На привокзальной площади шоферы такси перехватывают друг у друга пассажиров. Мой чемодан оказывается в одном такси, я — почему-то в другом. Я, естественно, протестую. Разгорается странный, на мой взгляд, спор. Один шофер считает, что мэм-саб должна сесть в машину, где лежит ее чемодан, другой — иного мнения.
— Мэм-саб, — говорит он запальчиво, — не тронется с места, а ты отдашь ей чемодан.
Ждать чужого решения — привычка не очень хорошая, особенно в незнакомой стране. Я вмешиваюсь и наконец получаю возможность ехать.
Несмотря на зимний сезон, в городе жарко и влажно. Люди одеты по-летнему: мужчины без пиджаков, на многих женщинах легкие европейские платья. Сари попадаются редко…
«Си грин отель». Жемчужное ожерелье Бомбея
Отель, где я живу, называется «Си грин отель», или, если сделать вольный перевод, «Зеленый отель на взморье». Это пятиэтажное здание светло-зеленого цвета. Оно стоит на набережной Бомбея, носящей звучное имя «Марина драйв». Отель сравнительно недорогой. Я плачу 17 рупий в день, приблизительно половину месячной заработной платы неквалифицированного бомбейского рабочего. А есть гостиницы, где плата за день превышает многомесячное жалованье индийского кули. Служащие отеля одеты в белую униформу, белые тюрбаны оторочены голубой каймой. Целый день «бои» носятся с этажа на этаж, бегают за сигаретами, разносят выстиранное белье, чистят ботинки, получают пинки от привередливых клиентов. Босые натруженные ноги неслышно ступают по мягким коврам. А в конце дня «бои» снимают красивую одежду и забываются тяжелым сном на лестничных площадках отеля или просто на тротуаре перед зданием. Им нечем платить за дорогостоящее жилье в городе, и поэтому у большинства из них нет постоянного пристанища.
Утром в дверь моего номера робко стучат. Это — «бой». Немолодой человек, с горькими морщинами у рта, покорно склоненная голова.
— Мэм что-нибудь нужно?
— Нет.
Но на самом деле мне нужно, нужно узнать, кто этот человек, как он живет. Я стараюсь с ним разговориться. Очевидно, он к этому не привык и односложно отвечает: да, мэм, — нет, мэм.
— Откуда вы? — наконец спрашивает он несмело.
— Из Советского Союза.
— О! Я много слышал об этой стране. Говорят, у вас совсем нет безработицы?
— Да, ее действительно нет.
— Но как же вам это удалось?
— В двух словах это трудно объяснить.
Человек уже не жмется к двери, ему не хочется уходить.
— Расскажите, я пойму, — торопливо говорит он. — У меня ведь высшее философское образование. Десять лет назад я окончил университет.
Но что же случилось? Почему он, образованный человек, только слуга, «мальчик» на побегушках? Его история очень проста и печальна. Нет работы. Он много лет искал ее. Но в его знаниях не нуждались. Таких, как он, много, а работы мало.
— Понимаете, у меня семья, четверо ребят. Что мне оставалось делать? И я рад, что нашел хоть это. Если меня сегодня уволят, я не знаю, что будет с нами завтра… Но я очень стараюсь.
Да, он старается.
— Эй, бой, — кричит ему американец-турист. — Скорее почисть ботинки.
— Эй, бой, — зовет толстый индиец, один из совладельцев крупной текстильной фабрики в Шолапуре, — сбегай за сигаретами.
«Эй, бой» — эти слова звучат целый день. У него нет имени, он только «бой». И никто не знает, что этот безымянный и безгласный «бой» умнее и образованнее богатых клиентов, которым он должен чистить ботинки и бегать за сигаретами. Но так устроена здесь жизнь, и в ней на долю многих выпали беспросветная нужда и поруганное человеческое достоинство.
Марина-драйв — это комфортабельные европейские отели, красивые особняки, дорогие рестораны. Ее сверкающие белизной здания тянутся вдоль набережной, дугой застывшей над океаном. Широкая полоса асфальта отделена от воды каменным парапетом. По асфальту в четких тенях кокосовых пальм мягко скользят элегантные «доджи» и «форды». Вечером Марина-драйв освещена молочно-розоватым светом фонарей. Фонари длинной цепочкой тянутся вдоль побережья, напоминая гигантское жемчужное ожерелье. Поэтому набережную и зовут «жемчужным ожерельем Бомбея».
Когда солнце уходит за океан, набережную заполняет шумная, нарядно одетая толпа. Степенно прогуливаются дородные бизнесмены в хорошо сшитых европейских костюмах. Дорогие украшения сверкают в ушах и на руках их жен. Целыми группами проходят студенты, среди них много девушек. Этого нельзя увидеть ни в Дели, ни в Хайдарабаде. Люди среднего достатка позволяют себе прокатиться по набережной в экипажах, запряженных парой низкорослых лошадей. В экипажах много женщин и детей, гуляют целыми семьями. В толпе можно увидеть расшитые шапочки гуджаратцев, низко повязанные тюрбаны маратхов. Мелькают ярких цветов женские сари. Люди отдыхают на скамейках, сидят на каменном парапете. Вечер приносит прохладу с океана, и после жаркого дня, если у тебя нет забот, приятно провести здесь время. Над толпой гуляющих сверкает, переливаясь всеми цветами, реклама: «Покупайте автомобили „Форд“», «Лучшие конфеты фирмы Джемс Лорд», «В путешествиях пользуйтесь услугами Британской трансатлантической компании».
У подъездов ресторанов и отелей терпеливо ждут своих хозяев дорогие автомобили. Из окон вырываются на набережную звуки джаз-оркестров. Музыка не только в ресторанах, но и на улице. Сначала она слышится в отдалении, затем все ближе и ближе. Это — свадебная процессия. Да, если жених богат, он может, не стыдясь, ехать к невесте через Марина-драйв. Процессия многолюдная и красочная. Впереди идут слуги и несут яркие фонари на высоких ножках. За ними целый эскорт музыкантов в красных ливреях, расшитых золотом. На высоких нотах они выводят какую-то очень знакомую мелодию. Да это же известная польская песенка «Шла девица через речку». Какими судьбами она забрела на набережную далекого тропического города? Вслед за музыкантами важно выступают празднично одетые мужчины — родственники жениха. Сам виновник торжества, облаченный в парчовое ширвани и шитый золотом тюрбан, едет на разукрашенной лошади. Лицо жениха скрыто за гирляндами цветов. И если все старые свадебные традиции строго выдержаны, невеста увидит сегодня это лицо в первый раз. Процессию провожают сотни любопытных глаз.
Но вот снова раздаются звуки барабана, и свирель выводит заунывную мелодию. Это уже не свадебная процессия, а бродячие уличные музыканты. Они плетутся от отеля к отелю, от ресторана к ресторану в надежде заработать хотя бы рупию за вечер. Но подают мало, и в их корзиночке лежат только медные монетки. Вот у одного из отелей останавливается маленькая живописная группа. Плохо одетый с усталым лицом мужчина играет на гитаре, а двое детишек семи-восьми лет ломкими неверными голосами поют португальские песни. Эти люди из Гоа, тогда еще португальской колонии. Потом поет сам мужчина. Голос сильный и приятный. Европейским туристам, посетителям дорогого отеля, он нравится, и с балконов летят серебряные аны. Дети ползают по пыльному тротуару, стараясь отыскать брошенные монетки.
