты, в одной спят женщины и дети, в другой — мы, на хозяйских тюфяках, утеплившись спальниками. В углу комнаты — печка, её топят кизяками и колючими корешками. Освещения нет. Умываться и за водой — на речку. На улице вечером ветренно, холодно, звёзды торчат. Редко у кого в окошке чуть мерцает свет: значит, в доме включена керосиновая лампа.
Наутро надо было идти на перевал Гумбезкол и выйти в другую долину. Хозяин сказал нам, что незадолго до нас этот маршрут (в противоположном направлении) прошли какие-то итальянцы. Их, правда, подвезли к началу перевала и забрали с финиша на машине. Я понял, что раз иностранцы прошли, так и мы пройдём. Но были и другие мнения.
— Иностранцы тоже разные бывают, — заметил Длиннюк.
— Я вообще не собираюсь идти сегодня на перевал. Переночую под перевалом, а завтра пойду уже наверх, — ворчала Марианна.
Марианна оказалась самым экипированным членом экспедиции. Она приехала в Ош из горного похода, в каковом походе исполняла должность ремонтника. У неё были всякие таблетки, крем от солнца, ремнабор и газовая горелка. Газовый баллон нам подарили накануне отъезда альпинисты, спустившиеся с пика ВИЛ (не сумевшие долезть). А вообще туристический газ продают в Оше лишь в нескольких местах по сверх-цене 8 долларов за баллончик. Марианна мазалась кремом от солнца и была белая, как Снегурочка. А я решил без крема, и потом нос у меня облез. В общем, Марианна не хотела утром вставать, и вообще ворчала, что каждый день будим слишком рано.
— Заночую под перевалом.
— Дурная идея. Там ветер и холодно. Лучше пройдём перевал и спустимся в долину, где есть население!
Утром в восемь утра вышли с Гумбеза вверх по ущелью по тропе. Нас предупредили, что в двух часах пути выше есть юрта. Тропа вполне пологая, даже видны следы машины, которая наверное несколько раз в год ездит из Мургаба в юрту наверх и забирает избыточные плоды животноводства. Заблудиться до юрты негде, идёшь себе и идёшь. Немного вверх.
Пока шли, Марианна отстала. Мы предложили разгрузить её рюкзак, довольно тяжёлый, но она отказалась, думая ночевать, сказала что быстрее идти не будет. И отстала окончательно. Остались я, Демид и Длинный, подумали, что подождём Марианну в юрте.
Дошли втроём до юрты. В ней жила старушка с внуками. Русского они не знали, но проявили обычное гостеприимство: чай, лепёшки, масло и др., а мы угостили детей конфетами. Тут никакой жадности не замечено. Дал всем по конфете, никто не кричит: дай ещё, ещё, а мне!.. Потом выдал ещё по конфете, тоже никакой паники и жадности. Вообще, дети тут удивительно вежливые и никак не попрошайки. Старушка тоже. С трудом удалось оставить в юрте некоторые сладости, бабуля всё старалась нам их обратно всучить.
Целый час сидели у старушки, думая, не появится ли наша попутчица. Но та отстала, казалось, безнадёжно. Оказалось же следующее: она прошла мимо юрты, увидела рядом наши рюкзаки, но не стала проявлять своё существование или заходить, и ушла наверх. Я пошёл выглядывать Марианну внизу, а она уже прошла мимо, оставила выше на перегибе рюкзак и подошла налегке узнать, что мы там тормозим. Хорошо, что соединились. Пошли было вместе, но потом опять рассеялись из-за разницы в скоростях. Длинные были близко, а Марианна опять исчезла куда-то, наверное ушла ночевать, как и собиралась — пропала из видимости.
Продолжили идти наверх. Там, в тупике ущелья, росла травка, паслись ячьи стада (этой старушки, наверное). Потом, на 4200, кончилась трава, пошёл резкий подъём в гору. Пёрлись три часа. Перевал оказался не очень пологим. Скалы и осыпи между ними. Как сказал Ильич: «Шаг вперёд, два шага назад». Я уже познал, как ходят престарелые люди. Стоишь на камешке, высматриваешь: вот пройду шагов 10, стану на тот камень и отдышусь. В 14 я был на перевале (4750), через полчаса появился Демид, потом — как ни странно — показалась Марианна, она всё же решила не ночевать. Потом залез Длиннюк. Высказал мне массу критики, из-за того, что я слишком быстро хожу. Хотя мне казалось, что я еле ползу.
